— О том и речь. Потому раздумал на него садиться. Оно того не стоит.

Девочка энергично кивает в согласие с Залескаром.

— Вот как. Ну, мне такого счастья тоже не надо… выходит, всё было зря, — выдавливает Лотрек, душевнобольной из Карима, тоном человека, готового кому-нибудь врезать, — а ты что-нибудь скажешь, железная дева?

Все поворачиваются к Анри. Та всё продолжает без движения стоять с мечом наизготовку, прожигать взором безголового бога-хранителя (это не сама божественная сущность, а осколок силы хозяина, давно покинувший эту реальность в бесконечном созидании бескрайнего космоса). Лотрек щелкает пальцами перед её пустым лицом, понимая, впрочем, что это бесполезно.

Рыцарь не произнесла ни слова с той самой минуты, когда в тесной камере узрела труп своего друга с перерезанной глоткой. Будто нить, связывавшую её с миром, обрезали. Она погрузилась в себя и всё ещё не всплыла наружу.

Хорошо хоть сражаться за двоих не перестала.

— Ну ладно, — говорит паладин Лирой спустя полминуты неловкого молчания, — давайте считать решение принятым единогласно.

Девочка обводит глазами тронный зал, уже не кажущийся торжественным, и своих помрачневших спутников. Её взгляда стараются избегать, ведь в нём дрожит волнующий каждого вопрос:

“Как нам теперь быть?”

Лотрек с досады пинает труп одного из богов-хранителя.

— Колдун, может, ты ненадолго воскресишь этого божка, и мы устроим ему допрос с пристрастием? Авось узнаем чего?

— Воскрешу? Бога? — мрачно переспрашивает Залескар, — во-первых, некромантия не так могущественна, как ты воображаешь. Во-вторых, даже если это было бы теоретически осуществимо… ты вновь забыл, что я не владею некромантией? Сколько можно напоминать!

— Ах да. Извиняй, мне всегда казалось, что каждый полноценный тёмный жрец должен уметь поднимать трупы. По слухам, вас ещё в детстве этому обучают.

У Залескара скрипят зубы.

— Я тебе уже всё объяснял, Лотрек! Умолкни, пока не сжёг твою пустую голову пиромантией!

В подкрепление своих слов жрец выпускает из пальцев сноп искр, разлетающийся вокруг него. Лицо Лотрека, зека из Карима, покидает последняя тень ухмылки. Его ладонь будто бы невзначай ложится на ножны.

— Не кипятись, колдун. Шутки мои ему не нравятся, какая трагедия! А ничего, что это ты завёл нас сюда, в кристальный город? Это ты сулил нам божественные силы, убедил нас охотиться за хранителями кристального подземелья, черт их дери! Помнишь, сколько раз Обороняющийся чуть меня не укокошил? И у самого финиша ты такой: “Я ошибся, вот облом”!

— Я собирал сведения о кристальном городе по крупицам! — Залескар взмахивает рукой, — из древних свитков и легенд! Разве я мог быть уверен в чём-то наверняка?

— А что ж ты так уверенно раздавал обещания? Там, где я рос, тебя за такое посадили бы на нож…

— Там, где рос я, таких, как ты, насиловали, свежевали и приносили в жертву! Иногда одновременно! Зря тебе открыл решетку камеры!

Лирой ловит на себе хмурый взгляд девочки:

“Эти двое безнадёжны.”

Лирой кивает ей.

Тираду Залескара прерывает просвистевшая у него перед носом стрела. Он поворачивает голову к паладину, озадаченно глядит на лук в его руках.

— Ты что делаешь?

— Привлекаю твоё внимание. Хочу попросить, чтобы вы перестали вести себя, словно малые дети. Мы всё-таки не в песочнице. Мы в проклятом кристальном подземелье.

Лицо тёмного жреца вновь искажает гневная гримаса, но на сей раз здравомыслие одерживает верх. Помедлив, он примирительно пожимает плечами и, цокнув языком, произносит:

— Да. Признаю, Лотрек не самая большая из насущных проблем.

«Не самая большая из насущных проблем». — В ответ хмыкает, с презрением сплёвывает под ноги и убирает руку с ножен.

Лирой подавляет желание закатить глаза, после чего переводит разговор в полезное русло:

— Кто за то, чтобы просто убраться отсюда? Мы почти очистили кристальное подземелье от темнейших тварей, мы убедились, что Железный Таркус мёртв, мы не станем могущественными – не вижу причин оставаться здесь.

— Уйти было бы здорово. Да только подземелье не отпустит, Лирой, — начинает Лотрек, — уже пытался удрать, до того как вас встретил: вхожу в этот туман, окруживший тюрьму, не видно ни черта, но иду, иду… глядь, а под ногами уже не трава — каменный пол! Глядь, а туман рассеивается, и вокруг меня не поле – один из здешних коридоров! Глядь, а навстречу мне как раз бредёт терзатель-стражник с тесаком... Так и угодил в ту камеру, где вы меня нашли. Конечно можно попробовать ещё раз, но…

— Понял тебя, Лотрек, — Лирой не сдаётся, — жрец, ты знаешь о подземелье больше, чем все мы. У тебя есть идеи?

Залескар задумчиво потирает висок.

— Пока нет. Но… что-нибудь придумаю. Мне лишь нужно тщательнее всё изучить.

— Учти, еды у нас осталось немного, — напоминает Лотрек.

— Знаю! Буду думать быстро. Начну сейчас же.

***

Дрожащие отблески огня всё также лижут кристального стены тронного зала. Здесь осталось трое:

Лирой опёрся на стену и зевает. Он тут только потому, что Лотрек, когда вместе с Анри уходил за провиантом, попросил его присмотреть за колдуном. «Мало ли, он наврал нам о глупости богов-хранителей, чтобы усесться на трон в одиночку и захапать всю божественность себе».

Залескар с моноклем в руке исследует конструкцию трона. Намётанный глаз чернокнижника постепенно распознаёт магический смысл запутанной геометрии рунических барельефов.

Девочка выглядывает у него из-за плеча, пытаясь тоже что-нибудь распознать. Залескар не против, пусть ребёнок учится.

Тем более, талант у Девочки есть: под руководством жреца она уже освоила несколько несложных заклинательных формул из найденных в подземелье свитков.

Однако вряд ли она хоть что-то поймёт в таком сложном устройстве. Трон богов-хранителей не задачка для первоклассников.

Залескар быстро догадывается, что основная функция трона – перенос севшего на него куда-то. Но куда, как и зачем? Ответить на это сходу не может даже он.

— Очевидно, вот это – энергетический фиксатор, — жрец указывает рукой на змееобразную трубу, обвивающую высокую спинку. Он размышляет вслух, заодно давая пояснения Девочке, — нечто наподобие транспозитора душ.

Проводя пальцем по трубе, Залескар замечает на ней царапинку. Но ведь допусти малейший изъян в контуре, и артефакт потеряет всякую стабильность. Выходит, трон сломан?