Между тем Н. С. Хрущев продолжит укреплять свои позиции не только в силовом блоке, но и в самом партийном аппарате. Если в сентябре — ноябре 1953 года со своих постов будут смещены 5 первых секретарей рескомов и обкомов партии — ЦК КП Грузии (А. И. Мирцхулава) и Армении (Г. А. Арутинов), Ленинградского (В. М. Андрианов), Тульского (В. И. Недосекин) и Северо-Осетинского (К. Д. Кулов) обкомов, то уже к апрелю 1954 года своих постов лишатся еще 8 первых секретарей — ЦК КП Азербайджана (М. Д. Багиров), Казахстана (Ж. Ш. Шаяхметов) и Молдавии (Д. С. Гладкий), Костромского (А. И. Марфин), Молотовского (Ф. М. Прасс), Воронежского (К. П. Жуков), Крымского (П. И. Титов) обкомов и Хабаровского (А. П. Ефимов) крайкома. Всего же за прошедшие полгода в отставку были отправлены несколько десятков крупных партийных и хозяйственных работников, в том числе 18 членов и 11 кандидатов в члены ЦК.
Как считают многие историки, тогда же, в марте 1954 года, Г. М. Маленков серьезно ослабил свои позиции внутри Президиума ЦК и допустил явную оплошность, которая в конечном счете стоила ему высшего государственного поста. 12 марта 1954 года накануне выборов в Верховный Совет СССР 4-го созыва на собрании избирателей Ленинградского округа Москвы он выступил с речью, в которой дословно заявил о том, что «советское правительство стоит за дальнейшее ослабление международной напряженности, за прочный и длительный мир, решительно выступает против политики холодной войны, ибо эта политика есть политика подготовки новой мировой бойни, которая при современных средствах войны означает гибель мировой цивилизации»[469]. Именно этот пассаж маленковской речи был встречен гневной отповедью со стороны почти всех членов Президиума ЦК, прежде всего В. М. Молотова, Н. А. Булганина и Н. С. Хрущева. Главу правительства тут же обвинили в том, что его заявление не способствует активной борьбе против «преступных замыслов империалистов и может породить у советских людей чувство апатии и безысходности». Более того, в одном из своих выступлений Н. С. Хрущев громогласно заявил, что если империалисты предпримут попытку развязать новую мировую войну, то она уже станет могилой не только для отдельных буржуазных держав, а для всего мирового капитализма.
Поэтому уже 26 апреля 1954 года на первой сессии нового Верховного Совета СССР Г. М. Маленков резко поменял свою риторику и в своем докладе заявил, что «если… агрессивные круги (США — Е. С.), уповая на атомное оружие, решились бы на безумие и захотели испытать силу и мощь Советского Союза, то можно не сомневаться, что агрессор будет подавлен тем же оружием, и что подобная авантюра неизбежно приведет к развалу капиталистической общественной системы. Ведь именно об этом наглядно свидетельствуют уроки истории, связанные с первой и второй мировыми войнами, из которых капитализм вышел со значительным сокращением сферы своего господства»[470].
Между тем почти никто из историков не подметил два очень любопытных факта, прозвучавших в обеих речах главы советского правительства. Во-первых, за долгие месяцы фактического «умолчания» он впервые назвал И. В. Сталина «великим продолжателем дела Ленина», под руководством которого «на протяжении многих лет наша партия упорно и последовательно проводила политику индустриализации страны». И во-вторых, он особо акцентировал внимание на том, что «наша партия открыто высказала свои взгляды по такому важному вопросу, как коллективность в руководстве», что «бесспорно… является необходимой гарантией правильного и успешного решения стоящих перед нами жизненно важных задач, правильного и успешного решения коренных вопросов, затрагивающих судьбы советского народа»[471].
Вместе с тем, как считают ряд историков (Ю. Н. Жуков[472]), на той же первой сессии Верховного Совета СССР был окончательно похоронен «новый курс» Г. М. Маленкова, о чем вполне красноречиво говорил утвержденный союзный бюджет на текущий хозяйственный год. Из 562,8 млрд. руб. расходной части бюджета на тяжелую промышленность выделялось 79,6 млрд. руб., на сельское хозяйство — 62 млрд., а на легкую промышленность и торговлю — 14,2 млрд. руб. При этом расходы на все силовые структуры вновь резко (более чем в два раза) возросли и составили около 252 млрд. руб. Однако, как мы уже писали, эти цифры не очень-то «бьются» с данными секретного Статистического сборника «Государственный бюджет СССР за четвертую и пятую пятилетки (1946–1950 и 1951–1955 гг.)», предназначенного для высшего руководства страны. Между тем, судя по стенограмме сессии, в поддержку «нового курса» Н. С. Хрущева, приоритетом которого вновь стало развитие тяжелой индустрии, выступили многие депутаты и видные руководители союзного правительства, в том числе члены Президиумов ЦК и СМ СССР Л. М. Каганович, М. Г. Первухин и А. И. Микоян, а также Первый секретарь ЦК КП Эстонии Й. Г. Кэбин, министр угольной промышленности А. Ф. Засядько, министр лесной промышленности Г. М. Орлов и др.
Кстати, следует отметить и еще один примечательный факт: накануне открытия этой сессии Г. М. Маленков направил на согласование в ЦК проект персонального состава своего правительства, что давно не практиковалось, так как при И. В. Сталине он всегда согласовывался исключительно с ним[473].
Тем временем 3 мая 1954 года Президиум ЦК принял Постановление «О Ленинградском деле»[474], в котором обязал Генерального прокурора СССР Р. А. Руденко «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами опротестовать приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР по делу Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других на предмет его отмены и прекращения этого дела» и поручил КГБ СССР и Прокуратуре СССР «вменить в вину Абакумову и его сообщникам совершенное ими преступление — фальсификацию дела и учиненную ими расправу в отношении Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других». По устоявшемуся мнению ряда авторов (Р. А. Медведев, Л. М. Млечин, К. А. Столяров[475]), данное Постановление прямо било по Г. М. Маленкову, поскольку он был непосредственно причастен к фабрикации «Ленинградского дела». Нам уже приходилось писать[476], что главные фигуранты этого дела, прежде всего А. А. Кузнецов и Н. А. Вознесенский, вовсе не были невинными овечками, как их представляют все упертые антисталинисты и «русские патриоты». Более того, об истинных «заслугах» и настоящих «подвигах» ленинградских вождей совсем недавно довольно подробно и обстоятельно поведали два кандидата исторических наук — Е. А. Клюев и А. В. Сушков[477]. А посему ходячий термин «фабрикация» по отношению к «Ленинградскому делу», давно и некритически перетекший из «хрущевских разоблачений» в работы многих историков и публицистов, совершенно несостоятелен. Более того, лично Н. С. Хрущев 7 мая 1954 года, выступая на собрании актива Ленинградской парторганизации с разъяснением «Постановления ЦК КПСС по "Ленинградскому делу"», был вынужден с неохотой признать публично, что «тов. Кузнецов и другие допускали разные излишества, в том числе «выпивки», «расходование средств государственных не по назначению», «бахвальство» и «зазнайство», а «очень многие члены Политбюро не уважали Вознесенского за то, что он был хвастлив, груб, к подчиненным людям относился по-хамски»[478].
Понятно, что эти Постановления, сначала Президиума, а затем и самого ЦК, резко ускорили следствие по делу В. С. Абакумова, которое было заведено еще при жизни И. В. Сталина, в первой половине июля 1951 года, когда Политбюро ЦК приняло закрытое письмо ЦК ВКП(б) «О неблагополучном положении в Министерстве государственной безопасности СССР»[479]. Вплоть до конца 1953 года следствие по данному делу шло ни шатко ни валко, однако после ликвидации Л. П. Берии и его подельников это дело оказалось в центре внимания КГБ и Прокуратуры СССР, руководители которых буквально рыли носом землю, чтобы максимально ускорить новый судебный процесс над сотрудниками спецслужб. Причем ряд исследователей (К. А. Столяров[480]) отмечают не только особую поспешность в проведении закрытого судебного процесса, проведенного в Ленинграде в декабре 1954 года, но и особую ретивость в исполнении смертного приговора в отношении В. С. Абакумова, который был расстрелян буквально через час после его оглашения. Более того, сам К. А. Столяров прямо говорит о том, что генерал-полковник В. С. Абакумов «был одним из немногих, кто знал обо всех злодеяниях власть имущих, в том числе и Хрущева». И именно поэтому глава КГБ СССР генерал-полковник И. А. Серов «торопил все следствие и пытался форсировать события», а его покровитель Н. С. Хрущев «стремился как можно быстрее разделаться» с В. С. Абакумовым и его подельниками.
