Миронов Мишка постарел, и Ярик его не узнавал. Сквозь пьяную пелену махал руками, ловил длинными сильными пальцами тощее лицо бывшего одноклассника. И смеялся от радости, которая наполнила его в этот момент.

Он действительно здесь, сейчас, с Михой! И он — Ярик, а не Ярослав Васильевич.

— И было их три брата, — заплетающимся языком говорил Мишка.

Миронов, в отличие от Ярослава, ещё не полностью седой, но высох жёстко, лицо в морщинах. Подливал самогон в гранёные стаканы из таинственной девятилитровой бутылки, упакованной в бархатный мешок Деда Мороза, сверху укрытой шапочкой с помпоном. Нельзя, в школе запрещено спиртное, а они уже так налакались, что не за столом сидели, а за стойкой между кассой и холодильником школьной столовой.

— Нельзя… нельзя с бутылкой в школу, — шептал Ярик, нюхая шикарнейшие солёные огурцы, которые не пробовал, казалось, целую вечность. А Мишка притащил ещё трёхлитровую банку на закуску, и этот чудеснейший самогон, кристальный, как слёзы счастья Ярослава Васильевича. Большой босс так скучал по малой родине в моменты отчаяния и одиночества. А ещё в период жизни, когда родился внук, а жены уже не было четыре года. Молодая любовница осточертела, и месяцы воздержания привели к какой-то плаксивости и желанию вернуться туда, откуда вышел Ярик из Ярика.

Ярославль, любимая школа. И на счастье нарвался на Мишку Миронова. Стоп. Искал, чтобы нажраться, но это неважно. Миха пригласил на вечер встречи выпускников.

Несмотря на серьёзное количество выпитого самогона, у Ярослава Васильевича язык не заплетался. Если б он не сидел у кассы школьной столовки, а стоял, то могло бы показаться, что какая-то проверка приехала. И вот этот солидный седовласый мужчина, с очень строгим ледяным взглядом голубых глаз, однозначно — либо прокурор, либо чиновник из налоговой.

Ярик прятался с Михой от помятых, почти пятидесятилетних старух, их одноклассниц. Вытянув ноги в дорогих брендовых ботинках, обнимая здоровую бутыль, замотанную в новогоднюю мишуру, банку огурцов, пьяного Миронова, закусил корнишон набок, как сигарету, ещё умудрялся держать стакан и чокаться.

— И было у вас три брата… — Мишка взял огурец и задумчиво посмотрел вперёд, где темнел вход на кухню. Опять потерял мысль. Ловил-ловил, получилось. — Старшего звали Гомер, и был он страшным бандитозом. Среднего звали Фёдор Васильевич… Ик! Ещё в школе звали Фёдор Васильевич, и был он врачом.

— Хирургом. Да, — подтвердил Ярослав.

— А третий был циркач.

— Точно, — вздохнул большой босс. — Я поступил в цирковое училище. Кстати, достаточно успешно проучился там три месяца.

— А что так мало проучился циркачом? — нахмурился Миронов.

— Ёб… Ну… Упал, когда красил купол церкви в Химках… Петра кажется, и Павла.

— Красил Петра и Павла?

— С них упал.

— И? — Мишка встревоженно, с искренней обеспокоенностью, смотрел на старого друга.

— С лесов строительных. И сломал ногу. Девочка молоденькая из прихожан скорую мне вызвала и навещала в больнице. Я её прямо там, в больнице всего лишил: чести и достоинства. Сама просила. Гомер злой, он же по понятиям и по церковным тоже. Так что, через девять месяцев у нас с девочкой родился сын Сашка.

— Ты — мужик, женился.

— И я жалею, — Ярослав плакал, продолжал чокаться с Мишкой, — я жалею, что у меня всего лишь один ребёнок, и моя девочка не дожила до пятидесяти.

— Не реви! Все мы там будем… хрен ли бояться.

— Без девочки, — рыдал Ярослав, — одинокий. Хоть и сын есть, внук родился, и деньги рекой… Там у меня другая жизнь, там я другой.

— О! У меня там сестра. Помнишь Светку?

— Маленькая, толстенькая, в белом фартуке?

Ярослав тихо посмеялся, хищным таким, пронзительным взглядом посмотрел наверх: никто к ним не заглядывал. Залпом осушил гранёный стакан, закусив вкусным огурцом.

— Вот она в Москве живёт.

— Как в Москве? С кем она живёт в Москве?

— Сейчас одна, — не понимал ничего Мишка, и закинул свой стакан в рот. Самогон будто тяжёлый, перевесил, и Миронов начал падать назад.

— А-а, — посмеялся Ярослав, усаживая друга обратно одной левой. — Взрослая должна быть. Пупсик в фартуке, никогда не забуду.

— Она тебя даже не вспомнит.

— Вспомнит! Такое не забывается! — возмутился Ярослав.

— Без работы сидит. Найди ей работу, Ярик!

Ярослав Васильевич пошарил во внутреннем кармане своего дорогого пиджака из костюма total black, известного кутюрье. И в этот момент был даже счастлив, что Мишка не в курсе, что за одежда на нём. Не хотел терять этот маленький уголок счастья, в который можно сбежать часов на шесть, нажраться вот так и вернуться к своей обычной жизни, в Москву.

— Пупсик в фартуке не должен оставаться без работы, — тихо прохрипел он, расстегнул карман на рубашке пьяного Михи и положил туда золотую визитную карточку. — Пусть пупсик позвонит мне. Я устрою её на любую в принципе работу.

Яр выписывал пальцами узоры в воздухе пытаясь попасть в экран своего Айфона.

— «Забирай» — написал он своему сыну.

Через семь часов трезвый, с иголочки, строгий, с невероятной выправкой, Ярослав Васильевич Белогривцев чеканным шагом шёл по коридору офиса Москва-сити, на собрание акционеров корпорации «ForGroup».

История зрелой любви двух состоявшихся одиноких людей. Чудеснейший расклад, горячие сцены и невероятно сладкая концовка романа. Не всё так просто, большой босс.

Дорогие читатели! Произведение можно читать отдельно.

Это история Ярослава Васильевича Белогривцева, папеньки Санька из романа: «Солнце море и Санёк»

Однажды Света, уже достигшая сорокалетнего возраста, решила сделать что-то особенное для себя. Она решила сходить в салон красоты и воспользоваться профессиональными услугами стилистов. На халяву.

Света — это я. Светлана Романовна Миронова. Фамилию девичью вернула. Молодость бы вернуть.

Бывала я и в лучших салонах красоты. По крайней мере, в приличных заведениях никогда не стоит такой базар-вокзал на весь рабочий зал. Нет, я не расстроилась, что здесь все говорят во время работы. Не только мастера, но и клиентки.

Было в этом что-то успокаивающее — в женских голосах, которые солидарны с тобой, к тому же салон принадлежал Иришке, моей подруге.

Слова не пророню, плохого не скажу, потому что это её детище, и красит она меня в огненной рыжий цвет совершенно бесплатно, и сочувствует от чистого сердца.

На самом деле у меня русые волосы, с рыжиной. Но после измены и развода… Как забыть? Это невозможно, это крутится в голове как заевшая пластинка. На висках появилась седина. Ира говорит, что это нормально, а мне кажется, я постарела очень резко.

— Ирина, дай совет, как поймать мужчину! — посмеялась молодая стилистка, с красивой модельной стрижкой, идеальным блондом без желтизны.

Может я ошиблась, и нужно было в блондинку перекраситься?

— Ой, я бы тоже послушала, как ловят, — посмеялась её клиентка, женщина за пятьдесят.

— А чего это ты, Кристина, вдруг о мужчинах? Как твоя личная жизнь? — спросила тучная Ира. Она брюнетка и тоже со стрижкой.

А у меня волосы почти по пояс… Может нужно остричь?

Хорошо, что в этом шоковом состоянии можно было Ире доверять. Это она предложила кудри мои не трогать, а волосы покрасить в рыжий.

— Ох, ты знаешь, моя жизнь в плане мужчин — постоянный карнавал, — посмеялась стилистка.

— Карнавал Бразильский, с обнажёнкой? — прилетело от маникюрши.

— Кажется, что все мужчины, с которыми я встречаюсь, одинаково юморные.

— Юмор в мужчинах — вещь редкая и ценная! — мудро заметила Ира.

Всё, я поняла! Это необычная атмосфера, почти домашняя. Поэтому маленький салончик Иры процветал, и всегда были клиентки. Похоже, они друг друга давно знали.