— То же самое говорили те, кто работал над атомной бомбой, — сказала Тамара Евсеевна.

— Примерно так… Я их хорошо понимаю! Ты не представляешь, какой это наркотик — интересная проблема, особенно если знаешь, что, кроме тебя, никто не в силах ее решить…

Аркадий помолчал, будто вспоминая те блаженные дни, когда в мире не существовало ничего, кроме потрясающей задачи, для которой лишь он один мог придумать решение.

— Я не знаю, где находились люди, с которыми я общался. — продолжал он, вздохнув. — Может, в Париже. Может, в Нью-Йорке. Или в Абу-Даби. Может, везде. В принципе я мог это выяснить — есть методы… Но я понимал уже, что, если ввяжусь в это, то на следующий же день… А так, может, все-таки поживу еще…

— Аркаша, — сказала Тамара Евсеевна, положив ладонь на голову сына, — почему ты так… Нужно все-таки сообщить. Там опытные люди. Защитят.

Она и сама не верила в то, что говорила. Защитят, как же. Сначала будут тягать по кабинетам и выбивать показания, а потом навесят на Аркадия всех собак, в том числе и собственных, непойманных. Но если другого выхода нет? Другого выхода Тамара Евсеевна действительно не видела и готова была сама сейчас же набрать номер. Если бы она его знала.

— Защитят, — хмыкнул Аркадий. — Догонят и еще раз защитят. И вообще, мать, если бы ты не влезла…

Он не закончил фразу, поднялся и пошел из кухни.

— Я налила свежий чай, — сказала вслед Тамара Евсеевна, но Аркадий не ответил. Ушел в свою комнату, и в замочной скважине щелкнул ключ.

Никогда прежде сын не запирался. Тамаре Евсеевне показалось в тот момент, что это ее заперли в клетке, из которой нет выхода.

Она поняла, что хотел сказать сын последней фразой. Если бы она не влезла в эту историю, Аркадию не грозила бы сейчас смертельная опасность.

Неправда. Он совсем наивный мальчик — ее сын. Взрослый, но все равно ребенок. Сам же сказал про Ахмедовы намеки, сам утверждал, что в покое его не оставили бы. Если бы она не влезла, игра продолжалась бы Бог знает сколько времени, и Аркадий увяз бы еще глубже, так, что точно не было бы никакого выхода. Она вовремя вмешалась. Дала понять. Теперь они — кто бы это ни был — знают, что Аркашу есть кому защитить.

Тамара Евсеевна не подумала, что защищать теперь нужно и ее. Значит, и опасность стала вдвое больше.

Электричка приближалась так быстро, что Таня подумала: проскочит, машинист и не подумает тормозить на этом всеми забытом полустанке. Но буквально в трех десятках метров от платформы поезд будто врезался в вязкую преграду, тормоза завизжали, и головной вагон остановился точно у переднего края платформы. Двери раскрылись секунд на десять — только чтобы женщины успели вскочить в тамбур.

В вагонах было пусто. Тамара Евсеевна внимательно оглядела всех, кто сидел на скамьях: старушка смотрела в окно, две девушки о чем-то тихо переговаривались, пожилой мужчина спал, голова его болталась в такт перестуку колес.

Сели поближе к двери, здесь можно было разговаривать так, чтобы не быть услышанными.

— Когда приедем в Москву, — сказала Тамара Евсеевна, — ты иди к Свете и жди моего звонка.

— А вы? — нахмурилась Таня. — Вас ищет Жилин. Ну, этот следователь. После того, что вы сказали… Их нужно найти.

— Ага. Сначала они найдут меня. Сына я не спасла, так хоть сама…

Таня отвернулась. Она не понимала сейчас эту женщину. Совершенно очевидно, что Тамара считает себя косвенной виновницей смерти сына — не влезла бы, и все, может, обошлось бы… Скорее всего — нет, судя по словам того же Аркадия, но она считает так. Пусть. Но теперь? Нормальная мать, тем более такая, как Тамара, после смерти сына просто потеряла бы вкус к жизни. Единственной ее целью было бы — найти этих сволочей и самой придушить… Или пристрелить… Или хотя бы сидеть в зале суда, когда будут оглашать смертный приговор. Не убегать она должна была после опознания, а требовать, что милиция не теряла ни секунды. И все рассказать. И настаивать, и торопить.

Почему Тамара сбежала? И почему не хочет даже сейчас идти к Жилину? Боится за свою жизнь? Что-то здесь не…

— Тамара Евсеевна, — сказала Таня, уже догадавшись, но еще не вполне осознав свою догадку, — вам нужен компьютер с выходом в Интернет?

Тамара Евсеевна резко повернулась и посмотрела Тане в лицо.

— Почему ты спрашиваешь? — требовательно сказала она. — Что тебе говорил следователь?

— Об этом ничего, — пробормотала Таня. — Да он вообще ничего не знает… Но если вы хотите что-то там сделать… У меня остались знакомые в одной фирме… У них наверняка есть Интернет, и я могу…

— Спасибо, девочка, — улыбнулась Тамара Евсеевна. — Спасибо, но не нужно. Почему я должна подставлять твоих знакомых? Я вообще никого не хочу подставлять. Сделай, пожалуйста, как я прошу: отправляйся к Свете и жди моего звонка. Когда я дам о себе знать, сразу же свяжешься со следователем, договорись о встрече там, где я скажу. Хорошо?

— А если…

— Не бойся, больше не исчезну. Сидя на даче, я кое-что для себя решила. Все будет в порядке, Танюша.

Неожиданное обращение убедило Таню больше, чем твердые интонации в голосе Тамары Евсеевны.

— Хорошо, — согласилась она. — Но лучше мне пойти с вами.

— Нет, — отрезала Тамара Евсеевна. — И хватит об этом.

Она отвернулась к окну и долго молчала. Поезд не был скорым и останавливался буквально возле каждого столба. Сначала вышла старушка, потом проснулся и, цепляясь за скобы, выполз из вагона мужчина. На какой-то станции, названия которой Таня не расслышала, вошел и сел в дальнем конце вагона молодой бугай. Наконец показались коробки Бирюлева, поезд стал еще чаще останавливаться, а вагон заполнился почти наполовину.

— Через пять минут приедем, — сказала Тамара Евсеевна. — Ты все запомнила? Едешь к Свете, никуда вы выходишь и ждешь.

— Хорошо, — покорно согласилась Таня, понимая, что все равно не может предложить ничего, кроме разговора с Жилиным, а звонить следователю Тамара Евсеевна не станет. Не из страха за свою жизнь, конечно. Такие женщины не очень боятся собственной смерти, особенно после того, как погиб сын. Что-то она намерена предпринять. И помешать ей Таня не в состоянии.

Что она может сделать? Уничтожить сайт? Нет, это исключено, хакер из Тамары аховый — она даже первый уровень взломать не сумеет, да и зачем ей это нужно? Если она решила как-то отомстить Аркашиным убийцам… Для начала их нужно найти. Самой? Через Интернет? Тоже не получится — это же очевидно: то, что не удалось сделать Аркаше, не выйдет и у его матери.

Что она задумала? Таня всматривалась в лицо Тамары Евсеевны, но не могла прочитать ни одной мысли, женщина будто натянула маску, смотрела в окно, но видела не подмосковный пейзаж и пригородные поселки, а одной ей понятные картины.

Когда электричка подкатила к перрону Киевского вокзала, почти все места в вагоне были заняты, и на выходе образовалась даже небольшая давка. Тамара Евсеевна с Таней вышли из вагона последними и, кивнув друг другу, разошлись в разные стороны. Тамара Евсеевна шла, не оглядываясь, и минуту спустя смешалась с толпой, выходившей на привокзальную площадь.

Тане сразу стало тоскливо — так, как не было никогда в жизни. Неправильно это. Не нужно было отпускать Тамару. Впрочем, Таня понимала, что не безопасность Аркашиной матери ее беспокоит — она боялась за себя. Повода, казалось бы, не было никакого, но всю дорогу до дома, где жила Света, Тане мерещилось, что ее преследуют. То водитель проезжавшей машины смерил ее на повороте странным взглядом. То молодой смуглый человек неожиданно обогнал ее и оглянулся. А то просто казалось, что в затылок бьет, будто струя из водомета, чей-то тупой взгляд. Она старалась взять себя в руки и попробовать проанализировать рассказ Тамары Евсеевны, но все ей сейчас мешало, каждый звук вызывал ответную реакцию — Таня то бросалась в тень магазинной витрины, то, испугавшись, выходила на середину тротуара, где людей было больше и где меньше была опасность… чего? Таня не знала и потому боялась еще больше.