– Можно к тебе? – раздался тихий вопрошающий голос Ольги.

– Конечно, входи, – быстро ответила Милиса и распахнула дверь.

Они не часто встречались, последний раз года два назад. Тем не менее были дружны.

– Чем хочешь заняться здесь? У тебя есть какие-то планы? – поинтересовалась сестра.

– Мне хотелось бы посетить ваш археологический музей, – с готовностью ответила Милиса.

– Музей? Да ещё и археологический? Ну ты даёшь! – удивилась Оля. – Ладно, приводи себя в порядок. Через два часа у нас завтрак. Спускайся. Там и определимся. Хорошо?

Гостья только пожала плечами и кивнула, что означало: ок, посмотрим.

– Ну ты и упрямая! Уговоришь и лису отдать тебе свой мех, да ещё и зимой, – воскликнула, смеясь, Ольга, когда Милиса всё же убедила её составить компанию для посещения археологического музея.

Они долго ходили по немногочисленным залам, когда к ним подошёл служитель с предложением провести экскурсию. Его невероятно белые, как будто без зрачков, глаза смотрели на девушек заинтересованно. Опыт подсказывал ему, что это не просто любопытные зеваки, пришедшие как-то убить время в этом музее. Особенно высокая, статная девушка со светлыми длинными волосами и ярко-синими глазами вызвала в нём удивление. Она медленно переходила от одного экспоната к другому, делая какие-то пометки в небольшой записной книжке. Обладая искусством наблюдения украдкой, Милиса давно заметила этого мужчину, робко подсматривающего за ней. Ей самой хотелось обратиться к нему за помощью, но она стеснялась своего плохого русского языка, а попросить сестру как-то не пришло в голову.

– А это одна из главных археологических находок на территории Казахстана. – Голос служителя зазвучал гордо, а сам он приосанился и даже стал выше ростом, когда они подходили к экспонату «Золотой человек».

Мужчина стал рассказывать историю этой находки, но Милиса его не слышала. Её внимательные глаза впились в статую. Казалось, она хотела узнать что-то неведомое, проникнуть в самую глубину изваяния. Внезапно девушка повернулась к служителю и, путая английские и русские слова, взволнованно произнесла:

– Невероятно, сколько всего можно узнать об этом экспонате, если долго-долго на него смотреть и улавливать то, что от него исходит, даже если это не оригинал. Тут всё пропитано им, «Золотым человеком». Да, думаю вы не совсем правы в том, что рассказываете, – загадочно закончила Милиса, обращаясь к гиду.

Служитель музея с изумлением уставился на неё, его глаза вдруг стали нервно и часто моргать, он покраснел и, ссутулившись, в нерешительности отошёл.

– Что ты ему сказала? – дёрнув сестру за рукав, громко спросила Ольга. – Я встретила его на выходе из зала с трясущимися губами и растерянными глазами. Он буквально пролетел мимо меня.

– Скажи, а мы можем поехать на место, где было захоронение этого «Золотого человека»? – не обращая внимания на слова Ольги, требовательно спросила Милиса.

– Не знаю. Надо узнать, где это и как это можно сделать, – раздумчиво ответила сестра. – Ты закончила осмотр? – нетерпеливо поинтересовалась она.

Вечером за ужином гостье пришлось отчитываться о впечатлениях дня. Так уж было заведено в семье дяди. Каждый её член с удовольствием рассказывал о событиях, которыми была наполнена их жизнь. Попутно выявлялись проблемы и совместно находились решения этих проблем.

– Нет, вы представляете, Милиса загорелась желанием поехать туда, где нашли могильник «Золотого человека». Я, например, в шоке, – возмутилась Оля. – Скажи, кроме твоей археологии, тебя что-нибудь интересует? – Её голос выдавал разочарование.

– Извините, – робко произнесла гостья. – Я не хотела вас расстраивать. Бабушка говорила, что Казахстан… – Из её глаз готовы были политься слёзы. Но внезапно выражение лица стало приобретать жёсткость, а голос – силу. – Вы наверняка знаете, что настоящее, прошлое и будущее находятся на одной линии, то есть они существуют параллельно. И если человеческий мозг что-то может вообразить, то это значит, что воображаемое где-то существует, или же существовало, или же будет существовать. Иначе зачем мозгу такую способность иметь? Мне, как археологу, всё это очень интересно. Про «Золотого человека» я читала, а также изучала материалы о нём в университете. Знаю, что очень много вопросов по этой находке, хоть и прошло сорок лет. Меня она ещё студенткой заинтересовала. Сегодня, когда я увидела его, хоть и копию, в моей голове стали рождаться картины прошлого. Чтобы их понять, мне необходимо быть рядом с захоронением.

Произнесённая на одном дыхании речь удивила всех.

Сначала ответом была тишина. Потом послышалось смущённое покашливание дяди, затем раздалось робкое «а-а-а» Ольги, громогласное «ну и что потом?» Александра, двоюродного брата и, наконец, твёрдое тётино «раз девочке это надо, то завтра и поедем».

Солнце уже вовсю разбросало свои лучи, обжигая буйную зелень деревьев, высушивая росу на высокой траве, а семейство продолжало загружать в багажник корзины со съестным, питьём, мячами, бумерангами. Милиса, наблюдая за носившимися туда-сюда сестрой и братом, удивлялась: зачем всё это?

Заметив её округлившиеся от изумления глаза, дядя пояснил:

– Будем совмещать полезное с приятным. После музея поедем на озеро Иссык. Правда, сейчас оно больше похоже на большую лужу, но зато природа там завораживающая.

Всю дорогу гостья не отрывала голову от окна и молчала. Казалось, она ждала чего-то значимого и важного, что вот-вот должно было показаться. Вся её напряжённая фигура, лицо и широко открытые глаза, выискивающие что-то там, вдали, говорили об этом. И вдруг раздался громкий восторженный крик, и Милиса, развернувшись к остальным, выдохнула: «Я вижу его».

Вдалеке показалась большая статуя «Золотого человека», установленная перед входом в Государственный историко-мемориальный музей-заповедник «Иссык». Никто из семьи здесь ещё не был. А потому решили начать осмотр с залов, что располагались внутри построенного для музея здания. Но Милиса воспротивилась. Её как магнитом тянуло к некрополю, она почти побежала по полю. Казалось, она точно знала, куда ей надо, будто кто-то звал её туда. Внезапно около одного небольшого раскопанного кургана девушка остановилась и застыла на месте.

– Какой здесь воздух! В нём можно утонуть, захлёбываясь! – воскликнула она и, осторожно ступая по разрытой бывшей усыпальнице воина или воительницы в золотом, приблизилась к брёвнам, что защищали покой усопшего или усопшей более двух с половиной тысяч лет.

Её рука медленно, плавно потянулась к торчащему стволу тянь-шаньской ели, пальцы почувствовали его шероховатость, невидимые токи побежали от пальцев к ладоням, по рукам, захватывая всё тело, в глазах вспыхнул зелёный огонёк, она вся напряглась и замерла. В воздухе повисли её невысказанные слова: «Мгновение мне принадлежит, как я принадлежу мгновению».

Милиса ощутила себя плавающей в удивительно тёплой, нежной и непонятной среде. Глаза почему-то не давали никакой информации. Они были закрыты, и открыть их она, как ни пыталась, не могла. Не могла она и выпрямить ноги и руки, которые были прижаты к телу. При попытке вытянуть их они постоянно упирались во что-то мягкое и эластичное. Несмотря на неудобное положение тела, Милиса чувствовала себя чрезвычайно комфортно и защищённо. Более того, она была готова поклясться, что ещё никогда в жизни ей не было так хорошо. Она помнила, как объятия матери или бабушки смягчали ей боль от ушибов или обид. Тогда она тоже чувствовала себя в безопасности. Но это было совсем другое чувство, ибо эта защищённость ограничивалась рамками любви мамы, бабушки, старшей сестры, папы. Сейчас же она купалась в абсолютной любви, которая не знает границ. От осознания этого Милисе захотелось выпрямиться, и она резко отбросила правую ногу, ощутив, как та стала утопать в чём-то мягком и тёплом.