— Это та, кто живёт с Ноксом Иденом?

Этот вопрос заставил меня замереть.

— Ага, — презрение в голосе Джилл было таким же ярким, как жёлтый цвет на стенах.

— Ещё одна мать-одиночка, ищущая папу. Думаю, на её месте я бы тоже охотилась за самым богатым холостяком в городе.

Я съёжилась. Вот что люди говорили обо мне? Что я охотилась за Ноксом из-за его денег? Унижение ползло по моей коже, красное и зудящее. Мои щеки пылали.

Мне потребовались все мои силы, чтобы продолжать идти. Потому что, хотя эти женщины вели себя ужасно по отношению ко мне, Джилл, по крайней мере, любила моего сына. И на сегодня у меня не было других вариантов.

Мне нужно было ехать на работу на смену.

Впервые за несколько недель я не стала парковаться рядом с грузовиком Нокса, выбрав место подальше. Пробив в табеле своё время, я направилась прямо к тележке для уборки, пропустив свою обычную чашку кофе и быстро поздоровавшись с Элоизой за стойкой. Неужели она думала, что я здесь, чтобы гоняться за её братом?

Я ждала у служебного лифта, когда в коридоре послышались шаги. Нокс шёл в мою сторону с блокнотом и ручкой в руке, рукава его белого поварского кителя были засучены по самые предплечья.

Он улыбнулся.

Такой красивой улыбкой, что мне захотелось плакать.

Лифт открылся. Я отвернулась, затолкала тележку внутрь и поехала на четвёртый этаж с закрытыми глазами.

Телефон в моём заднем кармане зазвонил, когда я отпирала дверь первого гостевого номера. Я вытащила его, надеясь, что это детский сад с какой-то причиной, по которой я должна уйти и забрать Дрейка. Сегодня мне не хотелось быть на работе. Сегодня я хотела свернуться калачиком со своим сыном и забыть обо всём на свете.

Но это был не номер Монтаны с кодом города четыреста шесть.

Сто тридцать два.

Я отклонила его на втором звонке и убрала.

Когда я нагибалась, чтобы достать бутылку с чистящим средством для унитаза, он зазвонил снова.

Сто тридцать три.

Я бросила бутылку и тряпку на пол, вырвала телефон и снова нажала на красную кнопку.

— Перестань мне звонить.

Телефон всё ещё был у меня руке, когда он зазвонил снова.

Мои глаза залило. Мой подбородок дрожал.

Не сдавайся.

Я отклонила звонок ещё раз и собрала свои принадлежности, затем пошла в ванную и оттёрла унитаз до сверкающего блеска. Зеркало и стойка блестели после полировки. Пол был безупречен, а в воздухе пахло отбеливателем.

Я убралась.

И тут зазвонил телефон.

Снова и снова, и снова, пока, наконец, когда я стягивала постельное бельё с кровати, это не прекратилось. Бывали дни, подобные этому. Дни, когда я получала двадцать звонков за час. В другие — только один за сутки.

Я напряглась, ожидая, что он снова зазвонит, но, когда этого не произошло, я вздохнула.

Напряжение нарастало в висках, и я подняла руки, потирая больные места.

— Что случилось? — я подпрыгнула от глубокого голоса Нокса.

Сколько потрясений может выдержать сердце за один день? Мне казалось, что я нахожусь в доме с привидениями, где из-за каждого угла на меня выскакивает жуткий клоун.

— Ничего, — я отмахнулась от него.

— Мемфис, — он направился ко мне, остановившись достаточно близко, чтобы аромат его пряного мыла донёсся до моего носа.

Боже, как он хорошо пах. А сегодня был ещё и намёк на лимон. Может быть, он готовил лимонный пирог с безе. Он был моим любимым.

— Поговори со мной.

— Я в порядке, — соврала я. — Просто голова болит.

— Закрой глаза.

— Нокс, я в порядке.

— Ты ужасная лгунья.

Я сухо рассмеялась. Сколько раз Оливер говорил мне то же самое? Хотя он был королём лжи, так что по сравнению с ним все были просто дилетантами.

— Ты сбежала от меня раньше, — он придвинулся ближе.

— Я думала, — сказала я, расправив плечи и подняв подбородок. Если у меня не было уверенности, мне пришлось бы притвориться. — Я думаю, будет лучше, если мы остановим это, что бы это ни было, пока это не зашло дальше.

Его глаза сузились, и эти голубые глаза видели истинную меня. Проклятье.

— Почему?

— Дрейк.

— Послушай… — Нокс провёл рукой по волосам. — Насчёт того, что я сказал вчера. Я просто был честен. Но я сказал тебе правду не для того, чтобы ты оттолкнула меня.

— Если бы мы попробовали и ничего не вышло, ты бы его потерял.

— Да, — он кивнул. — Я знаю, что стоит на кону, Мемфис. Но я всё равно здесь.

— Я всё ещё не думаю, что это хорошая идея, — ещё одна ложь, которая заставила его нахмуриться. — Дрейк должен быть в центре моего внимания.

— Разве я просил тебя уделять ему меньше внимания?

— Ну… нет, — я не могла представить, что Нокс попросит меня оставить моего ребёнка.

Он поднял руки, и я напряглась, уверенная, что если он снова поцелует меня, я рассыплюсь. Но он не обхватил моё лицо руками и не наклонился ко мне, как это было на Хэллоуин. Он положил большие пальцы на мои скулы, чтобы вырисовывать маленькие круги на моих висках.

Это был рай.

И ад.

— Я не могу этого сделать, — прошептала я, закрывая глаза, чтобы не заплакать.

— Почему?

— Я не хочу подвести Дрейка. Я не могу его подвести. Я — всё, что у него есть, — у меня нет запасного плана. Провал не был вариантом.

И мне так же было страшно. Это была чистая правда.

Большинство дней я держалась на волоске. Я отдавала Дрейку все свои силы. Если Нокс заставит меня влюбиться в него, а потом мы расстанемся, я развалюсь. Я не была уверена, что у меня хватит сил залечить разбитое сердце еще раз.

Нокс молчал несколько мгновений, работая своими талантливыми пальцами без остановки.

— Вчера я рассказал тебе о самой трудной части моей жизни. Я рассказал тебе о своём первом самом худшем дне. Я рассказал тебе о женщине, которая уничтожила меня. Я не прошу тебя рассказать мне об отце Дрейка. Но я обещаю тебе, что если ты захочешь довериться мне, я не предам тебя.

Когда я открыла глаза, его пронзительный взгляд ждал меня. Он был так великолепен, что было почти больно смотреть на него. Я хотела рассказать ему об Оливере. Если и был кто-то, кто бережно относился к моим секретам, так это Нокс.

Но…

Я молчала.

— Ты хочешь твёрдо стоять на ногах. Я понимаю это, милая, — его пальцы переместились с моих висков на хвост. — Самостоятельность не означает, что ты должна быть одна. Есть разница.

— Но Дрейк…

— Не используй его как оправдание, потому что ты боишься. Если ты хочешь меня, это не значит, что Дрейк должен пострадать.

Он был так… прав. Чертовски прав.

Руки Нокса опустились, возвращаясь к его бокам.

— Разберись, чего ты хочешь. Ты знаешь, где меня найти.

А потом он ушёл, выйдя из комнаты, оставив после себя только слова.

Чего я хотела? Имеет ли это значение? Я не могла позволить себе мечтать.

А Нокс… он был мечтой.

Остаток дня я провела за уборкой в одиночестве, а компанию мне составили слова Нокса. Это был не лучший день. Но и не худший. Тяжесть этого дня легла на мои плечи, когда я добралась до машины и поехала в детский сад.

Я вошла в детскую, отчаянно желая подержать сына, но, осмотрев комнату, я не увидела ни Джилл. Ни Дрейка.

— Эм, привет. Где Дрейк? — спросила я женщину, переодевающую ребёнка. Это была та же девушка, что и утром, молодая, как Джилл, с клубнично-светлыми волосами.

— О, его здесь нет.

Я моргнула.

— Что?

— Джилл нужно было быстро выполнить одно поручение, и она взяла его с собой.

— Простите? — какого хрена.

— Она просто живёт по соседству, — женщина указала на стену. — Она вернётся через минуту.

— Хорошо, — сказала я и сняла с крючка его сумку с подгузниками. Затем я ждала, скрестив руки на груди, постукивая ногой по полу, считая секунды, тикающие на настенных часах.

Через три минуты и сорок одну секунду задняя дверь открылась, и внутрь вошла Джилл с Дрейком на бедре. Её улыбка на мгновение померкла, когда она заметила меня.