Голоса Тех снесли ее сокрушительной волной, даже перед глазами потемнело. Шепсет поняла, что не успела – совсем как в тот день, в празднества Опет, когда спешила из храма во дворец, расталкивая толпу. Она должна была быть там, впереди, в некрополе, куда вела ее черная собака.

Судорожно вздохнув, девушка заставила себя подняться, удерживаясь за телегу. Крики живых звучали издалека, заглушаемые шепотом мертвых. Она с трудом ориентировалась. Ноги едва держали от нахлынувшей слабости. Девушка еще помнила, что лучше пригнуться, и потихоньку двинулась вперед, положив ладонь на висевший на поясе кинжал. От этого стало немного спокойнее.

«Ты нужна… Нужна!..»

И, как тогда, время замедлило бег, а движения окружающих стали вялыми, тянущимися, как в глубокой воде. К ее ногам упало чье-то тело – живое, потому что тут же попыталось отползти под телегу. Заревел впереди вол, вскинув голову, вырываясь и круша телегу впереди, уже завалившуюся набок. Кто-то толкнул Шепсет, и она потеряла равновесие, несколько вязких мгновений пытаясь осознать, что произошло. А когда подняла голову – было уже слишком поздно. На нее опускался топор.

Шепсет не успела даже зажмуриться. Промелькнула мысль – а успеет ли срастись раскроенный череп, или на это не хватит чудесных сил ее ожившего тела?

Черная тень метнулась откуда-то из-за спины, сбивая противника с ног. Пронзительный крик слился со звериным рычанием. А потом кто-то дернул Шепсет, рывком поднимая на ноги. Она обернулась, мельком увидела устремившегося к ней разбойника с перекошенным лицом. Но следующий предназначавшийся ей удар был встречен хопешем. Этот звон прозвучал для нее так ярко, что перекрыл даже голоса Тех.

Воин оттолкнул ее себе за спину, отбил новый удар косым взмахом. Крутанул клинок и ударил вниз по незащищенному колену разбойник. Шепсет уже не слышала крик. Противник, потеряв равновесие, попытался отбить выпад, но следующий удар хопеша снес ему голову.

Даже будь ее сознание ясным, она бы не сумела разобрать, что происходило вокруг. Уцелевшие торговцы, обезумев от страха, пытались протиснуться назад, под защиту отряда. Кто-то из разбойников уже карабкался по склону, надеясь сбежать, но оказался встречен отрядом стражи, отрезавшей им путь наверху. А на дороге воины добивали остальных нападавших, не разбираясь.

Шепсет протянула руку, окликнула своего защитника.

– Мне очень нужно… вперед… – отрывисто попросила она, пытаясь отдышаться. – Быстрее…

Воин обернулся, и только тогда девушка, наконец, узнала его.

– Нахт…

Меджай коротко кивнул, протянул ей свободную руку. Шепсет вскрикнула, когда на него бросился один из разбойников. Нахт оказался быстрее, развернулся, рассекая косым ударом справа, крутанул хопеш, нанося зеркальный удар. Жрица не успела даже разглядеть, выжил ли нападавший, когда меджай уже потащил ее вперед, расчищая им путь – расталкивая людей или прорубаясь сквозь них. Она взвизгнула, когда один из волов понес, и телегу занесло, едва не впечатав их в склон. Нахт рванул в сторону, увлекая ее за собой. Лица, движения – все мелькало как в безумном сне.

Выдохнуть Шепсет сумела, уже только когда они остановились на узкой тропке выше по холму. Следом поднялись два воина со знаками храмовой стражи, как оказалось, сопровождавших Нахта.

Дорога осталась под ними. Бой закончился – люди растаскивали тела и вещи. Подоспевший под конец отряд стражи уже опрашивал торговцев. Воины Шепсет, отбившие нападение, осматривали раны друг друга. Девушка знала, что теряет драгоценное время, но не удержалась – спустилась, чтобы помочь им. Снадобий у нее при себе не было, но, по крайней мере, она могла помочь перевязать раны. Жрица опоздала и уже знала это…

Когда они продолжили путь, солнечная ладья уже давно миновала зенит и понемногу неумолимо двигалась к западному горизонту.

Шаг, шаг, удар сердца, вздох.

Собака упрямо вела их вперед, и Шепсет различала в реальности, то вспыхивающей, то угасающей, только ее – своего проводника между мирами.

Впереди, обманчиво безмятежный, тянулся некрополь города мастеров, за ним – каменные стены Сет-Маат. Сердце сладко сжалось при виде знакомых мест, к которым она не смела по-настоящему приблизиться. Их путь лежал не к городу, а к верхним террасам погребений, увенчанных небольшими пирамидами. К потаенным скальным пещерам и улочкам маленького Города Мертвых меж гробниц, похожих на миниатюрные храмы.

Уже на подступах к некрополю они услышали крики и звон оружия. Нахт ускорил шаг, и храмовые воины поспешили за ним. Шепсет окликнула меджая, подобрала полы узкого драпированного калазириса, но в следующий миг пошатнулась.

…Несколько тонких игл пронзало грудь…

…Тело, словно небрежно собранное из разрозненных фрагментов…

Не разбирая дороги, она устремилась вперед, сквозь эту странную, нездешнюю боль. Пространство расслаивалось: здесь она еще различала свет угасающего дня, но на границах ее восприятия клубилась темная мгла. Оступившись, Шепсет почти упала, но рядом оказалась черная собака, и ее ладонь легла на загривок зверя. Восприятие немного прояснилось. Пес вел ее вперед, мимо сражающихся. Меджаи? Воины Таа? Дворцовая стража или наемники? Кто-то заслонял ее, отбивая удары, помогая пробиться вперед, все ближе к зияющему провалу одной из гробниц.

Шепсет было безразлично, кто и с кем здесь сражался. Сейчас она не различала даже лиц, не то что опознавательных знаков на щитах и доспехах. Ее личный бой должен был состояться там, впереди. Там, куда ее вела черная собака…

Грудь обожгло изнутри, и дыхание пресеклось. Легкие горели, словно ее вдруг опустили под воду и не собирались выпускать. Пес-проводник упрямо тянул за собой, пока перед глазами, сменяя друг друга, мелькала то каменистая усыпанная песком тропа, то темная мерцающая вода из ее видений. Она делала каждый шаг наугад, не помня себя от этой боли. Чья-то рука сжала ее запястье – теплая, надежная, живая.

Нахт.

Шепсет осознала себя уже на пороге гробницы. Впереди дышал, перетекая из формы в форму, оживший полумрак, словно кто-то распахнул ложную дверь мертвых для живых. Пространство казалось многоликим, многомерным, сильно превосходя небольшой зал гробницы.

Взор жрицы вдруг обрел ясность, и в мелькании теней она различила фигуру Сенеджа, склонившуюся над поверженным противником. Чародей зажимал ладонью бок, но в свободной руке блеснул кинжал.

– Как жаль, – выдохнул он. – Как жаль, что ты солгал мне, жрец… и немного переоценил свои силы…

– Не трогай его. Я пришла к тебе, пришла! – выкрикнула Шепсет прежде, чем он успел поднять клинок.

Сенедж обернулся, глядя на них – на жрицу и ее меджая, на черную собаку, стоявшую между ними, на самой границе между привычным миром и Той Стороной. Ведь, как известно, всякая гробница была проходом между мирами, если знаешь, куда смотреть. Шепсет пока цеплялась за мир живых, зная, что когда шагнет дальше – ослепнет, отрезанная от своего иного Ка. Но Имхотеп был Там, рядом с чародеем, истекающим тенями вместо крови, но все еще непобежденным.

– Тогда тебе стоит подойти поближе, – вкрадчиво проговорил он.

И в следующий миг запахнулась невидимая завеса, отсекая от привычного. Смолкли голоса и звон оружия за спиной – осталось только разверзнутое пространство гробницы, у которой здесь почти не было границ. Шепсет услышала голос Нахта, зовущего ее. Почувствовала мягкую шерсть собаки под ладонью. Но больше не было ничего – многоликая тьма закружила ее, лишая всех прочих ориентиров.

«Мы будем рядом…»

Вспышка…

Она увидела изломанные фигуры, поднимающиеся перед ней, но это были уже не мертвецы, которых она знала. Сотканные из мрака и песка, на нее двигались чудовищные ушебти Сенеджа. И далеко впереди звучал его тихий смех.

Вспышка…

Нахт возник перед ней, заслоняя собой от чудовищ. Его хопеш мелькал, кружился так быстро, что она едва различала движения. Удар – отсеченная рука, удар – отрубленная голова. Но их было больше, и они не чувствовали боли, а у меджая было тело – обычное смертное тело…