Кроме того, в довоенный период начинают создаваться координирующие органы промкооперации на разных уровнях. Первоначально возникают областные и краевые советы артелей, на которые одновременно возлагаются функции контроля и развития артельного производства, их организационное и хозяйственное обеспечение, в том числе снабжение сырьем, инструментами, ведение бухгалтерского учета, расчетно-кассового и транспортного обслуживания и защиты их интересов перед госорганами. Затем во всех союзных республиках создаются аналогичные республиканские советы, в обязанность которых входит ведение всей организационной работы, перспективное планирование и представление интересов промкооперации в местных и центральных органах власти. Наконец 10 августа 1933 года СНК СССР утверждает Положение «О Всесоюзном совете промысловой кооперации (Всекопромсовете)», который выполняет на общесоюзном уровне функции учета, оргработы, планирования и представительства промысловой кооперации перед правительственными структурами («по кредитованию, по фондам снабжения, по защите законных прав артелей»). При этом избранный глава Всекопромсовета по своему статусу приравнивался к союзному наркому.

Правда, после окончания войны при реорганизации правительства этот всесоюзный орган был ликвидирован и его функционал возложен на Главное управление по делам промысловой и потребительской кооперации при Совете Министров СССР, которое было создано Постановлением правительства 9 ноября 1946 года[115]. В составе этого органа были созданы организационное и контрольное управления, управление делами, а также отделы по организации кооперативной торговли, финансов, заготовок, кадров, общий отдел, планово-экономический, производственно-технический, юридический и секретный отделы. Кроме того, на местах создавались аппараты старших инспекторов, на которых возлагались выполнение инспекционных и ревизионных функций, проверка исполнения решений партии и правительства, плановых заданий, борьба с хищениями и злоупотреблениями в среде региональной кооперации и т.д. Видимо, именно по этой причине первым главой этого ведомства был назначен бывший первый зам. наркома финансов, а затем нарком госконтроля СССР Василий Федорович Попов. Правда, уже в конце марта 1948 года он перешел на должность председателя Правления Госбанка СССР, а новым главой Главукоопа стал легендарный первый секретарь Сталинградского обкома и горкома партии Алексей Семенович Чуянов, проработавший на этом посту чуть более двух лет, до ликвидации этого органа.

По мнению ряда авторов (И. А. Чуднов, В. В. Аксарин[116]), широкие полномочия, данные правительством Главукоопу, сделали его «министерством по делам кооперации» со всеми вытекающими отсюда последствиями «для уставной жизни всех организаций, сохранивших кооперативные принципы лишь в своем названии». И, вероятно, именно поэтому это ведомство было вскоре упразднено. Более того, ряд авторов (П.Г. Назаров, А. А. Пасс[117]) уверяют, что решение о ликвидации Главукоопа находилось «в русле общего курса, проводимого И. В. Сталиным в послевоенный период и направленного на восстановление «демократических процедур» в партии, комсомоле, профсоюзах», и не последняя роль «в возрождении выборных кооперативных органов и коллективистских начал в деятельности артелей принадлежит А. И. Микояну», который, будучи зампредом Совета Министров СССР, «неформально курировал эту сферу».

14 июля 1950 года вышло очередное Постановление Совета Министров СССР «Об организационной перестройке и укреплении кооперативных основ», в соответствии с которым Главукооп прекратил свое существование, а институт старших инспекторов был упразднен[118]. Отныне руководство общесоюзной потребкооперации перешло в ведение Центрального союза потребительских обществ (Центросоюза), а промысловая кооперация — к Центральному совету промысловой кооперации (Центропромсовету). Параллельно с воссозданием общественных руководящих органов государство взяло курс на дальнейшее укрепление материальной базы промкооперации и увеличение ее производственных фондов, общая стоимость которых к концу V пятилетки достигла 6 млрд. 850 млн. руб. Всего же за эту пятилетку общий объем капитальных вложений в промкооперацию увеличился вдвое и составил более 4 млрд. 166 млн. руб., что позволило ввести в строй 588 новых производственных предприятий и мастерских промысловой кооперации. Всего же к концу 1955 года в промысловой кооперации работало более 114 тыс. предприятий и мастерских и более 150 тыс. кустарей, то есть совокупно в этой сфере общественного производства функционировало 264 тыс. артелей и кустарных мастерских, где работало свыше 2 млн. человек[119].

Как известно, еще в эпоху горбачевской перестройки в отечественной историографии утвердился устойчивый и предельно лживый миф о том, что ведущим хозяйственным ведомством страны в сталинскую эпоху было Министерство внутренних дел СССР, в системе которого функционировал тот самый ужасный ГУЛАГ — Главное Управление лагерей — «государство в государстве», которое в послевоенный период поочередно возглавляли генералы В. Г. Наседкин, Г. П. Добрынин и И. И. Долгих. В создании этого мифа самое активное участие приняли не только хорошо известные западные русофобы и антисоветчики типа Р. Конквеста, П. Грегори и Г. Алексопулоса, но и целый сонм их доморощенных подпевал: А. Н. Яковлев, С. В. Мироненко, О. В. Хлевнюк, А. И. Кокурин, Ю. Н. Моруков, Ю. Н. Богданов, Г. М. Иванова и многие другие[120], которые буквально лезли из кожи вон, чтобы убедить своих читателей, что все «великие стройки коммунизма возводились руками заключенных», сооружавших в нечеловеческих условиях все крупнейшие объекты металлургической, энергетической и атомной промышленности, железнодорожного транспорта и других отраслей. А своеобразной «вишенкой на торте» в многолетнем промывании мозгов и сознательном извращении советской истории стал сборник «Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст», выпущенный по итогам конференции, прошедшей в Джорджтаунском университете в 2013 году[121].

Дабы не утомлять досточтимого читателя всем набором штампов патентованных антисталинистов, мы ограничимся лишь самыми характерными и предельно лживыми из них. Так, в своей статье «Гулаг — не-Гулаг. Взаимодействие единого» все тот же О. В. Хлевнюк дословно пишет следующее: «Гулаг стал важнейшим фактором развития советской системы», лучше всего изученной «на примере интенсивной экспансии экономики принудительного труда. Многочисленные данные позволяют рассматривать включенность экономики Гулага в советскую экономическую систему как абсолютную, а не фрагментарную. Иначе говоря, лагерный принудительный труд не представлял собой изолированный сектор советской экономики, а был встроен в нее как важнейший и необходимый элемент. Накануне смерти Сталина Министерство внутренних дел СССР являлось крупнейшим строительным ведомством. Оно осваивало не менее 10% общесоюзных капитальных вложений. По многим важнейшим видам промышленной продукции экономика МВД занимала лидирующие или исключительные позиции. После войны МВД сосредоточило в своих руках всю добычу золота, серебра, платины, кобальта… обеспечивало производство примерно 70% олова и трети никеля и т. д…Такие масштабы экономики Гулага свидетельствовали о том, что она неизбежно была тесно связана с экономикой не-Гулага. Между ними происходил постоянный обмен ресурсами. Наличие значительных контингентов подневольных рабочих поддерживало мобилизационный характер советской экономики. Правительство и отраслевые министерства постоянно обращались к заключенным как к ресурсу для решения срочных задач в неблагоприятных условиях. Наличие такого ресурса позволяло игнорировать экономические стимулы развития, способствовало распространению чрезвычайных командно-административных методов управления».