– Помогите спасти дочь. Я заплачу, – произносит он.

Я слегка прищуриваюсь. Обычно, когда ко мне идут за помощью, чаще всего просящие мнутся, у них дрожит голос, а в глазах животный страх передо мной. Этот мужик ведет себя довольно уверенно, но видно, что он обеспокоен.

– Ей что-то угрожает?

– Кто-то.

– Кто именно?

– Может, вы знаете такого – Плюханов Олег?

Макс поджимает губы всего на мгновение.

Еще бы я не знал. Этот ублюдок возомнил себя королем мира. Мало того, что он мне пытается дорогу перейти. Так еще, оказывается, и дочерям интеллигентных дядек угрожает. Интересно.

– Вы сказали охране, что служили с моим отцом.

– Да, был под его началом. Тогда он был старшим сержантом Громовым.

Мужик правильно называет роту, расположение части, в которой до ранения служил отец. Только вот все это публичная информация, и достать ее не составляет труда.

– И маму вашу знаю, – черты мужика смягчаются. – Галина приезжала проведать вашего отца, пока не переехала в военный городок. Нам от нее иногда тоже ириски всякие перепадали, – улыбается он. – Красивая была девушка. Валера даже иногда ревновал ее к парням.

Разговоры о моем отце, как всегда, приводят чуть ли не к изжоге. Этот мужик с таким восторгом вспоминает о нем, что скулы сводит. Знал бы он, какие отношения у меня с отцом. Ну да ладно.

– Так что с вашей дочерью, Владимир Савельевич? – прерываю его прогулки по закоулкам памяти. – И причем тут Плюханов?

– Он угрожает жениться на ней.

Откидываюсь в кресле и прячу за пальцами улыбку. Ну да. Ни одни вменяемые родители не захотят добровольно отдать свое сокровище за таких, как мы с Плюхой. Кому нужен зять, постоянно сидящий на пороховой бочке?

– Прямо угрожает? – не удерживаюсь от сарказма.

– Понимаю ваш скептицизм, – кивает он, хмурясь. – Я бы тоже с радостью посмеялся над ситуацией, если бы она была смешной.

Это он сейчас так ткнул меня в мою улыбку? Типа я должен извиниться? А не пошел бы он…

– Но тут вот какая штука, – продолжает Журавлев так быстро, что я не успеваю и рта раскрыть, чтобы выгнать его из своего дома. – Татьяна за него замуж не хочет.

– Она ему отказала?

– Да. И он пришел угрожать. Сказал, что у нее два пути: за него замуж или… в могилу, – вздыхает. – Я бы и сам ее защитил, будь это какой-то уличный хулиган. Но тут масштаб другой, понимаете?

– Я-то понимаю. А вы сами осознаете, к кому пришли?

– Я заплачу. Сколько скажете, столько и заплачу. У меня есть деньги. Не миллионы, конечно, но кое-что имеется.

Упершись затылком в подголовник кресла, рассматриваю мужика из-под полуопущенных ресниц. Потом перевожу взгляд на Макса. Выражение лица нечитаемое, но, думаю, у него в голове крутится то же, что сейчас и в моей. Если я подвяжусь на это, война с Плюхановым начнется раньше, чем мы планировали. Да и как тут защитить? Разве что поговорить с ним. Не скажу, что Плюха адекват, но договориться по некоторым вопросам можно.

– Я посмотрю, что можно сделать, и дам ответ.

– Спасибо, – Владимир Савельевич поднимается. – Вы только цену назовите, и я оплачу ваши услуги.

– Вы так говорите, будто я киллер какой-то, – хмыкаю, пожимая ему руку. – На связи.

Макс провожает гостя на выход, а я выхожу с сигаретой на балкон. Прикуриваю и, упершись локтями в кованую балюстраду, наблюдаю, как за Журавлевым закрывается калитка. Безопасник, бросив взгляд на мой балкон, возвращается в дом и через пару минут появляется на балконе.

– Что думаешь? – спрашиваю его.

– Думаю, вам надо обсудить это с Маратом, – отвечает он.

– А что такое? – поворачиваюсь лицом к нему и, облокотившись бедрами о балюстраду, выпускаю в воздух сизую струйку дыма. – Ссыкотно вступать в войну с Плюхой?

– Вы же знаете, Алексей Валерьевич, я за вас порву любого. Но если бы хоть выхлоп с этой войны был, тогда понятно, а так… девка какая-то. Но решать вам.

– Надо глянуть еще, что там за девка, – подмигиваю Максу. – Может, там Елена Троянская, и нам такая тоже нужна, – улыбаюсь. – Набери Марата, пусть подъедет. И собери мне сведения на эту девушку и ее семью.

Алексей

Марат приезжает как раз когда я пью кофе, сидя в столовой.

– Мариночка Петровна, а можно и мне такой же чудесный кофе, который пьет наш барин? – спрашивает он, устраиваясь на стуле справа от меня.

– Барин хлещет эксклюзив, – хмыкаю я, пожимая протянутую руку.

– Что ж, пришло, видимо, и мое время приобщиться к прекрасному, – ухмыляется мой советник.

– Идем в кабинет, – встаю, захватив с собой чашку кофе. – Марина, принесите ко мне.

– Сделаю, Алексей Валерьевич, – доносится со стороны кухни.

Сунув в зубы политое шоколадом печенье, киваю Марату следовать за мной. Он тоже прихватывает пару и топает в мой кабинет.

– Макс коротко обрисовал картинку, – говорит он, как только за нами закрывается дверь.

– И что думаешь? – спрашиваю, устраиваясь в своем кресле.

– Говно идея, – коротко отзывается Марат, садясь напротив. А уже через минуту с елейной улыбкой благодарит мою экономку, которая ставит перед ним чашку с кофе. – Дурная затея – пить кофе вечером. Буду полночи как зайчик Энерджайзер.

– Так не пей.

– Ну да. Где еще я насербаюсь этой элитной бормотухи? – смеется он.

– Да ладно тебе. Я же привез тебе три пачки.

– Одно дело расходовать свои запасы, и совсем другое – на дурняк, – хмыкает он и делает глоток кофе. Выдыхает удовлетворенное “ах” и наконец смотрит на меня серьезно. – Леха, не надо нам раньше времени сцепляться с Плюхой. Ты не успеешь даже вступить в игру с ТЦ, как он уже развернет пушки в нашу сторону. Вот нахера тебе это надо?

– Да мне не надо. Мужик этот так искренне переживает о дочери. Цепануло что-то. Почему-то представил на ее месте свою собственную.

– Но у тебя нет дочери. И может никогда не быть, если ты не переживешь эту войну. Будь благоразумен, друг мой, – выдает он с апломбом и снова отпивает кофе. – Ох, и вкусный, зараза. Ты же знаешь, что никакая баба не стоит того, чтобы оказаться в могиле.

– Все войны начинались из-за женщин, – напоминаю другу.

– И? Ты считаешь многочисленные жертвы стоят того, чтобы окунуть свой ствол в одну конкретную?

– А вдруг там золотая…

– Алексей Валерьевич, ваша мать звонит, – войдя в кабинет, перебивает меня Марина и протягивает телефон, который я забыл в столовой.

– Спасибо, – киваю и отвечаю на звонок. – Привет, мам.

– Лешенька, – всхлипывает она.

– Опять? – цежу сквозь зубы.

– Да. Он так долго держался, и вот снова. Встретил Ваську Романовского и… в общем… помоги, пожалуйста. Я не успела выбежать.

– Не понял? Ты в квартире, что ли? – вскакиваю на ноги и хмурюсь.

– Да. Все так быстро произошло, я просто не успела…

– Заперлась?

– Да. В ванной. Но он долбится в дверь. Почти уже вынес ее. Сынок…

– Сейчас буду. – Сбросив звонок, выскакиваю на балкон. – Макс! Машину! Быстро! И пару человек со мной!

– Опять отец бушует? – спрашивает Марат, торопясь следом, когда я быстро покидаю дом.

– Ага. Иногда я очень жалею, что его только контузило. Лучше бы убило к херам.

– Помощь нужна?

– Нет, справлюсь.

– Гром, ну ты подумай над моими словами. Не нужна нам эта война.

– Подумаю, – бросаю коротко и запрыгиваю в машину.

К дому родителей я приезжаю почти через сорок минут. Выскакиваю из машины практически на ходу, когда вижу, что из окон квартиры родителей валит дым, и вырываются языки пламени. Возле дома стоит орава зевак, а пожарные уже тянут лестницу к окну.

– Блядь! – выкрикиваю и ломлюсь через толпу к дому.

– Туда нельзя! – тормозит меня у подъезда пожарный.

– Там моя мать!

– Ждите! Нельзя, я сказал!

Как только он отворачивается, я заскакиваю в подъезд и быстро поднимаюсь по ступенькам на третий этаж. Слышу, как перекрикиваются пожарные. Какой-то грохот и возня. Сбросив пиджак, сворачиваю его и утыкаюсь в него носом, пытаясь дышать. Глаза режет от черного дыма, но я все равно ломлюсь, практически на ощупь.