Я слушала и плакала. Потому что, все это никак не вязалось с тем, что творилось у меня внутри. Я хотела прижаться к сильному телу, выплакаться и поцеловать родные губы, но переборола себя. Смогла. Смахнув слезинки, поднялась, и глядя ему в глаза, разрываясь от боли внутри, сказала:

- Нет, Нэйт. Я не хочу быть с тобой. Все, что я сказала… В общем, это ничего не меняет. Мы не сможем быть вместе, и не будем. Не пытайся ничего предпринять. Я не изменю своего решения. – руки в карманах, в глазах боль и злость, а у меня пелена из слез, из-за которых я не могу всмотреться в лицо любимого мужчины.

- Не думаю, что дождусь пока изменишь его. А ты изменишь, Лира. Я знаю… - слова больно ударили по сердцу, но я все еще, сжимая кулаки, сдерживалась.

- У меня нет на это ни времени, ни сил. Я не вернусь, и не захочу возвращать тебя. Лучше нам забыть все, что было, чем бы это ни было. Прощай.

Я была не в состоянии спускаться вниз по ступенькам, поэтому использовала трюк с перемещением, маскируя его под магию квинтэссенции. И уже в румлиже, продолжая рвать себе душу, наблюдала за ним, будучи так близко и не имея возможности прикоснуться, погладить, обнять и поцеловать.

Слезы душили, но наружу так и не вырвались. Видимо, я смогла себя побороть и теперь оставалось сделать все тоже самое со всеми своими близкими, окончательно превратившись в стерву, предателя для каждого из них.

То, что происходило следующие несколько дней нельзя описать словами.

Я заболела. И все это время была совершенно одна. Температура тела возрастала с каждым днем, хотя должна была вернуться к своему привычному состоянию. Голова постоянно гудела, ноги и руки не слушались меня, поэтому я с трудом поднималась с кровати, чтобы выпить воды или лекарства. Еда стала мне не нужна на эти дни, потому что как бы я себя не заставляла, не могла съесть ничего.

Я похудела, кожа стала бледной и казалось светиться. Глаза потухли, а желание жить уменьшалось с каждой секундой. Все это время я практически проспала, пропав со всех радаров, и наконец начала соображать, что происходит только тогда, когда в мой дом ломились. Я почувствовала, что защиту пытаются пробить и спустилась вниз. Меня все еще морозило и знобило, но сейчас я не образала внимания на эти ощущения.

Открыла дверь и стукнула себя по лбу, мысленно. Почему не посмотрела через румлиж, кто пришел? Дура. На пороге стоял отец с десятком охранников.

- Твоя жизнь не настолько важна, чтобы защищать ее таким количеством людей. Или боишься меня?

- Не паясничай. Нам нужно поговорить.

- Нам не о чем говорить. Кажется, я ясно дала понять все в последнюю нашу встречу. Так что проваливай. – мы все еще стояли и общались через порог, потому что защита пускала в мой дом только тех, кого я сама звала. А его я звать точно не собираюсь.

- О, нет, милая. Ты тут пропустила кое-что, пока пряталась в своем доме от всего мира. – я усмехнулась. Отец года, просто. Ни дать, ни взять. Я уже неделю борюсь с тем, чтобы не умереть раньше положенного срока, а он знал, что я была дома все это время и даже не попытался узнать, что со мной? Класс, папочка. В очередной раз убеждаюсь, какой же мой родитель придурок.

- Боюсь спрашивать. Вдруг эта новость меня так шокирует, что я в обморок тут свалюсь, и не спасет же никто с такой защитой.

- Пусти меня в дом.

- Нет. Говори здесь.

- Ладно. На этот раз твоя взяла, но только потому, что мне нужна твоя помощь.

- О, да ладно. Это что-то новенькое. Только я не буду тебе помогать. Ни-ког-да!

- Я новый глава Совета, и боюсь у тебя нет выбора, доченька.

Я надеялась, что ослышалась. Что температура порадила во мне бред. Да что-нибудь, лишь бы это не было правдой. Но он стоял и улыбался, а я смотрела на него как на полного идиота. А затем рассмеялась. Громко, заливисто, от чего его улыбка померкла, а в глазах появились искорки ярости.

- Знаешь, спасибо, папочка. Благодаря твоему визиту, я поняла, что меня действительно ничего больше не держит на этом свете. Пора отчаливать. И тебе тоже, пора. До свидания.

- Талирика! Ты поможешь мне, иначе твой ненаглядный Лессторн умрет. – сказал, когда я уже закрывала двери. Ком застрял в горле, и вместе с ним слезы в глазах.

- Повтори.

- Ты сделаешь все, что я скажу. В обмен на это Натаниэль Лессторн останется жив.

- Где он? – я не соображала, что делаю, поэтому пересекла порог дома и оказалась на улице, схватив папу за ворот куртки. Он же в свою очередь воспользовался этим и кивнув двум мужчинам, отошел от меня, а они схватили под локти и понесли в машину. Я начала кричать и вырываться, на что меня только вырубили.

Когда открыла глаза, почувствовала боль в ребрах. Пошевелиться было трудно. Вокруг было темно, и даже привыкнув к этой темноте, ничего рассмотреть не удавалось.

Несмотря на боль, я попыталась проверить силу Жизни, чтобы бежать через румлиж. Зацепив пару потоков квинтэссенции, поняла, что не могу пользоваться ею. Какой-то блок мешал, а значит Нэйт не почувствует меня. Хотя о чем я говорю, Нэйту похоже самому нужна помощь.

Я старалась не шевелиться, чтобы не задевать больные ребра лишний раз. Резко включается яркий свет и я вижу, что нахожусь в обычной комнате. Напротив моего тела огромное зеркало. Я всматриваюсь, и вижу, что болезнь явно не отступила. Бледная кожа стала серой, мешки под глазами, кажется, весят больше, чем я. Плюс ко всему разбиты губы и бровь. Похоже, издеваться надо мной у папочки любимое занятие. Приподнимаюсь с большим трудом, но я должна посмотреть, что он сейчас делает и что задумал.

Но не успела я уйти в румлиж, как дверь с грохотом отворилась и на пороге стоял отец.

- Очнулась? Замечательно. Времени мало, нам нужно идти. – он развернулся, давая понять, чтобы я следовала за ним, а если не пойду, то мне помогут. Я поднялась, и храмая пошла за ним по длинным коридорам, как в замке. Интересно, у кого он его отжал?

- Куда мы идем?

- Тебе нужно изображать примерную дочь, которая во всем поддерживает своих родителей. Сегодня недолго, но это не единоразовый случай.

- Что? Зачем тебе это?

- Не твоего ума дело. Выполняй, что говорят и все будет хорошо.

- Где Нэйт? – отец сжал кулаки и резко затормозил.

- Понятия не имею. Но я легко найду его, если ты будешь непослушной. – я выдохнула, значит есть шанс на побег. – Или Айсу… Кажется, так ее зовут? – а вот это уже не смешно, совсем нет.

- Настолько низко пал, что опустишься до убийства ничего не знающего невинного ребенка?

- О, только, если ты не будешь слушаться папу. У нас мало времени. Тебе помогут собраться, иди. – он остановился, пропуская меня в какую-то комнату.

Я стояла на пороге и смотрела на все невидящим взглядом.

- Мисс Эстерн… нам велено помочь собраться вам к мероприятию.

- Д-да… Ванна уже набрана, можете принять ее. – я кивнула, и пошла в направлении комнаты, которую показала девушка.

Пелена из слез не позволяла понять, что же это за место такое. Я опустилась в горячую воду, и теперь думала лишь о том, что не могу допустить смерти маленькой Айсы. Она ничем не заслужила ее. Она даже не знает, кто ее отец, о чем речь вообще? Но зная своего отца, и то, на что он способен ради своих целей – теперь я становлюсь примерной дочуркой до самой своей смерти. Вот неожиданно будет, когда его планы нарушаться моей внезапной кончиной.

Дальнейшие действия по сбору меня пошли быстрее. Макияж скрыл все следы болезненного лица, укладка волос, и платье. Вот и все. Так легко и быстро, даже несмотря на ту боль, что я ощущала в каждом миллиметре своего тела. Несколько раз я морщилась от боли, чем пугала,  и без того запуганных, помощниц.

Платье было необычным. Ярко фиолетового цвета, полностью облегающее тело. Его необычность состояла в том, что рукава у него были до пола, и весили они прилично. Верх платья был открытым, и достаточно откровенным. Волосы убрали в тугую гульку, что позволяло открыть спину. Туфли на высоченном каблуке ввели меня в ступор. Я не понимала, как выдержу все это со сломанными ребрами. Но злить папу не хотелось, мало ли, что у него на уме. И я обула эти чертовы туфли.