На вид ему лет тридцать. Может, чуть меньше. Но в его взгляде столько опыта, что по телу проходит дрожь даже от воспоминания. Я смогла каким-то шестым чувством уловить, что этот опыт не сравнить даже с огромным жизненным опытом моего отца. В том, что пережил Громов, много боли и жести. И это, несомненно, отражается в его резких чертах лица.

Поджатые губы, острый взгляд и крепко сжатые челюсти.

Интересно, он заметил, как я вздрогнула, когда он протянул мне руку? Но меня правда чуть не отбросило назад этой… животной энергетикой. По-другому я назвать ее не могу. В ней есть что-то первобытное, опасное и даже устрашающее.

Не знаю, зачем папа пригласил его в наш дом, но уж точно не для того, чтобы просто выпить чаю. Мне не удалось подслушать их разговор, потому что в нашем доме хорошая шумоизоляция из-за того, что папа некоторое время вел занятия онлайн, а мама любит музицировать по вдохновению. Иногда оно приходит к ней в самый неподходящий момент, когда папа, например, работает. Так что он сделал все, чтобы музыка его не отвлекала.

Я снова и снова прокручиваю в голове образ вечернего гостя папы, когда меня из задумчивости вырывает голос мамы:

– Танюша, а ты чего тут?

Распахиваю глаза и упираюсь взглядом в закутанную в шаль маму. Она обернута ею почти до колен, а ниже выглядывает подол белой ночной сорочки до пят.

– Я думала ты спишь, – решаю обойти ее вопрос, и мне это с легкостью удается.

Моя мама очень… творческая. Она часто витает в облаках, так что переключить ее на нужную мне тему никогда не составляет труда.

– Я читала, а сейчас захотелось чаю. Не составишь мне компанию?

– Конечно.

– Мне показалось, что возле дома была какая-то машина. Но я была в полудреме и не стала проверять. Кто-то приезжал?

– Громов, – раздается слева от нас голос папы. – Девочки, надо поговорить.

– Володя, ты меня пугаешь, – хмурится мама.

– Нечего бояться. Точнее, не меня.

– Ой, господи, – вздыхает мама, а я закатываю глаза. Она у нас такая впечатлительная. Я тоже папиными стараниями без особой брони, но мама совсем как будто не приспособлена к жизни.

Мы перемещаемся в гостиную, размещаясь на большом диване. Папа садится напротив в кресло и сверлит меня взглядом.

– Громов согласился помочь и защитить тебя от Плюханова. – Я медленно выдыхаю и даже начинаю улыбаться. Ну вот! Не настолько плох этот Громов. А я уже надумала себе гадостей про него. – Но с условием.

Папа произносит это так, что мои внутренности как будто покрываются коркой льда. Дыхание застревает в горле, потому что я уже сейчас – до того, как папа произнес это условие – чувствую, что мне оно не понравится.

– Каким? – спрашиваю негромко.

Бросаю быстрый взгляд на маму, проверяя, не упала ли она в обморок. Так сказать, превентивно. Пока еще нет, но кожа уже побледнела. Может, сбегать за нашатырем на всякий случай?

– Ты должна стать его женой, – произносит папа, и у меня такое ощущение, что над головой раздается гром.

– Что? – хватаюсь за горло, потому что застрявший воздух все еще не двигается ни в легкие, ни обратно. – Женой?

– Да, Таня, – кивает отец. – Похоже, это единственный выход.

– Володя, – произносит мама скрипучим голосом. – Но он же… бандит!

– Я знаю, кто он, Рая, – раздраженно бросает папа. – Но, по крайней мере, он не ставит условий, что моя дочь или станет его женой или окажется в могиле.

– Я не пойду за него замуж! – восклицаю срывающимся голосом. – Это же шило на мыло! Что один опасен, что второй! Где гарантия того, что, женившись на мне, Громов сам меня не прибьет?

– Таня! – папа резко осекает меня. – Прекрати! Какой еще у нас выход?!

– Я могу уехать! – вскакиваю с места.

– А учеба? – тихо спрашивает мама, до побеления костяшек сжимая края своей шали.

– Это все, что тебя сейчас интересует? – бросаю на нее хмурый взгляд. – Мам, если меня убьют, учиться будет некому. – Шлепаю себя по бедрам и судорожно вздыхаю.

– Таня, он же может найти тебя и осуществить свою угрозу, – предупреждает папа. – Я могу даже не успеть ничего сделать.

– Ты как будто уговариваешь меня выйти за этого… – кривлюсь, – Громова. Он что-то пообещал тебе за это?

– Татьяна! – рявкает папа, и я понимаю, что перегнула со своей дерзостью.

– Папочка, – падаю на колени возле кресла и хватаю его за руку. – Родной, не отдавай меня им. Ни один из них мне не даст жизни. Ну давай еще подумаем, что можно сделать!

– Таня, неужели ты думаешь, что я не прикидывал все возможные и невозможные варианты? – вздыхает папа, накрыв мою ладонь своей второй. Легонько похлопывая, он продолжает: – Я даже с прокурором общался. В нашем городе на этих двоих нет управы.

– Давай я уеду, а? Куда-нибудь… не знаю. Далеко-далеко. И не буду показываться так долго, пока все не уляжется. Возможно, там найду себе мужчину, выйду замуж, нарожаю детишек. А эти пока… может, перебьют друг друга.

– Не знаю, дочка, – вздыхает папа и прикрывает глаза. – Надо подумать.

– Ты подумай, – прошу его. Во мне загорается надежда, что папа с его светлым умом сможет придумать, куда меня спрятать от этих двух бандитов, которые, кажется, задались целью меня поделить. – Подумай и завтра скажи.

– Громов дал на раздумья всего сутки, – со вздохом говорит папа.

– А потом что?

– А потом он самоустраняется, оставляя нас самостоятельно бороться с Плюхановым. У Громова отец умер, ему сейчас не до нас. Но все равно человек приехал и выразил желание помочь.

Я вскакиваю на ноги и выдергиваю свою руку из-под папиной.

– Выразил желание?! – взвизгиваю. Хочу тормознуть себя, потому что никогда так не разговариваю с родителями, но сегодня ситуация из ряда вон выходящая. И я просто не могу помнить про манеры, которым меня всю жизнь учит мама. – У него одно желание! Такое же, как у Плюханова! Просто они хотят… меня… В общем, это не альтруизм, папа! И Громов не оставит меня в покое, как только я стану его женой! Наоборот, он наверняка будет требовать… разное, – неопределенно машу руками в воздухе, потому что с моих губ не сорвется ни одной пошлости. – И что тогда? Замужество за любым из них захлопнет перед моим носом дверь в нормальную жизнь! И тогда вместо маминой возвышенной музыки я буду слушать какую-нибудь «Мурку», а вместо Достоевского читать пошленькие бульварные романы! Ты такой жизни для меня хочешь?

– Я просто хочу, чтобы ты осталась жива! – рявкает на меня папа.

– А я предпочитаю умереть, чем выйти замуж за одного из этих!

Выплюнув это, разворачиваюсь и под строгое папино «Татьяна!» убегаю в свою комнату, изо всех сил хлопнув дверью. Знаю, что обижаю папу. Знаю, что он пытается помочь мне, спасти мою жизнь. Но какой ценой?! Если, отказав Плюханову, я, возможно, умру быстро, то став женой одного из бандитов, буду умирать медленно и долго. Возможно, даже каждый день. Нет, я на такое не согласна!

Татьяна

– Давно ждешь?  – спрашиваю подругу, подходя к столику в уличном кафе.

Катя поднимает голову от телефона и улыбается, щурясь.

– Нет. Минут пять. Привет.

Мы тепло обнимаемся, и я присаживаюсь за столик, на котором для меня уже стоит чашка кофе, а на тарелочке лежит фисташковый эклер. Повесив сумочку на спинку стула, вгрызаюсь в сладкую мякоть.

– Ого, – хмыкает подруга, отламывая кусочек своего чизкейка вилкой и отправляя его в рот. – Кто-то настолько соскучился по сладкому? Ты сказала, что у тебя какие-то проблемы. Что случилось?

– Кать, помоги убежать из города незамеченной, – прошу подругу и смотрю на нее с мольбой в глазах.

Катя давится своим десертом и начинает кашлять. Делает глоток воды из стоящего перед ней стакана, а потом аккуратно салфеткой промакивает выступившие на глазах слезы.

– Чего? – переспрашивает неуверенно.

– Помоги убежать из города, – повторяю свою просьбу.

– У тебя что-то случилось? – хмурясь, спрашивает она.