А в день накануне прибытия начальника он позвал к себе Нахта и сказал:

– Я хочу, чтобы ты присутствовал при нашем разговоре. Но только тайно. Я приму Хаэмуасета в нашем доме. Из спальни тебе все будет прекрасно слышно, а проверять ее никто не станет.

– Ты хочешь… чтобы я подслушивал? – потрясенно переспросил меджай. – Разговор двух командиров?

– Именно так, – невозмутимо ответил Усер-хат. – А пока сходи в дом Имхотепа и напомни, что Шепсет не должна выходить. Людей я уже предупредил, чтоб не болтали языками почем зря. Никакой гостьи у нас тут нет, живем как жили.

Предосторожность не была излишней, да и слухи расходились слишком быстро. С одной стороны, военачальник был другом, но кто поручится за каждого в его отряде? Да и что успели сообщить во дворец бальзамировщики, и многие ли успели узнать о случившемся в мастерской? Нахт убеждал себя, что все-таки немногие – ведь не станешь же трепать каждой собаке, что одна из убийц Владыки восстала из мертвых и пошла мстить своим обидчикам.

Шепсет была взволнована не меньше, чем Усерхат, и не находила себе места. Когда Нахт пришел в дом Имхотепа повторить приказ командира, девушка не выдержала:

– Да помню я, помню! Я уже хоть в саркофаг лечь готова, лишь бы меня никто не заметил.

– Обойдемся без таких суровых мер, – улыбнулся Имхотеп. – В конце концов, у меня есть хорошая кладовая. Ну а если серьезно… до сих пор Боги помогали нам. Пусть и эта встреча будет началом хорошего пути, а не откроет череду новых бед.

Нахту очень хотелось в это верить, но в сердце каленой иглой засела тревога. Почему Усерхат вел себя так странно? Чего ожидал от грядущей беседы, раз попросил его стать свидетелем? Это было на командира совсем не похоже.

Меджай, может, и хотел бы обсудить с кем-то, что его тревожило, но у других и без него хватало волнений. Как и командир, он старался воодушевлять и поддерживать людей. Хоть кто-то ведь должен оставаться спокойным в любых обстоятельствах.

Шепсет провожала его до порога, вместе с черной собакой. Имхотеп занялся делами, видимо, решив дать им немного уединения.

Нахт серьезно посмотрел на жрицу.

– Не бойся. Я за тебя отвечаю, – повторил он те же слова, которые сказал ей, когда только привел в гарнизон. – Ты под нашей защитой.

Она тихо рассмеялась, в свой черед повторив то же, что сказала ему тогда:

– Вот мне прямо сразу стало легче. «Не бойся», «не грусти»… – а потом добавила с теплой улыбкой: – Нет, правда. Стало. Спасибо, Нахт.

Черная собака ткнулась в его ладонь.

Чтобы не привлекать ненужного внимания, Нахт не участвовал в общей встрече военачальника у ворот, а ждал уже в доме. Поэтому он даже мельком не успел увидеть Хаэмуасета, о котором сегодня только и было разговоров. «Военачальник над лучниками Куша» – так звучал его полный титул. Он возглавлял лучших, тех, о ком ходили легенды – воинов из царства Куш, потомков яростных охотников юга. Подобно меджаям, когда-то те из кушитов, кто принял объединение земель под властью правителей Та-Кемет, были наемниками, но теперь уже давно стали полноправной и незаменимой частью войска Пер-Аа.

В гарнизон Хаэмуасета сопровождал небольшой отряд. Вроде бы они не собирались задерживаться здесь надолго. Целью встречи, очевидно, был личный разговор с Усерхатом, но подавалось его прибытие как необходимость удостовериться, что дела в гарнизоне идут хорошо, и солдаты ни в чем не нуждаются в это неспокойное время.

Нахт помогал Садех накрывать на стол, но, когда за порогом раздались голоса, она поспешно вытолкала меджая в дальнюю комнату.

– Меня точно потом попросят уйти. Свидетелем останешься только ты. Слушай внимательно – это может решить твою дальнейшую судьбу, да и не только твою, – серьезно сказала она, погладив воина по плечу, и запахнула плотную занавесь.

Нахт чувствовал себя очень странно, затаившись в полумраке их спальни. Оружие он предусмотрительно оставил здесь же, хотя не мог даже представить, что такого может произойти, чтобы оно сейчас понадобилось.

Он слышал, как радушно приветствовала гостя Садех, приглашая потрапезничать. В дом военачальник зашел без своего сопровождения, судя по всему, отпустив своих солдат. Примечательно было и то, что хозяйка не позвала никого из женщин гарнизона помогать ей, а подавала на стол сама.

Командиры зашли на середине своего разговора. Вспоминали что-то из юности, обмениваясь старыми байками со времен общей службы. Нахт, конечно, не мог видеть Хаэмуасета, но слышал его низкий раскатистый смех и характерный южный говор. В ходе ужина, ожидаемо, не обсуждалось ничего тайного. Военачальник нахваливал стряпню хозяйки, а после все втроем обсудили состояние дел в гарнизоне и коротко коснулись происходящего на Западном Берегу. Это и сменило общий тон беседы. Хаэмуасет посерьезнел и учтиво обратился к хозяйке:

– Неловко просить тебя, госпожа, в твоем же доме… – он замялся, но Садех подхватила:

– Вам надо поговорить, я понимаю. А я пойду пока проведаю, как там устроились твои воины. Посмотрю, всем ли хватило прохладного пива и что за состязания они устроили с нашими на этот раз.

Когда дверь дома закрылась за Садех, Хаэмуасет с уважением проговорил:

– Хорошая у тебя жена, друг. Мне так за всю жизнь и не повезло. Жаль Боги вам детей не дали.

Усерхат вздохнул.

– Что поделать, видать, такая судьба у нас, что семьей нам стал гарнизон.

– Люди любят вас, это видно. Уж как ни хотел Владыка тебя к себе приблизить, да и я все ждал твоего повышения – но понимаю, почему ты выбрал остаться. Теперь, чего уж, я бы снова хотел обратиться к тебе с той же просьбой и предложить более высокий чин. Обещай хотя бы подумать.

– Сейчас не лучшее время для перемен, да и я уже не так молод, – сдержанно отозвался командир.

– Когда как не сейчас? – горячо возразил его собеседник. – Нам нужны командиры вроде тебя. Верные толковые люди. Ты растрачиваешь себя, прозябая здесь. А разве ты и Садех не достойны лучшей жизни? Хороший надел земли с поместьем – хоть на Восточном Берегу, хоть в прохладных землях Дельты, поближе к столице. Да и как же твоя жена, неужели тут, на отшибе, и состарится? Думаешь, ей не понравилось бы быть вельможной дамой?

– Не понравилось бы, – усмехнулся Усер-хат. – Уж я-то ее знаю. Друг, все это мы уже обсуждали прежде, а мой ответ не изменится.

Повисла пауза.

– Даже последние вести не поменяли твое решение? – тихо спросил военачальник. – Тебе ведь тоже предстоит решить, где ты и с кем ты, когда новый Владыка вступит на трон. Уже скоро.

– Мой долг больше с мертвыми, чем с живыми.

– Но и к делам живых ты не остался равнодушен, что отрадно. Иначе не направил бы мне то послание.

Они снова замолчали. Нахт слушал очень внимательно, жалея, что не видит выражения их лиц. Часто лицо и жесты говорили за человека больше, чем его слова.

– Как продвигается расследование? – спросил Усерхат.

– Есть кое-какие зацепки, но, сам понимаешь, это дело рук не одного человека… Ох, Усер-хат, давай уже я сброшу с сердца кое-какой груз, и поговорим спокойнее. Мне не нравится держать камень в кулаке за спиной, особенно в разговоре со старым другом.

– Согласен, лучше уж все обсудить прямо.

– Мне донесли, что старший бальзамировщик Павер погиб в ходе недавних бунтов.

– Да, об этом мне известно.

– Хороший был человек. Не то чтобы близкий друг мне, но нас связывали кое-какие дела.

Нахт невольно затаил дыхание, хотя и до этого старался дышать как можно тише. Что ж, он был готов к тому, что за ним придут с обвинениями – готов с того момента, как осознал.

– Говорили, его убил какой-то меджай. Я думал сперва, один из стражников, примкнувших к мятежу. Таких, ты удивишься, было немало…

– Не удивлен. Местные жители им не чужие, и нам ли не понимать причины бунтов.

– И то верно… Ну так вот. Я попробовал что-то разузнать через своих людей – поподробнее, чем с путанных слов того бальзамировщика. Куда направился меджай, мне точно сказать не могли, но кое-кто вспомнил его имя. Не редкое, конечно, имя – Нахт… но чтобы столько совпадений сразу? Кажется, именно так звали мальчишку, которого вы с Садех приняли когда-то в семью? После смерти командира Интефа.