Радиомаяки, которые они оставили, стали для затуманенного сознания Бэрда чередой вех, отстоящих друг от друга на сотни миль. Ему казалось, что нескончаемый гром наверху насмехается над ним, а вес Вейла на его руке становился всё тяжелее и тяжелее.

Они миновали седьмой маяк, и оставалось пройти всего один. Но внезапно Вейл выскользнул из-под его руки и без движения лёг на камень лицом вниз.

Бэрд, отупевший от усталости, посмотрел на него сверху вниз. Затем он наклонился и встряхнул его, но Вейл не ответил.

— О, нет, ты не останешься здесь, — выдохнул Бэрд и выругался на Вейла. — Ты расскажешь им.

Он наклонился ещё ниже, просунул руки под Вейла и собрался с силами. Сделав величайшее в своей жизни физическое усилие, Бэрд с трудом поднялся на ноги и взвалил безвольный груз себе на плечи.

Сначала он подумал, что ему конец. Увеличенный Юпитером вес Вейла, наложенный на увеличенный вес его собственного тела, грозил сломать его ноги, как тростинки. Он покачнулся, наклонился вперёд и, пошатываясь, перешёл на некий полубег.

Сквозь туман впереди пробивались неяркие вспышки света, не пляшущие, как на небе, а регулярные. Ракеты. База. Он ковылял к ним. Он боролся с гравитацией, как с человеком.

Вокруг него замаячили странные фигуры. Бэрд не сразу понял, что это Ходоки, что их металлические руки тянутся к нему, но не для того, чтобы ударить, а чтобы помочь. Он увидел испуганные лица за лицевыми щитками.

Огромный груз веса Вейла свалился с его плеч. Твёрдая, холодная металлическая рука Ходока обхватила его под мышками, помогая ему добраться до ракеты. Бэрд провалился в темноту.

Он очнулся на койке, и Кэрью смотрел на него сверху вниз, а Фирмин, молодой медик отряда, тормошил его тело.

Фирмин что-то бормотал.

— Говорю вам, по всем прикидкам он должен был умереть. Но я не могу найти ни единой сломанной кости, даже вывиха…

Бэрд сказал:

— Послушайте. Вейл…

— Вейл? — переспросил Фермин. — Он мёртв, всё верно. И ты должен быть мёртв. Нести его, не имея ни защитной брони, ни Ходока. Я не могу этого понять.

Бэрд почувствовал, как на него обрушивается лавина разочарования.

— Вейл мёртв? Но это значит…

Это означало, что все его усилия были напрасны, что теперь Вейла уже никогда не заставить рассказать правду всему миру. Что Шеррифф останется безнаказанным…

Нет. Был ещё один человек, кроме Вейла, который мог всё рассказать. Был Рейман, соучастник Вейла в том преступлении на далёкой Земле. Реймана всё ещё можно было найти, раз Вейл теперь был вне досягаемости.

— Не переживай, — сказал Кэрью, резко поворачиваясь, чтобы уйти. — Оставайся на койке. Мы всё равно взлетаем через полчаса.

Фирмин удивился:

— Так скоро? Предполагалось, что мы ещё составим предварительные карты, если сможем.

— Мы не можем, — сказал ему Кэрью. — Разве ты не слышал, что происходит там, на востоке?

И теперь, когда они прислушались, Бэрд тоже услышал это — не гром, который всё ещё не переставая сотрясал измученные небеса, а более низкое, глубокое рычание, заставлявшее ракету дрожать.

— Это вулканизм, — серьёзно сказал Кэрью, — и он усиливает свою активность. Мне это не нравится. Моя работа заключалась в том, чтобы оборудовать склад, подготовить всё и уйти. Мы уходим.

Ходоки неуклюже поднялись на борт. Люки закрылись. Прозвучал сигнал к старту, и усталые, поникшие люди вылезли из своих Ходоков.

— Боже мой, ты ещё жив? — спросил Фарсетти у Бэрда.

— Со мной всё в порядке.

— Всё в порядке? Топал на своих двоих, без Ходока. И теперь ты сидишь здесь и выглядишь лучше, чем мы.

Заработали дюзы, и ракета рванулась вверх. Но на этот раз не так быстро. Медленно, мучительно, вырываясь из хватки Юпитера с помощью мощных струй огня и энергии, ракета с трудом пробивалась сквозь грозовой туман в открытый космос.

Люди не вставали со своих коек. Они лежали в оцепенении. Взрывы ускорения, после их пребывания на Юпитере, были для них слишком тяжелы.

Только когда они с грохотом опустились на ганимедскую базу, они смогли прийти в себя. Когда они приземлились и устало, пошатываясь, выбрались из ракеты, то остановились и принялись удивлённо осматриваться вокруг.

Когда они покинули базу, на ней оставалось с дюжину больших ракет. Но теперь их стало на два десятка больше, так что нависающие серебристые башни казались гигантским металлическим лесом, сверкающим в лучах белого сияния огромной планеты над ними.

— Шеррифф уже здесь! — сказал кто-то, и сердце Бэрда ёкнуло. — Это значит, что большая высадка уже скоро.

— Я пас, — с горечью сказал другой. — Если они захотят, чтобы я вернулся на Юпитер, они могут застрелить меня и отправить туда мой труп. Других вариантов нет.

Шеррифф здесь? По мнению Бэрда, это означало что-то другое. Это означало, что у него осталось всего несколько дней, а может, и часов. Если он не разоблачит Шерриффа до того, как этот человек совершит историческое покорение Юпитера, он уже никогда не сможет этого сделать. Потому что, если бы тот преуспел в своих жизненных амбициях, Шеррифф стал бы слишком велик для него или для кого-либо другого.

Рейман был его ключом к успеху. Он должен был найти Реймана, и как можно скорее. Пригрозить ему, при необходимости избить до полусмерти, но заставить Реймана заговорить. Теперь он был единственным, кто мог уличить своего хозяина.

В домике их отряда Шейнер с лёгким благоговением смотрел на Бэрда.

— Они рассказали мне, что ты сделал. Боже, я всегда знал, что ты крепкий орешек, но тащить другого человека без Ходока…

— Там было недалеко, и я всё равно не понимал, что делаю, — сказал Бэрд, потом спросил: — Вы знаете человека по имени Рейман?

— Рейман? — Шейнер нахмурился. — В штаб-квартире компании есть исполнительный директор по имени Рейман. А что?

Бэрд искренне сказал:

— Вейл — парень, которого я нёс — сказал, что Рейман был его другом. Он попросил найти его.

Шейнер выглядел сочувствующим.

— Конечно, я знаю, как это бывает.

В помещение вошёл Джой, его лицо было взволнованным, и он поспешил к Бэрду и Шейнеру. Он сказал:

— Пришёл медик из штаба. Джон Фаррелл должен доложиться старику.

— Вы имеете в виду… Шерриффа? — не веря своим ушам, переспросил Шейнер.

— Именно его. Джон Фаррелл, доложиться командиру. Во что ты вляпался, Фаррелл?

Вот об этом и размышлял Бэрд, пока стоял, поражённый новостью. Он мог этого ожидать! Он был здесь, на Ганимеде, где был им нужен. Он был здесь, где слово Шерриффа было абсолютным законом. Они с самого начала знали, кто он такой, или подозревали об этом — доктор Нарамор ясно дал это понять ещё на Земле. А теперь…

Шейнер сказал:

— Вали, Фаррелл. Может быть, всё не так уж и плохо.

Бэрд следовал за медиком по территории базы. Холодный разрежённый воздух резал ему лёгкие. Огромная громада Юпитера, распухшая необъятность облачного света, опускалась к горизонту по мере того, как вращалась вокруг оси луна. Лес огромных ракет чёрными силуэтами выделялся на фоне планеты, для завоевания которой они были созданы.

Штаб-квартира была самым большим из сборных зданий, и медик провёл его в самый большой кабинет в здании. Затем он остановил Бэрда в дверях.

— Подождите.

В кабинете было с полдюжины человек. Шеррифф, сидевший за рабочим столом, возвышался надо всеми. В резком свете лицо Шерриффа выглядело серым и усталым, под глазами залегли тёмные мешки. Седина на висках казалось стала более заметной.

Его дочь, одетая в брюки и пиджак, сидела в углу, наблюдая за отцом серьёзными, встревоженными глазами. Уиллис и молодой человек в форме Бюро Внешних Планет стояли у стола, а с другой стороны стоял Нарамор. Они слушали, как говорил Кэрью, стоявший спиной к Бэрду.

— …и я настоятельно рекомендую отложить большую высадку, пока мы не понаблюдаем за этой новой вулканической активностью, — говорил он.

— Отсюда, с Ганимеда, за ней наблюдают уже много лет, — резко сказал Шеррифф. — Это плато безопасно.