— Что вы имели в виду, когда сказали, что моё тело отличается от тел других людей?

Нарамор серьёзно сказал:

— Ты первый человек для внешних планет.

— Первый человек для внешних планет?

— Ты сильный, не так ли, Бэрд? Сильнее других людей? Сильнее. Гораздо лучше способен противостоять давлению, гравитации, шоку любого рода. Не так ли?

— Да, — медленно произнёс Бэрд. — Похоже, что так. Но…

Нарамор прервал его.

— На самом деле, ты лучше всех людей приспособлен к условиям больших внешних планет, холоду, сильному притяжению, огромному атмосферному давлению. Как ты думаешь, что сделало тебя таким?

— Я вырос таким, — сказал Бэрд. — Насколько я помню, в Антарктике было тяжело, и это сделало меня выносливым.

Нарамор покачал головой.

— Никакая окружающая среда не может сделать тело человека таким сильным. Твоё тело отличается от других. Ткани в нём, клетки, отличаются от тканей других людей. Это скрытое, едва уловимое отличие, но оно позволяет тебе путешествовать по внешним планетам, там, где другие люди не смогут!

— Вы хотите сказать, что я — своего рода мутант?

— Нет, — возразил Нарамор. — Ты родился нормальным ребёнком, сыном Джона Бэрда. Я очень хорошо помню тебя младенцем…

Он немного помолчал, размышляя.

— Это было двадцать лет назад. Шеррифф только что основал Бюро Внешних Планет, разрабатывая свои долгосрочные планы по завоеванию внешних планет. Люди говорили, что это никогда не осуществится, расходы и тяготы будут слишком велики. Шеррифф же верил, что это возможно.

Доктор Джон Бэрд, твой отец, в то время возглавлял отдел космической медицины Внешних Планет. Я был младшим ассистентом врача, юношей едва ли старше тебя сейчас. Я хорошо знал твоего отца. И я знал, что Джон Бэрд разрабатывал свою идею о человеке для покорения внешних планет.

Твой отец верил, что человека, если он достаточно молод, можно физиологически изменить, чтобы он мог переносить условия внешних планет. Это был вопрос цитологии. Если бы можно было воздействовать на ткани тела, чтобы они становились сильнее, выносливее и прочнее, чем обычно, человек с таким телом в зрелом возрасте смог бы противостоять таким условиям. Когда Джон Бэрд предложил это, Шеррифф пришёл в восторг. Никто из нас не получил бы пользы от такого процесса, даже если бы он был разработан. Но на маленьких детей это могло бы повлиять, они стали бы сильнее, чем обычно, и в ближайшие годы сформировали бы группу мужчин и женщин, способных покорять внешние миры.

Бэрд воскликнул:

— Но кто бы захотел, чтобы их дети росли ненормальными, кто бы позволил этому случиться?

Нарамор сказал:

— Не совсем ненормальными. Они не отличались бы от обычных людей, просто были бы сильнее. А кто бы не хотел, чтобы их дети были сильными?

Он продолжил:

— Целью всей жизни Шерриффа было завоевание и колонизация внешних миров. К тому времени, когда будут совершены первые высадки, такой процесс даст ему группу колонистов, которые смогут жить на этих планетах. Это была великая, далеко идущая мечта.

— И мой отец использовал этот процесс на мне? — спросил Бэрд.

— Да. Твоя мать умерла когда тебе было всего два года. Джон Бэрд был уверен в разработанной им формуле, в том, что она сделает тебя намного сильнее любого человека. Он ввёл это вещество в твой организм. — Нарамор покачал головой. — А потом — трагедия. Химическое вещество было слишком сильным и вызвало бурную реакцию. Казалось, ты вот-вот умрёшь. Джон Бэрд был в ужасе, его мучили угрызения совести. Ему казалось, что он убил собственного сына.

Ты не умер. Но Джон Бэрд сказал, что формула слишком опасна, чтобы её можно было использовать снова. По его словам, он отказался разрешить её использование. И когда Шеррифф надавил на него, Джон Бэрд исчез. Мы начали его искать, но никто не знал, где он. Он не оставил никаких следов. Он хотел, чтобы его никогда не нашли.

— Но его формула подействовала на меня? — недоверчиво спросил Бэрд.

— Да. Она сработала. Электрофизические тесты, которые мы провели с тобой, доказали это. Ткани твоего тела отличаются от тканей других людей. Соединительные ткани клеток представляют собой полутвердую матрицу, если использовать физиологический термин. Это означает, что стенки и оболочка твоего тела прочны, как хрящ. Она сработала!

Но сейчас кажется очевидным, что Джон Бэрд, ужаснувшись тому факту, что процесс едва не убил тебя, был твёрдо намерен никогда больше не использовать формулу. Больше никто её не знал. Когда он исчез, её секрет исчез вместе с ним.

Ошеломлённый этим открытием, Бэрд мысленно перенёсся в те долгие годы, проведённые в антарктических пустошах.

— Однажды он сказал, что не осмеливается вернуться во внешний мир, потому что это означало бы смерть многих, — сказал он Нарамору.

Нарамор кивнул.

— Он боялся, что формула будет использована снова.

У Бэрда голова шла кругом от услышанного. Он с удивлением посмотрел на свои руки, на своё тело. Так вот в чём был источник его силы, его стойкости, его способности терпеть! Не суровая Антарктика привила ему эту силу — научные способности его отца придали ему сверхчеловеческую выносливость.

Воспоминания нахлынули на него, и теперь всё стало таким ясным. То, как он мог выдерживать полярный холод, его невосприимчивость к ударам и падениям, то, как на него не повлияли изнурительные условия космического полёта, и, прежде всего, то, как его тело одержало победу над гравитацией и давлением Юпитера. Неудивительно, что Шеррифф хотел сохранить такой секрет в тайне!

Он мрачно спросил:

— И все эти годы Шеррифф пытался найти моего отца?

— Да. Он предложил крупное вознаграждение любому сотруднику Бюро, который сможет найти Джона Бэрда. Он продолжал излагать свои собственные планы покорения Юпитера с помощью машин, с помощью Ходоков. Но он всё ещё цеплялся за мечту о человеке для внешних планет в будущем, о людях, которые смогут осваивать миры, которые он собирался открыть.

— И ради этой мечты, ради своих амбиций он послал Реймана и Вейла убить нас! — яростно воскликнул Бэрд.

Нарамор схватил его за руку.

— Нет, Бэрд! Рейман сделал это исключительно по своей воле, а Шеррифф даже не знает, что твой отец был убит. Рейман вернулся и сказал, что нашёл вас с отцом умершими от голода в вашем убежище в Антарктиде, что он забрал бумаги твоего отца и уничтожил ваш дом и ваши тела.

Шеррифф разозлился на него за это. И формулы не было в бумагах!

— О, нет, — сказал Бэрд. — Вы прикрываете Шерриффа. Конечно, вы бы это сделали. Вы знаете, что я собираюсь сделать с ним и с Рейманом.

— Если Рейман совершил убийство, закон может разобраться с ним, — настойчиво сказал Нарамор. — Но Шеррифф не имеет к этому никакого отношения! Он больной человек. Ты видел его. Слишком много космических полётов, слишком много лет он трудился ради своей великой мечты. Я предупреждал его, что он не сможет безопасно высадиться на Юпитере, но он не стал меня слушать.

— Вы требуете моего сочувствия к человеку, который убил моего отца? — резко спросил Бэрд.

Нарамор отступил назад.

— Ты не хочешь слушать. У тебя навязчивая идея, ненависть, от которой ты не хочешь избавиться.

Он немного помолчал. Затем продолжил:

— Я могу понять тебя и посочувствовать тебе, Бэрд. И поскольку ты, очевидно, не хотел, чтобы о тебе узнали, я никогда никому не рассказывал о том, что узнал о тебе из этих тестов. Я решил подождать и посмотреть, что ты будешь делать дальше.

Бэрд посмотрел на него.

— Вы хотите сказать, что Шеррифф и Рейман не подозревают, кто я такой?

— Шеррифф не подозревает. С чего бы ему подозревать? Ты же мёртв.

Тот факт, что ты немного прогулялся по Юпитеру без Ходока — это то, на что способен необычайно сильный человек. Нет, он не думает, что ты — первый человек для внешних планет. Но Рейман — я не знаю. Он, кажется, заподозрил неладное, когда услышал о смерти Вейла. Я видел, как он внимательно наблюдал за тобой. Возможно, он узнал тебя, несмотря на эту бороду.