– Ну что, Лизанька, ты там нашла? – дедушка нежно называл внучку Лизанькой с ударением на втором слоге… Они уже второй час перебирали конверты с наваленными в них, как бог на душу положит, старыми фотографиями деда. Некоторые завалились за шкаф и завистливо-сиротливо подглядывали в щёлочку, как бережно пришедшая девочка обращается с другими конвертами.
Ничего интересного в этих фото не было. Приёмы, встречи, конференции. Как сказал бы профессиональный журналист – паркетная съёмка. Некоторые фотографии были любительскими и от этого уже изрядно скрученными. Допотопные глянцеватели оставляли на фото неоднородные пятна, расплывчатые, как лужи, покрытые тонкой коркой льда. Проявители, закрепители… прошлый век. Многие фотографии пришлось выбросить, так как они восстановлению не подлежали, даже в фотоателье. Что-то Лиза всё-таки отсканировала. Дед был военным переводчиком и работал с иностранными делегациями в разных странах.
– Дедушка, а это кто такие?
– Да французы.
– А это?
– Это мы в Англии. Ты знаешь, что первым в гавань Ленгстоун вошёл ещё мой отец Владимир Михайлович. Он мне много рассказывал тогда о своих походах.
– Да, знаю. Мама говорила, что прадедушка помнил из английского только a glass of wiskey…
– Как ты думаешь, без знания этой фразы можно ходить по барам в Англии?! Нет, конечно. А ещё его потрясли магазины, где всё продавалось по одному фунту! Даже аптека такая была, где все лекарства по одному фунту. Представляешь?
К счастью, Лизавета не застала того времени, когда в магазинах практически ничего не было. Даже самого необходимого. И её мама раздавала всем знакомым свою горячо любимую коллекцию иностранного мыла. Слава богу, у неё теперь всё есть. Действительно, Лизе трудно было представить, что жвачка была дефицитом. А за мясом очередь её бабушка занимала с утра. Но что действительно внучка никогда не могла себе представить, так это то, что её седой и колючий дедушка Валерий Владимирович был таким красивым в молодости. Просто киношным. Правда, мама про внешность отца говорила: «Олег Янковский в фильме “Щит и меч” отдыхает», но Лиза не могла до конца осознать, что это значит.
– Дедушка, а это что за женщина с тобой рядом? Какая-то известная…
– Это Елизавета Вторая Божьей милостью Королева Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии.
– Да ты что?! Ты с ней разговаривал?
– Да, внучка, разговаривал.
– А о чём вы говорили? Вот здесь она даже улыбается! Надо же…
– Ты помнишь старый фильм «Римские каникулы», самую последнюю сцену, где принцесса задаёт выстроившимся перед ней товарищам уже отработанные вопросы?
– Тот, что с Одри Хепбёрн?
– Да. Ну так вот. Стою я в строю самым последним… ещё летёхой был. Подходит ко мне Елизавета Вторая. Видно, у неё все дежурные вопросы закончились, и спрашивает меня: «А какое у вас любимое хобби?» Ну я возьми, да и скажи: «Мушечки вязать люблю».
– Дедуль, а что значит «вязать мушечки»?
– Есть такой вид рыбалки, как нахлыст…
– А, знаю! Это когда шнур забрасывают с приманкой.
– Так вот, шнур забрасывают с мушкой. Её можно смастерить в специальных тисках. Они похожи на маленькую перевёрнутую лавочку.
– Да, я видела у тебя такой инструмент. Так ты у меня для этого просил бусинки и лак для ногтей у мамы? А королева что ответила?
– Говорит: «Я тоже мушки вязать люблю!»
– Дедушка, ну так мушек-то не напасёшься. То в кусты залетят, то зацепятся за что-то. А королеве разве некому мушки купить в рыболовном магазине? Или заказать у специалиста…
– Дело не в возможностях. Настоящий рыбак сам мушечки вяжет. Кстати, помнишь мои прошлогодние? На них в Карелии прекрасно клевал лосось!
– Не отвлекайся. Что было дальше?
– Ну, она меня спрашивает: «А какая мушка у вас самая любимая?»
– А ты?
– Я ей и говорю: «March Brown». Она говорит: «У меня тоже!» В общем, у нас с ней был профессиональный разговор двух нахлыстовиков. Смотрю, её помощник на сумочку поглядывает. Если собеседник назойлив или надоел – королева просто перекладывает сумку из одной руки в другую. У неё есть такие тайные знаки. Если ставит на пол, то надо собеседника сменить. Если на стол, то хочет уйти… Но она сумку повесила на плечо!
– Дедуль, а что это значит по королевским тайным знакам?
– Значит, моя дорогая внученька, что всё у королевы в порядке!
– Здорово!
– Ничего здорового. Мы проговорили с королевой больше положенного. И даже наша служба безопасности косилась на мою болтовню с Её Величеством. На следующий день меня вызвали в комнату, обвешанную проводами, в нашем посольстве и долго пытали, о чём я мог говорить с королевой столько времени?!
– Ну а ты что сказал?
– Я признался, что выдал ей все секреты и даже те, которые не знал!
Они засмеялись, а Лиза подумала, что, по всей видимости, молодой русский лейтенант королеве очень понравился. Поглаживая фото, она не могла налюбоваться на деда. Как в той песне Ирины Аллегровой: «Младший лейтенант. Мальчик молодой. Все хотят потанцевать с тобой». Стройный, в парадной форме. Пепельные волосы и такие красивые голубые глаза. Бабушка ей рассказывала, что когда деда ещё ни разу не видела, сидела с подружкой и мечтала о суженом. А подружка возьми да и скажи, мол, ты должна загадать внешность своего будущего мужа. Бедная бабуля, она и подумать о таком не могла. Но у неё с собой был лик Николая Чудотворца. Как раз белого с голубыми глазами. Хотя лики Чудотворца разные бывают, но этот был именно такой. «Вот пусть мой суженый будет таким!» – решила бабушка. Так и вышло. Если сейчас взять тот лик Николая Угодника и фото дедушки… Одно лицо! Не мудрено, что Елизавете Второй он так приглянулся!
Ещё Лиза где-то читала, что на своей коронации Елизавета Вторая сама пригласила на танец командира советского крейсера Олимпия Рудакова. Статного красавца. Правда, говорят, что сделала она это для своей влюбчивой сестры Маргарет, которая положила глаз на Рудакова. Ведь она после танца подвела Олимпия Ивановича именно к сестре. Ну а что? Королева Елизавета была настоящей женщиной.
– Дедуля, скажи честно, ты меня в честь королевы аглицкой назвал?
– Нет, конечно. Твои родители так решили. Ну, хватит нам мероприятия разбирать. Теперь самое интересное – фотографии с рыбалки!
Екатерина Неретина
Бессонница
Ночь хлопает дверьми,
И сквозняки повсюду,
Снаружи и внутри.
Весь наизнанку дом.
Лгут тени за окном,
И колоколом в душу
Луна звонит тревожно,
Что не забыться сном.
Все думать и бродить
Полночным привидением…
И танцевать безмолвно
С тенями у стены.
Изящный круг Луны —
Сплошное наваждение.
Но что поделать…
Дверь открыта, заходи!
Стол будет без убранств,
А чай слегка остывшим.
И лунный луч, целуя,
Коснётся моих рук.
Сегодня я одна,
Твой зритель загрустивший.
И гулкий полумрак,
Мне поневоле друг.
Луна взошла в алтарь,
Как девушка к обряду.
Венчание ночное,
В пол грустные глаза.
Она сияет вся,
Торжественно нарядна,
И трепетом священным
Исполнена душа.
Небесная сестра,
Я к таинству причастна…
И выпало мне пить
За новый лунный день,
Служить тебе во тьме
Мистического часа,
Отмеченной быть знаком
Исконности твоей.
Твой светоносный лик
Иконой небосвода
Склонился надо мной,
Как знахарь над больной.
И с тихою тоской
Глядит в меня как в воду.
Снисходит на меня
Как вечность, как покой…
Не стану провожать.
Бессонница с запястья
Снимает свою хватку
И в дом пускает сны.
Она моё проклятье,
И горькое причастие
Пред тихим шагом
Ясновидящей Луны.