Нет.

Залескар приближает лицо вплотную к фиксатору и видит: это не царапинка, а специально нанесённая бороздка. И подобные бороздки толщиной с волос тянутся по каждой детали трона. Они пересекаются, образуя хитросплетённую сеть.

Все жрецы, которым повезло лицезреть колдовской орнамент кубического мануфракта, единогласно признали его шедевральным, и всё же по сравнению с тончайшей, многоступенчатой композицией трона мануфракт кажется безделушкой, выструганной пьяным деревенским знахарем.

Залескар непросто впечатлить, и всё же сейчас ему на ум не приходит ничего кроме излюбленного Лотреком: “Черт меня дери!”

Он пятится от трона, нервно смеясь.

— Нет. Нет, такое не могли создать руки смертных, — бормочет жрец, — лишь Темным, лишь истинным богам это под силу!

Лирой смотрит на него с растущим беспокойством, а Девочка с непониманием. В её глазах вопрос:

“Ради чего Темным богам это?”

Подземелья коварны. Они очень опасны. Каждый шаг направляет тебе прямиком в чрево темени.

Пускай вы можете избежать всех ловушек, вы можете найти и вскрыть каждый тайник. Вы можете вооружиться древними легендарными артефактами, и кости чудовищ, прежде приводивших вас в ужас, захрустят под вашей поступью.

Вам может показаться, что до конца остался шаг. Вы уверуете в свою непобедимость.

А потом враги кончатся. И подземелья оставят вас наедине с неуклонно надвигающимися безумием и отчаянием.

Вот тогда вы осознаете, насколько беспомощны на самом деле.

В тёмных закоулках нынешнего, заброшенного кристального города тлеет костерок. Над ним висит миска со шкворчащими кусками мяса. Вокруг сидят четверо спутников.

— Рыцарь так и не вернулась? — без особого интереса спрашивает Лирой, ворочая мясо самолично выструганной ложкой.

— Не-а, — отзывается Лотрек, — нам больше достанется.

С того дня, когда был повержен один из богов-хранителей, минул месяц. Может, больше, но мысли об этом пугали. А может, и меньше… но мысли об этом пугали ещё сильнее. Под землёй умопомрачительно легко потерять счёт времени.

Спутники напрасно пытались уйти отсюда. Не раз выходили на поверхность, бежали куда глаза глядят.

Это всегда кончалось одинаково: беспросветный туман необъяснимым образом выплёвывал их назад в катакомбы.

Анри так и не пришла в себя. Более того, когда почти все сообразительные отродья подземелий испугались и попрятались в глубокие норы, а безмозглые просто были перебиты до единого, и у спутников пропала нужда постоянно держать оружие наизготовку, рыцарь, кажется, потеряла последнюю связь с окружающим миром.

Она могла часами отрешённо стоять на месте, держа в руках свой меч, и водить пальцами по лезвию взад-вперёд.

Остальных это ощутимо нервировало. В конце концов Лирой на всякий случай забрал у неё оружие, и рыцарь будто бы приняла это с обычным равнодушием.

Но после следующей ночёвки группа обнаружила, что Анри исчезла в неизвестном направлении. Вместе с клинком.

По ней не слишком скучали.

Лотрек достаёт из-за пазухи бутыль, в которой раньше был эль. Он давно кончился, как и весь остальной алкоголь, но Лотрек не растерялся и попробовал изготовить из овощей и трав настойку.

По мнению компаньонов, вышло плохо.

Тем не менее наёмник вытаскивает пробку и, морщась, подносит к губам. Пахучая мутная жижа неторопливо вытекает из горлышка в его рот.

— Ты продолжаешь заливать в себя эту гадость? — Залескар изгибает бровь, — от неё даже здешним голодоморам поплохело бы.

— О-о! — протягивает Лотрек, — я смотрю… ик!.. кто-то учится шутить! Выходит пока не очень, но…

— Боюсь, констатировал факт. От твоего пойла за милю разит компостной ямой.

— Что с того? Мне ведь надо как-нибудь расслабляться. Посмотрим, останешься ли ты таким привередой, когда скуришь весь свой опиум.

— Скажи лучше, колдун, не нашёл ли ты… ик!.. способа вытащить нас из этой дыры?

Залескар морщится, как будто ему ткнули пальцем в набухшую мозоль.

— Нет. Ничего стоящего.

— Всё ещё ничего… Знаешь, мне начинает казаться, что ты целыми днями бьёшь баклуши да почём зря переводишь наши харчи.

— Я работаю! Уже нашёл несколько путей, просто ни один из них нам не подходит!

— И что же это за пути? Удиви меня!

Жрец пренебрежительно хмыкает.

Лирой стучит ложкой по миске, пресекая в зародыше зреющую перепалку.

— Еда приготовилась. Налетайте.

— Необычный вкус, — проглотив шматок мяса, Лотрек облизывает губы, — кем ты угощаешь нас в этот раз, кулинар?

Лирой, помогающий девочке вырезать из доставшегося ей куска хрящ, отвечает не сразу.

— Да так, нашел одну и псину с откусанной головой и лапой.

— Да? Повелителей мы… ик!.. уже ели, и, кажется, их мясо было кислее…

— Если тебе что-то кажется – это твоя проблема.

— Лукавишь, чужеземец, — вклинивается голос колдуна, — проводил множество запретных ритуалов. По-твоему, не знаю вкуса человечины?

Рука Залескара, тянувшаяся за новым куском, замирает в воздухе.

— Чего?

— Глупые у тебя шутки, жрец, — скучающе произносит паладин.

Слишком скучающе. До неправдоподобия скучающе.

Лотрек знает этот тон. Неопытные картёжники пользуются им же, когда не хотят признаваться, что проиграли всё, что у них было, и даже то, чего не было.

— Лирой… Признавайся, с кого ты срезал это мясо.

Лирой тяжело вздыхает и переводит взгляд на огонёк костра.

— С падальщика.

— И нахрена?

— Разве моя вина, что трупов съедобного зверья не осталось? Я искал. Не нашёл.

— Ну знаешь ли! Для меня это чересчур!

— Не хочешь – не ешь, — парирует Залескар, невозмутимо продолжая жевать.

— И не буду! — Лотрек вскакивает с места. — Не буду! Как будто у нас нет настоящей еды!

Он запускает пальцы в один из мешков, набитых всякой всячиной. Покопавшись, вынимает испортившийся пирог. Склизкое, бело-зелёное тесто липнет к ладоням, но наёмник настроен решительно.