Резкий гудок вырывает меня из мыслей, и я торопливо возвращаюсь на тротуар, едва не угодив под колеса машины. Черт…

Я провожу ладонью по лицу, но рука дрожит и мне приходится опустить ее вдоль тела. Рой мыслей крутится в моей голове, из-за кажется, что она вот-вот взорвется. Я зажимаю переносицу пальцами, в попытке успокоиться. Все произошедшее никак не поддается моему пониманию. Эван всегда был вспыльчивый, но то, что я увидела сегодня, не на шутку меня испугало. Он окончательно потерял контроль над собой, опустился до угроз и оскорблений и выглядел при этом как полный безумец. Возможно ли, что я и правда толком не знала своего парня? Или может я сама виновата в том, что сейчас случилось? Если бы я как-то подготовила его к этому разговору или не порвала с ним сразу после стычки с братом… Может мы смогли бы закончить наши отношения спокойно?

Голова начинает болеть от возникших вопросов и пережитого стресса, и я сдаюсь. Все это уже неважно. Уже поздно что-то предпринимать и о чем-то сожалеть. Я порвала с Эваном, и, как бы мне не хотелось этого признавать, но единственное, что я сейчас ощущаю – облегчение.

Роберт

Я молочу боксерскую грушу с таким усердием, словно именно она причина моего дерьмового настроения. Руки в перчатках уже ноют, а пот струится по лбу, заливая глаза, но это не мешает мне наносить точные удары по кожаному мешку. Я чертовски злюсь, и моя злость ищет хоть какой-то выход. После игры прошло два дня, а я все еще перед глазами вижу следы, которые мой брат-недоумок оставил на запястье Стефани. Синие доказательства того, какой он неуравновешенный и ревнивый кретин.

В тот вечер Эван вернулся домой в ярости и, громко хлопая дверями, отправился к себе, ясно давая понять – разговаривать с семьей он не намерен. Я не слишком-то переживал по этому поводу, а вот мама расстроилась. Она все еще тешит себя надеждой на то, что однажды ее мальчики поладят, а наша образцовая семья будет похожа на тех, что рекламируют майонез. Я не пытаюсь ее переубедить, только многозначительно переглядываюсь с отцом, когда мама заламывает руки от расстройства из-за очередной выходки Эвана.

– Должно быть они с Стеф снова поругались, – нервно кусая губы, произнесла она тем вечером. – Бедный мальчик. Он так переживает.

Я не стал комментировать ее слова. Хотя мне было что сказать и про “бедного мальчика”, и про его отношения со Стефани, но я убедил себя, что все это меня не касается. Только желание выбить из Эвана все дерьмо никуда не делось. И вот спустя два дня я в тренажерном зале пытаюсь стереть руки в кровь, поколачивая грушу.

С очередным ударом до меня доходит, что кроме Эвана я злюсь на его девушку, за то, что она терпит моего брата-придурка и позволяет ему так с собой обращаться. Ее подруга, та с которой она была на игре, показалась мне адекватной, несмотря на то, что едва не сожрала Иэна глазами, так какого хрена она не вправит Стефани мозги? Я не пытаюсь найти ответ на вопрос почему меня вообще это волнует, просто позволяю своим кулакам избивать кожаный мешок.

Чья-то тяжелая рука оказывается у меня на плече, выдергивая из размышлений. Я скидываю ладонь и наношу еще один удар по груше, но человек за моей спиной не улавливает намек.

– Эй, Роб, привет. Хотел сказать тебе, что вы отлично сыграли, парень, – от звуков его голоса я напрягаюсь.

Есть только еще один человек, кроме моих родителей, кого я терплю, когда он называет меня Робом. Джонатан Стайлз – генеральный менеджер клуба Бостон Селтикс. Человек, благодаря которому, мы с Миллером и оказались в клубе. Владельцы клуба разве что не молятся на Стайлза, считая его гением, а успешные контракты, которые приносят клубу победу за победой, служат тому подтверждением.

Я ловлю боксерскую грушу и останавливаю ее, а затем, утирая пот со лба, поворачиваюсь к Джо. На лице Стайлза широкая улыбка, которая выглядит максимально естественно, и я задаюсь вопросом – какого хрена ему от меня надо?

– Спасибо, – я протягиваю руку Джо, и он крепко пожимает ее, а затем хлопает меня по плечу, не обращая внимания на то, что я весь покрыт потом. – Все парни отлично сыграли, – добавляю я, пристально глядя на Джо.

Я не верю, что Стайлз оказался в тренажерном зале случайно и не верю, что он пришел просто выразить свое восхищение клубной игрой – это не в его стиле. Стайлз ценит каждую долбанную секунду своего времени, а любое его слово преследует определенную цель. Так что я не сомневаюсь – Джонатан оказался здесь не просто так. Стайлз какой-то время просто смотрит на меня, но потом он наклоняет голову к плечу, а его лица сползла улыбка.

– Говорят у вас с Миллером произошла какая-то стычка с Брауном?

Я усмехаюсь. Понимаю, что оказался прав – Стайлз пришел прощупать почву и выяснить не отразится ли наш с Миллером переход на команду. Ведь если между игроками начнутся конфликты, это ни к чему хорошему не приведет и пострадают все, но в первую очередь именно Стайлз.

– Если ты был на игре, то сам все видел, Джонатан, – с невозмутимым видом, пожимаю я плечами.

– Я видел, Роберт, – в миг становясь серьезным, произносит Стайлз. – Поэтому и пришел узнать, что я видел у тебя.

Он выделяет последнее слово, и я понимаю, почему – я уже играл в Бостоне и знаю Чака, а еще я знаю Миллера и смогу оценить масштабы конфликта, если он есть. А сам Стайлз знает, как много для меня значит баскетбол и как я был доволен шансом вернуться в Бостон, а значит я кажусь ему отличным кандидатом для давления. Пусть Стайлз еще не был генеральным менеджером команды пять лет назад, но он не идиот. Поэтому все его контакты приносят клубу только победы и верхние строчки в турнирной таблице. Только на мой счет он ошибается.

Я натягиваю на лицо свою самую широкую улыбку, но мой взгляд вряд ли теплее ледников Аляски.

– Тебе не о чем беспокоиться, Джо, – спокойно произношу я. – Ты сам прекрасно знаешь, каким кретином иногда бывает Чак.

– Чака я знаю, – холодно кивает Стайлз. – А вот вас с Миллером нет.

Стайлз хочет подстраховаться и, в случае чего, быстро слить нас.

– Чего ты хочешь? – в лоб спрашиваю я.

Стайлз прищуривается, а я скрещиваю руки на груди и прямо смотрю на него. Ненавижу все эти игра, а его долбанные намеки начинают раздражать меня.

– Я хочу, чтобы атмосфера в команде оставалась дружеской, – через какое-то время произносит Джонатан.

– Она дружеская.

– И чтобы между игроками не возникало никаких распрей, – продолжает он.

– Их нет, – сухо киваю я.

Джонатан внимательно смотрит на меня, а затем на его лицо возвращается широкая улыбка, и он снова становится похожим на приветливого парня. Глядя на него и не скажешь, что этот тридцатипятилетний парень – акула бизнеса.

– Тогда все в порядке, – Стайлз хлопает меня по плечу, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не скинуть его руку. Физический контакт не входит в список моих любимых взаимодействий с людьми. – Главное держи в уме, что конфликты вредят репутации. Любые конфликты, Роб, – многозначительно добавляет он.

Я молча киваю, давая понять Стайлзу, что услышал его, и тут же разворачиваюсь к боксерской груше. Меня злит этот его наставительный тон, но Джонатан прав – конфликты всегда дерьмого для репутации. И именно поэтому хорошо, что никто не видел, как я едва не подрался с собственным братом на парковке ТД-гарден. Стайлз бы этого точно не одобрил.

Клубный риелтор звонит мне в тот момент, когда я выхожу из душевой в раздевалке тренажерного зала. Не успеваю достать телефон из шкафчика, как звонок обрывается. На экране появляется уведомление о пропущенном звонке от Мика. Я решаю перезвонить ему сразу, надеясь на хорошие новости, поэтому так и остаюсь стоять с полотенцем, обмотанным вокруг бедер. Капли воды стекают с мокрых волос, и я нетерпеливо смахиваю их рукой со лба.

Мик на мой звонок отвечает сразу же.

– Бобби, привет. Я не вовремя?