Вот теперь можно с уверенностью сказать, что все пути окончились тупиком. Мышеловка захлопнулась.

Залескар не может похвастаться ничем таким. Ему и его спутникам осталось два выхода: кончать с собой или деградировать, поклоняясь какому-нибудь богу. Ещё можно усесться-таки на трон – так же деградация, только растянутая на несколько столетий.

Конечно, позволено и поупрямиться, посидеть на диете из человечины и гнили. Но рано или поздно выбор придётся делать.

Темных богов устроит любой исход.

Покончить с собой Залескар уже пробовал, ему не понравилось. Остаётся только прикинуть, к какому богу безопаснее всего пойти в услужение.

Неудачливый жрец смеётся невесёлым смехом.

Этот вывод зрел давно. Залескар гнал его прочь, злился, искал возражения, но вывод всё зрел и зрел. И сегодня Залескар, кажется, смирился. Признал поражение без страха и гнева.

— Стоит ли говорить этим остолопам, что ждёт нашу команду? — размышляет он вслух. — Наверное, нет. От плохих новостей они только сердятся. Зашибут ещё.

Как раз в ту минуту из-за спины доносятся звуки шагов.

— Лотрек? Ты?

Залескар понимает, что ошибся, ещё не успев оглянуться. Слишком уж шаги тяжелы. О брусчатку стучат латные ботинки.

Приближаясь, фигура в доспехах становится всё различимей. На голове кольчужный капюшон, из-под которого выбивается несколько нерасчёсанных прядей. На губах лёгкая улыбка.

В руке сжат любимый клинок. Лезвие аметистового цвета почти целиком покрыто желтоватой кровью каких-то отродий тьмы. Рыцарь покачивает мечом, как дирижёр палочкой.

— Не расскажешь, где была? — спрашивает Залескар.

Анри продолжает безмолвно идти к нему.

Что-то не так…

Когда между ними остаётся без малого десять шагов, Залескар начинает пятиться, рыцарь переходит на бег и замахивается клинком. Клинком Дьявола.

Залескар бросается в сторону, и удар, метивший ему в голову, приходится на стену. Лезвие оставляет в камне борозду. Рыцарь на миг теряет равновесие, но тут же восстанавливает и разворачивается к противнику.

Залескар хватает свой короткий меч, воительница одним выпадом вышибает его из пальцев жреца, заодно оставляя на его руке глубокий порез.

Её лицо сохраняет безмятежное выражение.

Залескар ничего не понимает, но ситуация слишком опасная, чтобы мешкать. Враг обращается с оружием так умело, словно оно стало продолжением её руки.

Нет, не совсем. Скорее, её рука стала продолжением оружия.

Интуиция подсказывает колдуну решение:

— Травма!

Красная дымка обвивает руку, что сжимает нечестивый меч, и рвёт её в сторону. Ещё как рвёт: слышится хруст, стальной нарукавник мнётся, из латной перчатки струится кровь. Но конечность остаётся на месте, и рыцарь по-прежнему размахивает ей. На её лице не дрогнул ни один мускул.

— Ах, да. У тебя же осталась душа поверженной бестии… — жрец стремительно пятится, не сводя глаз с безудержно мелькающего перед ним клинка. Внезапный пинок в грудь застаёт его врасплох и отбрасывает назад.

Залескар падает на груду истлевших ящиков, хрипит. Слышит грохот стальной брони – рыцарь мчится на него. Он в последнюю секунду откатывается в сторону, лезвие пробивает доски близ его левого уха и ненадолго застревает в них.

Он вплотную глядит на пурпурное утолщение в виде глаза на гарде меча. Мерещится, что оно таращится в ответ. Мерещится его раскатистый смех.

Скрипят зубы. Рождается новая идея.

Пальцы колдуна вцепляются в рукоять клинка Дьявола, поверх перчатки рыцаря.

— Прочь! Сгинь из разума этой женщины, скверна!

Залескар вкладывает в рассеивание чар всю свою волю. Анри цепенеет, застывает как изваяние. Улыбка сползает, губы сжимаются в белую линию.

А потом дух клинка замечает вторжение и переходит в контратаку. Залескар кажется, что в его ладонь впились десятки раскалённых игл. Он едва не теряет сознание. Боль чёрными пятнами пляшет перед глазами.

Словно жмёшь руку самому Дьяволу...

Клинок проникает и в его голову. Жрец видит как наяву: побоища многотысячных армий, погони за отступающими, штурмы городов, пожарища деревень, истребления племён на окраинах. Мужчины, женщины, старики, дети – все становятся красным месивом, липнущим на лезвие. Клинок кочует из рук в руки век за веком. Не запоминает обладателей, ведь суть всегда одна.

Жатва.

Жрец ощущает, что тонет в этом водовороте из горячей крови и предсмертных криков. Не выдерживает, отпускает рукоять.

Экзорцизм никогда не был его коньком.

Если все ваши карты биты остаётся одно. Залескар вскакивает и начинает бежать наутёк, пока меч не вернул власть над рыцарем.

Он бежит обратно к костру Лироя, но понимает, что не успеет, когда за спиной раздаётся топот. Он оглядывается. Ну конечно, одержимая мчится быстрее него и нагоняет.

— Треклятая железка. Надо было сразу оставить тебя в той куче трупов, — шепчет Залескар сквозь отдышку, — ну ладно. Посмотрим, умеешь ли ты контролировать безголовые тела.

Он начинает творить мощнейшее из своего арсенала заклятье. На бегу непросто сосредоточиться, но надо. Надо, чтобы почувствовать энергетические потоки вокруг и направить отрицательную энергию к вытянутой руке.

Вокруг пальцев колдуна начинают кружить первые сгустки черноты, похожие на маленькие прорехи в мироздании. Они растут и сливаются воедино.

Сфера почти готова к броску.

— А!

Залескар спотыкается о трещину в брусчатке. Концентрация потеряна. Тьма немедленно утрачивает форму. Расслаивается, рассеивается, будто капля чернил в воде. Рука опять пуста.

А позади уже слышится свист меча.

По правую сторону улицы отвесный склон, огороженный невысокими перилами. Где-то внизу виднеются домишки трущоб кристального города. Залескар хочет было прыгнуть вниз, но вовремя понимает, что, приземлившись с такой высоты, разобьётся всмятку.

По левую сторону улицы небольшие здания. Залескар бросается в дверной проём первого попавшегося. Внутри ещё темнее, чем снаружи. Это хорошо.

Колдун укрывается за бочками, стоящими в дальнем углу.

Слышна поступь. Рыцарь уже на пороге.

Она делает несколько шагов вперёд, но останавливается. Ничего не видит. Залескар задерживает дыхание, страшась издать шум.