Вот и теперь они разбирают пункты, которые оспаривает склад в Денвере, и лицо Кортни становится все жестче. Джек даже не собирается с ней ругаться – она сама справляется. Леон рассказывал, когда они отправили ее на завод, чтобы помочь разгрести накопившийся бардак, в итоге трое уволились, а половина офиса рыдала в туалете.

Кажется, это был единственный раз в том году, когда Леон смеялся до слез.

– Поняла, – кивает она. Их вопросы заканчиваются. – У меня все.

– Знаешь… – Джек вспоминает о заводе удивительно вовремя. – А давай-ка мы с тобой еще одну тему обсудим.

Кортни поднимает на него напряженный взгляд.

– Я поняла, что наш процесс инвентаризации нужно обновить, – произносит она деревянным голосом.

– Ой, да к черту его! – Джек захлопывает крышку ноутбука и садится поудобнее. – Помнишь, ты на завод ездила?

– Да, – напрягается она еще больше. – Что-то не так? Это же было давно.

– Все так, расслабься. У меня к тебе творческий вопрос.

В глазах Кортни появляется настоящая паника. Она неловко ерзает на стуле, мечется взглядом между экраном своего ноутбука и Джеком.

– Да, мистер Эдвардс? – осторожно произносит она.

– Солнышко, – улыбается он, стараясь снять ее тревогу, – мы ведь с тобой друзья?

Он готов поставить сотку, что больше всего она хотела бы услышать это от Чеда. У Кортни краснеют уши и опускается подбородок.

– Вот скажи по-дружески, что видела на заводе? Как у них все устроено?

– Были ошибки в учете, – механически отвечает она, – некоторые – критичные.

– Это я знаю. – Джек подается чуть вперед, ловит ее взгляд. – Расскажи свои впечатления в целом.

Она могла бы быть красивой. Нужно-то немного – расправить строгие складки между бровей, поднять уголки губ, чтобы улыбались. А если еще добавить в глаза той любви, с которой Кортни смотрит только на Чеда, и мужики в барах не отходили бы.

– Мистер Эдвардс, это не мое дело, – спорит она, – все, что меня касалось, я написала в отчете.

– Поэтому прошу по-дружески, между нами. Я же вижу, что тебе там что-то не понравилось.

– Там… – Она как будто мучительно подбирает слова.

– Выражения можешь не фильтровать. – Джек решает сделать первый шаг сам. – Там пиздец?

– Полный, – вдруг улыбается Кортни. На секунду она становится обычной девчонкой, но тут же снова суровеет. – Такое ощущение, что всем… насрать. На свою работу, на нас, на производство. Я бы своих убила, если бы у нас были такие ошибки.

Ее прорывает. Гэри и Тыковка попали в точку: как минимум с Ченгом нужно прощаться. Если Кортни говорит правду – а у Джека нет причин ей не доверять, – то дальше процент брака будет только расти.

И одним системным решением это не исправишь.

– Так и думал, – кивает он, когда она заканчивает. – Спасибо, солнышко. И знаешь, еще кое-что хочу сказать.

– Да?

– У тебя чудесная улыбка. Буду очень рад видеть ее чаще.

Кортни густо краснеет и неловко поднимается с места. Кажется, сегодня они сделали первый шаг к тому, чтобы наладить свои непростые отношения. Еще пара таких встреч, Джек раскроет живую девчонку в ней, и тогда ему точно станет проще.

Телефон мигает сообщением, отвлекая от мыслей о заводе.

«Не хочешь заехать? Нашел тебе интересного бойца».

Рендалл. Его не было слышно с того дня, когда Джек заглянул на час разобраться с Пепито, а уехал с Флоренс. Он вовремя: пора бы обновить адреналин в крови.

«Сегодня в восемь?» – отвечает Джек.

Получив подтверждение, он с куда большим удовольствием возвращается к работе. Остаток дня проходит быстрее: предвкушение боя заставляет кровь бурлить не меньше, чем он сам. Что у Рендалла за боец? Лишь бы не еще один громила: на арене любят зрелища, и концепт Давида против Голиафа стабильно разлетается, как горячие пирожки. А для Джека в этом ничего интересного: только лишний раз потеть.

– Факбой, – скалится Рендалл, поднимаясь с продавленного стула, – давно тебя не было.

– Недели три, – пожимает плечами Джек. – Уже соскучился, милый?

– Любите вы, британцы, такие шуточки.

– Как Элтон Джон завещал. Ренди, времени не очень много. Что за боец?

– Выпьем? – Рендалл касается бутылки на своем столе.

– Я за рулем.

– Бесишь иногда, – морщится он. – Мы тут что-то типа сообщества строим, Факбой. Настоящий бойцовский клуб, как в кино. А ты у нас получаешься вроде пассажира.

Сообщество отбросов действительно собирается отменным. Такое ощущение, будто Рендалл специально ищет по Нью-Йорку мерзейших уродов для своих боев.

Тут всегда было два преимущества. Первое – никто не догадывается, что он из офиса на Манхэттене, мозгов на подумать не хватает. Второе – деньги платят нормальные, иначе рисковать совсем нет смысла. Но вливаться в коллектив Джеку не хочется, и тем более брататься с Рендаллом. У него нет никаких принципов: даже за ключами от машины приходится присматривать.

Правда, теперь и у такого вот таракана философия появляется, надо же.

– Проблемы, Ренди? – Джек берет со стола пачку дешевых сигарет и крутит ее в руках. – Ты от меня чего хочешь, чтобы я с местными на крови братался?

– Хочу видеть тебя частью сообщества, – не унимается тот, – а не просто приходящим бойцом.

– У меня всегда были проблемы с сообществами. – Может, снова закурить? – Я не вписываюсь. Считай, что я индивидуалист. Давай обсудим бой, и я поеду.

– Как скажешь, – недовольно морщится Рендалл. – Знаешь того черного, что дрался со Слепым?

– Не видел.

– Ну, здоровенный, с татухами на все тело. Хочет с тобой выйти.

Вот оно опять. Игра на контрасте мышц и навыков, до тошноты скучная история. Видимо, после Пепито это окончательно станет его амплуа. Если Джек согласится, конечно.

– Заебали здоровяки.

Нет, сигареты – пройденный этап, только мешать будут. Он кладет пачку обратно на стол.

– Лениво их бить, только и умеют, что руками махать. Ты бы мне хоть кого с кунг-фу подсунул, там и ноги работают.

– Этот дело знает, – уверенно говорит Рендалл. – Приезжай завтра, присмотришься к нему. Он как раз против Пепито выходит.

– Ладно, – кивает Джек. – Может, заеду. Но о кунг-фу подумай, а то с этими тупоголовыми громилами у тебя публика заскучает.

«И накроется все твое сообщество», – добавляет он мысленно.

Джек выходит на улицу, набирая в легкие побольше воздуха. В кабинете у Рендалла душно и воняет дешевым бухлом, но все равно приходится задерживаться поболтать, чтобы не думал, что его, лапушку, отвергают.

Пора домой. Сегодня пятница, значит, завтра можно выспаться – он опять не заметил, как пролетела неделя. От накатывающей усталости Джек еле держится на ногах, обещая себе, что однажды это закончится. Они перестроят, наконец, свою компанию, наладят все сраные процессы и смогут работать нормально.

На вечер осталось только одно дело. После можно спокойно ехать домой, упасть на диван перед телевизором и бездумно пялиться в ситком на «Нетфликсе». Звучит настолько хорошо, что Джек практически запрыгивает в «Линкольн».

Чтобы свернуть в Бушвик, не нужно делать особенный крюк. Всего-то спуститься ниже, на Миртл-авеню, а оттуда до дома Флоренс останется всего несколько кварталов. Джек не знает, что ожидает увидеть: подниматься он к ней все равно не собирается. Наверное, хочет убедиться, что «Шеви» стоит на месте и ее хозяйка не устраивает очередной пьяный дрифт по Нью-Йорку.

Уже надоело обещать себе, что оставит эту девушку в покое. Сама виновата: если бы она не была такой странной, он бы ее не преследовал. Но Флоренс, кажется, не может просто нормально и спокойно жить: ей необходимы приключения.

У ее дома тихо. Стоят припаркованные на ночь машины, горят тусклые фонари, людей нет – только одинокая парочка обнимается у входной двери. Джек притормаживает и высовывает голову наружу: кажется, окна у нее в мансарде выходят на эту сторону. Свет горит, значит, она дома. В безопасности.