Кроме того, 27 января 1940 года за подписью В. М. Молотова выходит Постановление СНК СССР № 134 «О создании совета научно-технической экспертизы при Госплане Союза ССР» под председательством академика В. П. Никитина, на который были возложены задачи: а) рассмотрение и экспертиза технических проектов важнейших сооружений; б) экспертиза вопросов внедрения в народное хозяйство передовой техники и в) наблюдение за осуществлением рассмотренных в Совете технических проектов и вопросов внедрения передовой техники[64].

Между тем, судя по источникам и работам ряда авторов (В. В. Колотов, Р. А. Белоусов[65]), уже в феврале 1947 года Госплан СССР приступил к разработке Генерального хозяйственного плана, рассчитанного на 15 лет, в котором в качестве приоритетов были обозначены следующие задачи: расширение топливно-энергетической сети, в том числе строительство крупных гидроузлов на Волге и Ангаре, дальнейший ускоренный рост черной и цветной металлургии, возведение Байкало-Амурской магистрали и т.д. Понятно, что война прервала эту работу, но сразу после ее окончания Госплан СССР вернулся к этому плану. При этом Н. А. Вознесенский дал прямую команду всем своим замам привлечь к его разработке «максимум научных сил», чтобы «даже отдельные пункты Генерального плана не носили прожектерского характера». В итоге для детальной разработки каждого пункта данного плана были созданы 80 подкомиссий, куда вошли опытные хозяйственники и крупные ученые. А уж в начале октября 1947 года в ведение Госплана из системы Академии Наук СССР был передан укрупненный за счет ранее ликвидированного Института мирового хозяйства и мировой политики Институт экономики, директором которого был назначен крупный советский экономист Константин Васильевич Островитянов.

Параллельно с разработкой Генерального плана и восстановления довоенного 5-летнего планирования особое внимание стало уделяться проблемам совершенствования текущего планирования. И уже с января 1947 года вновь стали разрабатываться годовые планы с разбивкой основных показателей по кварталам, улучшения нормирования материальных балансов, которые составлялись по всей номенклатуре фондируемой продукции, достигшей почти 1500 наименований, сбалансированности размещения производственных мощностей предприятий, учета резервов производства, изменения в технике производства и т.д. Именно на основании этих планов и балансов Совет Министров СССР утверждал годовые планы министерств и ведомств, поквартальные планы распределения товаров, ресурсов и перевозок, а также кредитные и кассовые планы. Все эти меры позволили освободить Госплан СССР от функций оперативного планирования, чтобы он мог уделять значительно больше внимания анализу и проверке выполнения планов и оперативно принимать меры предупреждения реальных угроз возникновения диспропорций в народном хозяйстве страны[66].

Таким образом, сталинский Госплан становится ключевым органом стратегического управления, своеобразным Генеральным штабом всей советской экономики и встает во главе организации развития всего народного хозяйства страны. К концу IV пятилетки его структура приобретает завершенный вид, и теперь в рамках Госплана окончательно формируется четкая система отделов: сводные (народнохозяйственного планирования, планирования материальных балансов и ресурсосбережения, научно-технического планирования, финансов и цен, капитальных вложений и балансов производственных мощностей и ряд других) и отраслевые (металлургии, машиностроения, энергетики и электрификации, сельского хозяйства и др.). При этом последние имеют двойное подчинение, поскольку во всех отраслевых министерствах и ведомствах создаются собственные плановые комиссии, которые одновременно подчиняются Госплану и профильному министру или главе госкомитета. Кроме того, на территориях создаются республиканские плановые органы — Госпланы РСФСР, УССР, БССР и всех других союзных республик, а также краевые и областные плановые комитеты.

Лично И. В. Сталин не только придавал крайне важное значение созданию именно такой системы Госплана СССР, но и зорко следил за любыми поползновениями сломать эту систему, которые были вызваны личными карьерными амбициями, местечковыми и даже чисто шкурными интересами. Не случайно в известном Постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) «О Госплане» от 5 марта 1949 года, в самом его начале, был буквально процитирован сталинский постулат о том, что «Госплан должен быть абсолютно объективным и на сто процентов честным органом; в работе его совершенно недопустимо какое бы то ни было вихляние и подгонка цифр», «ибо попытка подгонять цифры под то или иное предвзятое мнение есть преступление уголовного характера»[67]. В этой связи впору вспомнить «Ленинградское дело», по которому к расстрелу были приговорены не только все ленинградские «вожди» — П. С. Попков, Я. Ф. Капустин и П. Г. Лазутин, — но и их главные кураторы из Москвы: секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецов, глава Госплана СССР Н. А. Вознесенский и председатель Совета Министров РСФСР М. И. Родионов. Как явствует из новейшего исследования А.В. Сушкова «Экономические аспекты "Ленинградского дела"»[68], их маниакальные желания вопреки личным указаниям И. В. Сталина и установкам двух Постановлений Совета Министров СССР «О развитии топливно-энергетической и металлургической базы г. Ленинграда» и «О перестройке ленинградской промышленности» от 23 марта и 20 ноября 1948 года «гнать вал по плану», создавая видимость «промышленного рывка» Ленинграда, выбивать через своих «шефов» сверхплановые лимиты капиталовложений, материальные фонды в виде «металла, угля, леса и других строительных материалов», фактическое хищение сотен миллионов рублей через нецелевые расходы, в том числе устройство личных охотничьих хозяйств, привели к энергетическому кризису северной столице, от которого стало «лихорадить всю ленинградскую промышленность». По мнению А. В. Сушкова, «с определенной долей уверенности можно… констатировать», что И. В. Сталин «расценил эти действия как серьезные экономические преступления, которые нанесли значительный ущерб государству», и именно «это обстоятельство предопределило для обвиняемых расстрельный приговор».

Как верно подметили многие авторы (Г. И. Ханин, Р. А. Белоусов, А. С. Галушка[69]), к числу важных мероприятий по совершенствованию управления советской экономикой можно смело отнести создание двух новых общесоюзных ведомств — Государственного комитета по внедрению новой техники и Государственного комитета по снабжению, которые сыграли исключительно важную роль в оптимизации системы управления, ускорении технического и технологического прогресса, максимальной централизации материально-технического снабжения всех отраслей народного хозяйства и повышения его организации.

По свидетельству Вячеслава Александровича Малышева[70], который в те годы вел личный дневник, предыстория этого решения была такова. 10 декабря 1947 года ему на квартиру позвонил сам И. В. Сталин и «долго говорил» о том, что «у нас Госплан очень перегружен», «занимается планированием, распределением материальных фондов, новой техникой и контролем», в результате чего «стал громоздкой и малоподвижной организацией». Вместе с тем «у нас министерства плохо занимаются новой техникой», так как «они не могут ей заниматься без ущерба для выполнения плана». Поэтому нам надо создать новый государственный орган — Госкомитет по новой технике — и «хорошо премировать министров и директоров заводов за внедрение новой техники». По мысли И. В. Сталина, «в этот Госкомитет надо включить комитеты по механизации и изобретениям и технический отдел Госплана», а также «объединить в одном комитете все дело материально-технического снабжения, включив в него все снабы». В. А. Малышев сразу поддержал все предложения вождя, и тот, завершая беседу, предложил именно ему возглавить новый Госкомитет и одновременно стать его заместителем по Совету Министров СССР. Понятно, что он тут же дал согласие на это предложение и, по его же признанию, «охотно взялся за это дело». А уже в самом конце беседы И. В. Сталин спросил своего визави, кого бы он рекомендовал на пост министра транспортного машиностроения вместо себя. В. А. Малышев назвал Ивана Исидоровича Носенко, который в марте прошлого года при реорганизации союзного правительства был неожиданно понижен с поста наркома до заместителя министра судостроительной промышленности СССР. Но И. В. Сталин тут же парировал, что «Носенко болен и не показал себя». Однако В. А. Малышев твердо стоял на своем и заявил вождю, что «после операции язвы желудка на здоровье тот не жалуется, а в части того, что он себя не показал, то… его просто затюкали». Видимо, эти «аргументы» смогли убедить главу правительства, и он ответил: «Ну, хорошо, тогда мы так и сделаем».