Плевать.

Наверное, я отдам ему «сердце». Я таких еще хоть сотню достану…

– Эй! – окликнул я сталкера. – Смотри дырку в нем не прогляди!

Вооружившись хворостиной, я принялся поправлять головешки. Что будет делать Седой, мне было все равно. Главное – не дать костру погаснуть, не задремать.

Краем глаза я видел, как топчется доходяга, посматривая то на меня, то на артефакт. Вроде и взять хочет, но в то же время боится.

Брызнули первые капли. Ночной воздух стал заметно свежее.

Не бывай я в Зонах, никогда бы не поверил, что в январе может быть тепло, как ранней осенью. И это в северных широтах. Не в какой-то там Африке, мать ее.

– Слухай, Граф… – подал наконец голос сталкер Сидор с пропитой рожей, – а как знать, мож, ты меня нагреть хочешь? Такие артефакты так вот запросто не продают. Да поднимать ты его не торопишься. Поди, пустышка какая? Только с виду красивая, а сама фуфло? Поди, кто тебя нагрел с ней, а ты теперь мне впарить пытаешься?

О май гад… За что мне такое наказание?

Я бросил ветку в костер.

– Сидор, – сказал я, поднимаясь на ноги и подбирая с земли артефакт. – Вот у тебя чуб седой, виски седые, сразу видно, что человек это… тертый – повидал немало. Ну как до тебя все не дойдет?..

Не закончив фразы, я перекинул артефакт из правой руки в левую. Седой отвлекся на движение, и в этот момент я выхватил нож и полоснул его по руке.

Не давая бродяге опомниться, я приложил «сердце» к свежей ране.

– Вот, подержи, – пристально всматриваясь в глаза ошеломленного сталкера, сказал я. – Потом скажешь, будешь брать или мне к Бурому идти.

Седой, все еще под впечатлением от моей выходки, не говоря ни слова, сжал артефакт двумя руками.

Это было забавно.

Из кучи хвороста я выбрал новую ветку и снова подсел к костру. Ветер терзал пламя, трава шептала за спиной, а где-то во тьме уже шел дождь.

Или это призраки окружают меня?

Седой не отрываясь смотрел, как артефакт лечил. На землю не упало ни одной капли крови. Хотя я мог поклясться, что порез достаточно глубокий. Нож у меня хороший. Самый лучший, шведский.

Началось.

Я знал эти ощущения. Соприкоснувшись с человеческой кровью, «сердце» нагревается и увеличивает скорость пульсации. То же самое сейчас происходило на моих глазах. Седой прикрыл веки, на его губах появилась легкая улыбка.

Ну конечно, сейчас приятно, а потом выворачивать наизнанку начнет. Ничего, пусть познакомится с Зоной поближе. Пусть почувствует ту предательскую слабость, головокружение и металлический привкус во рту. Почувствует, как «сердце» пульсирует в такт сердцебиению, становится вторым сердцем, становится неотъемлемой частью организма. Донорским органом, на то пошло.

Большой каштановый лист под дуновением ветра прижался к лицу Седого. Он даже не заметил его. Изрытое жизненными невзгодами лицо раскраснелось. Белый чуб прилип ко лбу, а в седых висках заблестели бусинки пота.

Или дождя?

Увлеченный действом, я не заметил, что отдельные капли превратились в мелкую изморось, какая бывает только глубокой осенью…

Впрочем, этот дождь не опасен для здоровья. Кому уж об этом знать, как не мне.

А вот теперь можно и повеселиться.

Я выдернул артефакт из рук Седого. По телу сталкера пробежала мучительная судорога. Словно ему вырвали сердце.

Так-то.

За обед надо платить.

– Эй, стоп, – напустив в голос раздражения, произнес я. – Рана небольшая. Должна уже затянуться.

Седой будто очнулся после сна. Он с тоской посмотрел на свои пустые руки, а потом с ненавистью на меня. Затем его взгляд сместился на артефакт, и в глазах вспыхнул огонек алчности. Я жестом показал ему глянуть на руки. И лицо его озарилось неподдельным изумлением. На ладони бандита красовался свежий розовый рубец. И ни единого кровавого пятнышка.

Бандит он, этот Седой. Артефакты для таких, как он, это товар, а никак не средство лечения. Дешевле пристрелить раненого напарника, чем лечить.

Дьявольское отребье. Чтоб их всех Зона сожрала.

Чтоб Зона хоть всех сожрала. А меня выплюнула.

– Кровотечение останавливается, кожа срастается, через некоторое время исчезают шрамы и рубцы, организм обновляется, но в качестве пост-эффекта может возникнуть синдром лихорадки, – забубнил я тоном лектора-зануды. – Если не прикладывать к поврежденному участку, то процесс заживления замедляется в полтора раза. Главная проблема при таком лечении – это пули. Мягкие ткани, кости срастаются хорошо, но если не извлечь пулю, то она останется у тебя внутри. Док утверждает, что в таком случае инородное тело может привести к образованию злокачественной опухоли.

– Док с болота? – Слушая меня, Седой елозил ладонями по комбинезону, словно вытирая невидимую грязь.

– Он самый. Я ему три штуки подарил.

Это правда. Я действительно подарил три штуки Доку за информацию. За информацию о том, где можно встретить нашего знакомого.

Седой замер. Я словно наяву слышал, как со скрипом ворочаются извилины в его голове, генерируя очередной бредовый вывод.

И я оказался прав! У Седого опять появились какие-то подозрения, что я пытаюсь его обмануть.

– Не, Граф, ты, конечно, пойми меня правильно, но что-то концы с концами не сходятся. Ты собрался в одиночку идти к центру Зоны, аж до Беневки. У тебя есть отличный артефакт на случай всяких непредвиденных казусов. В снаряге ты не нуждаешься. Но ты берешь и продаешь сердце, которое куда эффективней, чем какая-нибудь долбаная аптечка? Как так?! Про подарок Доку я вообще молчу. – Седой отступил от костра на шаг назад и пытливо посмотрел мне в глаза.

Я не стал играть в гляделки. За огнем следить приятней. Не думается…

– Ну ты даешь, друг. – Я покачал головой и улыбнулся собственным мыслям. – Плевать я хотел на это «сердце». Обычный артефакт. Хотя нет, – нахмурился я, – этот не из мутанта. Раньше это был сталкер-священник. Прист.

Седой вытаращил глаза.

– Да? Ты видел, как он накрылся? Я знал его. – Он закрыл глаза ладонью. – Молитвы читал… даже отпевал, если трупы находил. Проповедовал, что Зона – исчадие ада и проклятая земля… Библию цитировал.

Явно хочет знать, как умер Прист.

Что ж, скажу ему.

– Он умер в «мясорубке» у старого госпиталя. В Медином Лесу. Там я нашел его сердце. Бог не помог ему, когда на него напал цербер. Он предпочел шагнуть в аномалию, когда мутант откусил ему руку со Священным Писанием. Одну голову цербера разнесло спрятанным в книге куском пластита. Но осталась еще голова. Прямо как в Откровении. Она выглядела так, будто на ней была смертельная рана, но эта смертельная рана залечилась… И зомби из могильника последовали за зверем, – закончил я цитату шуткой.

– И ты убил того цербера? – У Седого, казалось, отпадет челюсть. – Откуль знаешь такие подробности?

Знаю, потому что видел призрака Приста…

– Просто видел. Неважно. – Я решил свернуть тему. – Факт, что «сердце» – обычный артефакт. Ну, редкий. Ну, лечит хорошо. Ты ведь наверняка пользовался «печенью» или «гроздью»? Тут то же самое, только уровень выше. Купишь у меня «сердце» и будешь смотреть на ту же «гроздь», как на дерьмо. Вот и я так же.

– У тебя есть что-то лучше «сердца»?

Я чуть не поперхнулся от неожиданности. Вопрос застал меня врасплох.

Пройдоха, оказывается, не утратил деловую хватку! Даром что «сердце» мозги затуманило!

Понятно все.

– Неважно, – ответил я, как только прокашлялся. – Вот скажи, Седой… Прости, Сидор. Сколько ты уже мотаешься по Зоне? Два года? Три? Может, даже все четыре? А до сих пор «сердце» толком в руках не держал. – Сталкер хотел что-то возразить, но я жестом показал ему, чтобы не перебивал. – Брось, Сидор, это же видно невооруженным взглядом. Да, «сердце» хорошо лечит, но и калечит. И дело тут не в нуклидах…

Периферийным зрением я заметил, как сгущаются тени за пределами освещенного костром пространства.

Мне показалось или я все-таки видел силуэты людей? Или это просто кусты?