— Погодите, Элис, — в холодной своей голове Брюс ощутил укол горячей иглы, и тепло поднялось до самых ушей, создавая громкий шелест, мешавший слышать и думать. Иначе он бы уже догадался. Это так очевидно…

— Погодите, Элис, — повторил Бестер. — Вы хотите сказать, что Фред, ваш брат…

— Фред знал все, что знал Сол, они вместе должны были писать работу, и когда Сола не стало…

— Вы убили Фреда? — поразился Брюс. — Невозможно! Мэг Флоберстон…

— Милый мальчик, — грустно произнесла Элис. — Я любила Фреда почти так же сильно, как Сола. Я проснулась в другом сне, где Сола уже не было, но Фред мог повторить то, чего не должен был делать Сол.

— Д-да, я понимаю, — сказал Брюс, пытаясь обеими руками удержать в голове теплоту, начавшую литься из ушей. — Инстинкт самосохранения симбиосапиенса. Убрать Туберта, потом Бакли, затем Волкова… Послушайте, Элис, но Алекс жив и здоров, и теперь, когда вы мне все рассказали, до него вам не добраться!

— А зачем? — сказала Элис. — Алекс не выйдет из тюрьмы, улик против него достаточно. Вы думаете, он станет на суде излагать теорию симбиоза разумов во Вселенной? Даже если станет, все решат, что он уводит правосудие с пути его.

— Черт! — воскликнул Брюс, сжимая ладонями виски. — Что, во имя Бога, вы подсыпали мне в чай?

Он приподнялся, пытаясь выбраться из кресла, превратившегося в ловушку, но тепло в голове обратилось в жар, все внутри пылало, он был уверен, что и одежда на нем тоже воспламенилась, сейчас огонь перекинется на кресло, начнется пожар, и Элис, не знающая, в каком из своих снов она сейчас пребывает, ничего не сможет сделать, и они сгорят оба, а пожарные обнаружат на пепелище два обугленных тела — мужское и женское — и подумают, что это любовники лишили себя жизни, чтобы быть вместе…

Господи, как жарко!

Элис выпила свое обычное снотворное — таблетку вабена, — подумала и проглотила еще половинку: сегодня был трудный день, она слишком возбуждена, ей обязательно нужно заснуть, и тогда он узнает, что все в порядке, больные клетки отсечены напрочь — Сол и Фред, и Алекс, и этот Бестер, слишком умный и догадливый. Она одна теперь — та, кто знает…

Когда позвонил старший инспектор Дайсон, Элис спала глубоким сном.

Дайсон стоял перед дверью и смотрел на ярко освещенные окна. Он хотел избавить Элис от вызова в суд и приехал, чтобы уточнить некоторые обстоятельства. Знала ли Элис о том, что старшая сестра Флоберстон любила Сола и даже, похоже, спала с ним? Знала ли Элис, что Мэг опасна и что, разделавшись с Солом, могла добраться и до нее — бывшей соперницы?

Дайсон перешел улицу и поискал глазами машину Элис на стоянке. Что-то бросилось ему в глаза, когда он подъезжал сюда несколько минут назад. Что?

Вот. Огромный оранжевый «крайслер» с вмятиной на заднем бампере. Машина Брюса.

О любом другом мужчине Дайсон подумал бы: сговорились, встретились, и так им не терпелось, что даже свет не погасили. Если Брюс у Элис, то занимаются они определенно не сексом — наверняка Бестер пристал к мисс Бакли с вопросами, которые у него накопились за этот долгий и неприятный день. И если они не открывают…

Я идиот, — мрачно подумал Дайсон, переложив по-новому в уме элементы мозаики — те же самые элементы, ни одного нового.

Ему нужно было войти, и он не стал больше звонить в дверь, попробовал отпереть ее отмычкой. Получилось легко — Дайсон так и предполагал, обычный французский замок.

Он вошел в ярко освещенную гостиную и сразу увидел Элис — она спала, свернувшись калачиком на диване. А где Брюс?

Дайсон обошел кресло и вздрогнул — на него смотрели безумные глаза Бестера. Старший инспектор взял Брюса за руку — пульс слабый и быстрый, ударов двести, не меньше, и ладонь горячая, а лоб вообще раскаленный…

Вытащив из кармана телефон, Дайсон связался с патрульной машиной (пусть сами вызывают медиков, не станет он терять время еще и на это).

— Брюс, — позвал он, закончив разговор. — Ты слышишь меня?

— Ред, — проговорил Бестер. — Хорошо, что вы… С нами все кончено…

— Глупости, — буркнул Дайсон. — Сейчас приедут врачи…

— Врачи! — Брюс неожиданно расхохотался страшным, прерывистым, кашляющим смехом. — С нами все кончено, вы понимаете?

— Послушай, Брюс, — начал Дайсон, — сейчас приедут…

— Что вы заладили — врачи, врачи? — рассердился Бестер. — Выслушайте меня, пожалуйста, мне уже недолго… могу не успеть… выслушайте…

— Да я слушаю, — миролюбиво сказал Дайсон, прислушиваясь к звукам за окном — по идее, сирена полицейской машины должна быть слышна за несколько кварталов.

— Я не знаю, что он мне подсыпал в чай, — пробормотал Бестер.

— Он? — насторожился Дайсон. — Кто? Здесь был кто-нибудь, кроме вас и Элис?

— Вы не понимаете… — бормотал Брюс. — Вы думаете, сестра Мэг… Бедная, она ничего не… Никто ничего… Элис… тоже не виновата… хотя… Он убивает только раковые клетки… Зачем… если…

Неожиданно взгляд Бестера прояснился — это был прежний взгляд умного, все знающего человека, будто какие-то клапаны переключились у Брюса в мозгу, и совершенно ясным голосом он произнес:

— Прости им, ибо не ведают что творят. Он один виновен, но и его нужно простить, потому что…

Не договорив, Бестер мрачно улыбнулся и попытался дотронуться кончиками пальцев до плеча склонившегося над креслом Дайсона. Рука Брюса упала, глаза закатились, дыхание прервалось, голова свесилась набок.

— Черт, — сказал Дайсон.

Он был растерян. Впервые в жизни Дайон был не просто растерян — он понятия не имел, как представить это дело, хотя все теперь знал, со смертью Брюса у него и выбора не оставалось между двумя версиями. Он знал, что произошло, но знал также: если описать в рапорте последовательность событий так, как он их теперь понимал, с карьерой будет покончено. И это сейчас, когда все так удачно складывалось…

Господи, подумал Дайсон, о чем я? Брюс умер.

Теперь я не смогу спать. Ни за что. Буду принимать транквилизаторы, резать себе вены, буду… Не знаю, что я буду делать, чтобы не заснуть. А потом все равно умру, потому что, в отличие от Туберта, я обычный человек и не могу жить без сна.

Паника, подумал Дайсон. Я в панике. Нужно взять себя в руки.

Он закрыл Бестеру глаза, и в комнате стало темнее — неужели взгляд Брюса освещал ее самые дальние закоулки? Нет, просто на улице — на противоположной стороне — погасла яркая реклама, бывают же такие совпадения…

Надо кончать с этим делом. Сейчас приедет полиция, и нужно успеть.

Дайсон обошел кресло, чтобы не видеть мертвого Брюса, гостиная выглядела мирно, обычная комната, днем он был здесь и сейчас пришел опять, чтобы поговорить с хозяйкой. Правда, вопросы теперь придется задавать другие.

— Проснитесь! — сказал Дайсон, тронув Элис за плечо. — Проснитесь, надо поговорить.

— Господи, — пробормотала Элис, открывая глаза, — впервые за много дней я так хорошо спала.

— Да? — через силу улыбнулся Дайсон, — а я только что решил никогда больше не спать. Странный способ покончить с собой, верно?

— Глупости, — сказала Элис. — Можете спать, сколько хотите. Сейчас это уже не имеет значения. Канал переключился. С нами покончено.

Брюс, — подумал Дайсон, — Брюс, умирая, сказал то же самое.

— Понятно, — пробормотал он. — Никто больше не будет видеть снов.

— Почему же? Сны останутся, куда им деться? Сны — из нашего подсознания. Все, как написано в учебниках… Больше не будет озарений. Пришедших во сне решений. Доказательств теорем. И мудрых мыслей, явившихся наяву, не станет тоже, потому что подготовлены эти мысли были снами.

— То есть, — сделал вывод Дайсон, — не будет новых открытий, изобретений, идей… Неужели все, что придумали люди за тысячи лет, было лишь результатом снов?

— Не снов, — поправила Элис, — а общей работы разумов-симбионтов.

— Может быть, — в голову Дайсона пришла неожиданная мысль, — и заповеди Моисей получил тоже от…

— Во сне, безусловно, — кивнула Элис. — Моисей был замечательным реципиентом. В истории человечества немного было людей, которые не только получали информацию, но и запоминали ее, умели использовать.