— А теперь будет беспокойно?

— По сравнению с Элей, не сочтите за унижение, намного.

— Не тактичность — большой минус для секретаря. Может стол один исчезнет, и это будет не мой.

Максим резко заткнулся, и ошарашенно посмотрел в стену над моим плечом, немного подумав. Он ведь точно знал, что меня подобрали на улице, а теперь сомневался в этом.

Вот что значит, правильно себя поставить. Всегда надо так делать. Такими фразочками со временем, я научилась прятать свою доброту и мягкотелость.

Моё рабочее место: слева двери в кабинет начальства, справа окна, рядышком диваны, хорошо вход в приёмную видно, он прямо по курсу — коридор за стеклянными дверьми.

Ух! Я выпрямилась, поздоровалась в общем чате с мужичками, которые сидели под камерами. Я тоже теперь тут сидела.

— Трёп запрещён, — тут же предупредил Максим.

— Не страдаю, — ответила я и посмотрела, как отключить камеру.

Получилось.

Острым взглядом проехалась по приёмной. Разномастная тусовка занимала диваны, прыгала, скакала.

Танцевал чуть ли не на одной ножке, экстравагантный, тощий и низкорослый мужчина с сединой на висках, с лицом похожим на маску. Неестественный, натянутый пластикой или обколотый ботексом, что и на мужчину не походил, а сошёл бы за работницу Ирочкиного салона красоты. Это он притащил пиар-команду. Люди творческие, видно сразу. Кулер у входа сломали. Физически недоразвиты: сколько бы в урну стаканчики не кидали, никто не попал.

— Женщина, можно кофе!

— Это моя женщина, — неожиданно ответил Ярослав Васильевич, и в приёмной воцарилась гробовая тишина, только плакала Элечка, вытирая носик платочком и пониже натягивая юбку.

— Вы не можете меня уволить!

— Это ещё почему? — с глубоким умилением поинтересовался босс, нависая над ней, как старый ясень над ёлочкой.

— Потому что папа сказал.

— А кто твой папа? — еле слышно спросил Ярослав Васильевич, и Максим метнулся между ним и девушкой, серьёзно Элю оттолкнув в сторону. — Ярослав Васильевич, — он поправил очки. — Кофе пиар-группе?

— Обойдутся, Света, сделай два чая.

Такая сцена, которую стоило запомнить. То есть Макс девчонку защитил от гнева? Понятно: если Ярослав Васильевич начинает шептать, то спасайтесь все. И босс очень большой, даже когда он ушёл, собравшаяся тусовка не сразу опомнилась и продолжила галдеть.

Я пошла искать кухню. Маленькая совсем, закуток. Кофемашина, чайник, холодильник и мойка. Посуда вся висела на серо-коричневой деревянной стене, стояло под стеклянной крышкой печенье. Мелко, но со вкусом.

— Сама разберёшься? — спросил Макс.

— Вот откуда ты взялась? — лезла видимо драться Эля, стараясь просочиться через расставленные руки секретаря. — Мне двадцать два, а ты тридцатилетняя старуха!

— О, да, тридцатилетняя.

— Эля, она — профессионал.

— Я тоже! Вот увидишь, он ни разу тебя не вызовет в кабинет!

— Останусь без куни, какая жалость, — шептала себе под нос, заваривая чай в отдельном чайнике.

Не запутаешься: один сорт, а вот кофе несколько. На грифельной дощечке у кофемашины написаны подсказки. Ярослав Васильевич не пил сливки и не ел сахар, а только пол-ложки мёда с утра позволял себе.

Ну и бухать в Ярославле, видимо здоровью не мешало.

Эля собрала свои вещи и, продолжая рыдать, убежала. Один из собравшихся попугаев побежал её догонять. Ведь чья-то дочка. Не пропадёт точно, особенно, если была готова в кабинет войти и «разные услуги» предоставить боссу.

Странно, что я перестала переживать вовсе. Точно знала, что если будет невтерпёж, то меня отпустят. Откуда такая уверенность, сказать сложно. Но чувство тревоги отступило, и я решила реально поработать. Вначале — это знакомство с рабочим местом и обязанностями.

В приёмной не хватало тишины, сосредоточиться крайне сложно. Творческая тусовка шумела, как студенты, уезжающие на картошку. Они даже что-то подпевали. За ними любопытно понаблюдать. Сразу видно, кому хотелось курить или ещё чего покрепче — дёрганные, нервные и раздражённые.

Чтобы больше не приставали, зло прожигала их взглядом, когда шла с подносом по приёмной.

Постучала в кабинет, зашла. Как только дверь за собой закрыла, очутилась в полной тишине. С подносом прошла к столу босса, поймала на себе взгляд женоподобного мужчины.

— Неудачный костюм, — сказал он.

— Светочка, смени костюм, — тут же попросил Ярослав Васильевич, не отлипая от пачки документов.

— Да, — холодно кинула ему и вышла в шумный зал.

— Макс, Ярослав Васильевич велел тебе подобрать мне одежду на его вкус.

— Я сюда вызову, потому что тебе покидать пост нельзя.

— Отлично! Ещё хочу шляпку к пальто, вдруг выходить всё же придётся.

И-и-и-и?

— Окей.

Что, правда⁈ Так может ещё и сапоги новые?

Просто меня интересует, какие такие услуги попросит с меня Ярослав Васильевич за полное обмундирование, наверняка питание и моё присутствие в своей жизни. Но, похоже, кабальный договор секретаря подписывала только я, потому что у Макса был чёткий рабочий день.

Я села на своё место, спрятавшись за стойкой.

Раскладывала документы, статно выпрямив спину, изучала массу информации на своём компьютере.

— Можно с вами познакомиться?

У молодого человека сладкий голос. Да и сам он — картиночка. Смуглый, кареглазый, явно из южных широт, а волосы выбеленные. Ещё и родинка на щеке, не обязательно натуральная.

А я его где-то видела. Это ж восходящая звезда поп-эстрады! Арист, так его вроде звали.

— Люблю зрелых женщин, — лукаво улыбнулся он.

Симпатяга, подбирают же таких, ещё и сладкоголосый.

По столешнице стойки, на уровне моей груди, под длинными музыкальными пальцами двигалась большая шоколадка. Я в жизни не видела этой фирмы и такой обёртки.

Это же Тверская, здесь и магазины соответствующие.

— Нельзя, и сладкого не ем, — в моём голосе резкая строгость, и арктический лёд. — Просьба отойти.

— Давай мягче, детка.

— Ваша детка на диване. Молодой человек, будьте любезны, не мешать, — я кивнула ему в сторону дивана, где смеялись девушки из его тусовки.

— А чё такая борзая? — моментом сменил тон парень, забрав шоколадку.

Я замерла, уставившись на него исподлобья.

Вот и вся их аристократичность, вот она изнанка сливок общества — отстой. Если мы в Выхино-Жулебино ещё сдерживаемся, эти нет.

Абстрагироваться от дегенератов, сидящих на диванах, не получилось. Зоопарк на выгуле. Прогрессивные, одарённые, полное отсутствие культуры.

У них своя иерархия, своя конкуренция. Заметно ненавидели друг друга, но вынуждено общались. Юноши и девушки замолчали, когда вышел их папка. Он бледный, неразговорчивый. Что-то страшно заходить в кабинет босса, недобрый он совсем.

Папка творческой тусовки после разговора с Ярославом Васильевичем совсем «лицом поехал». Когда сильно эмоциональный человек колит в свои подвижные брови и морщинистый лоб ботокс, уходят только морщины, но не эмоции. А это значит, что-то где-то будет кривиться в десятки раз глубже. И у папки искривился в нескольких местах рот, он шёл прямым ходом на выход, уводя с собой свой птичий двор, который больше не чирикал.

И тишина. Пошла забирать чай.

В его кабинете остался запах дорогого одеколона. Справа от шкафа, с той самой лестницей, по которой можно было забраться наверх под потолок, была открыта потайная дверь. Видимо, там у босса комната.

Ярослав Васильевич стоял у окна уже в новой рубашке, застёгивал пуговицы. Пультом, босс настроил кондиционер, и становилось прохладно. Звонил его телефон, еле слышно шипя.

— Тебе придётся ко мне заскочить, — говорил босс, потом трубку отстранил. — Закажи ужин, Света, на две персоны.

Я кивнула и вышла с полными чашками назад. Чай они не пили.

— Макс, как заказать обед? — спросила я у секретаря.

— Открой папку: «Нужды», там всё есть, — он быстро печатал на компе. — Мы уже всех перечислили, ты ведь не родственница Белогривцевых.