— Ну, расследовать, — пробасил Архаров.

— Как? Как вы будете расследовать? И если обращений будет не одно и даже не два. Десяток. Или же ещё труп найдут под мостом до кучи. А тут ещё извозчик прибежал и сказал, что лошадь у него свели, пока он до ветру бегал. — Я сложил руки домиком. — Ну же, Николай Петрович, что вы будете делать?

— Да не знаю я, ваше величество, — махнул рукой Архаров. — Не могу сказать. Надо в такое окунуться, чтобы решение правильное принять.

— Я вам помогу. — И я придвинул каждому из них по листу бумаги и по чернильнице с пером. — У нас есть дело. Большое дело. Ограбление четырёх купеческих складов. Дело настолько громкое, что до меня дошло. Помните, как учитель заставлял решать задачки. Дано: четыре склада. Ограблены все в одну ночь. Нужно найти того, или, скорее, тех, кто это сделал. Пишите, с чего нужно начать расследование. Сколько каждому из вас понадобится людей, чтобы раскрыть это преступление. Всё расписывайте. У вас есть пятнадцать минут, время пошло, — и я демонстративно посмотрел на часы.

— Да что тут расследовать-то? — пробурчал Архаров. — Свой это был. Один из четырёх. Сторожей надо тряхнуть хорошенько, наверняка, собака, подкупил их всех. А свой склад «ограбил», чтобы глаза отвести.

По правде говоря, это было первое, что пришло мне на ум, когда я слушал сбивчивый доклад Воронова. Я покосился на Архарова.

— Всегда бывают исключения. — Проговорил я. — Чаще всего, случается именно так, как выглядит на самом деле, но иной раз, всё может быть совсем по-другому. Чтобы избежать ошибки, нужно рассмотреть все вероятные причины, Николай Петрович. И, да, в своём ответе имейте в виду: пытки я поощрять не буду.

— Что и даже в рыло татю какому дать нельзя? — Архаров уставился на меня так, словно я только что на его глазах этого невидимого татя отпустил, ещё и леденец дал на палочке. Пососать, мать вашу.

— Это очень хороший вопрос, почти философский, — сказал я, задумчиво рассматривая его. — И как любой философский вопрос не имеет правильного ответа. Или же все ответы на него будут правильные. Пишите план раскрытия с учётом того, что в рыло можно дать только тогда, когда все доказательства неоспоримые. Эти доказательства можно будет потрогать, и будут они указывать на то, что это именно тать.

На этот раз оба посмотрели на меня, как на блаженного. Ничего, привыкнут. Сашка им, например, вообще бы всё запретил. И Тайную экспедицию бы упразднил. Я не помню, сделал он это или нет, но почти уверен, что сделал. Так что мой призыв не бить морды совсем уж без причины, ничто, по сравнению с тем, что могло бы быть.

Дальше они писали молча. Поглядывая время от времени друг на друга. Они плохо понимали, зачем это всё нужно. Мне же необходимо было понять, как расследования вообще происходят.

Пятнадцать минут истекли быстро. За это время я только успел ознакомиться с очередным планом Горголи. Вот сейчас это больше походило на правду. Фантастических вещей и странных пожеланий существенно поубавилось. Можно его приглашать на разговор. Пару пунктов отсюда убрать, вроде подчинения непосредственно императору, и можно будет начинать работу. А императору есть чем заняться, чтобы ещё и пожарную службу курировать.

— Ну вот, ваше величество, для такого дела примерно так, — я поднял голову и посмотрел на Архарова. Затем протянул руки, и они вложили мне свои планы.

Я внимательно начал читать, положив их рядом друг с другом. А затем и вовсе придвинул к себе чернильницу и принялся подчёркивать одинаковые пункты. Когда дошёл до конца их «проверочных работ», то отложил перо и внимательно принялся рассматривать обоих. Наконец, принял решение.

— Всё-таки сыск и полицию из человека вытравить невозможно. В общем, так, господа. Я задался целью начать реформу полиции и для разнообразия довести её до конца. По итогу это будет, я думаю, отдельное министерство. Но пока нам с вами нужно наладить работу на местах. Такое вот простое задание показало, что думаете вы примерно в одном ключе. Только у Николая Петровича, ко всему прочему, ещё и нюх имеется, и необъяснимый талант видеть суть вещей, которые он не может объяснить словами. К счастью, капитан Воронов сумеет эту суть объяснить.

— Я не совсем понял, ваше величество… — начал Архаров.

— А что здесь непонятного, Николай Петрович? — я скептически посмотрел на него. — Вы возвращаетесь на службу. И будет с капитаном Вороновым вместе планировать работу полиции. Вот как сейчас, прямо по пунктам. Можете даже морды друг другу бить, но не сильно. Чтобы работе не мешало, — я поднял вверх указательный палец.

— Я тоже не совсем понял, ваше величество, в чём будет заключаться наша совместная работа? — тихо спросил Воронов.

— В планировании и проверке этого плана на практике, капитан. — Я взял в руки перо и принялся вертеть его в руке. — Я не просто так взял за основу эти проклятые склады. Здесь предстоит побегать, чтобы каждую версию проверить. К тому же дело это отягощено убийством. Скорее всего, убийством, но я пока не уверен. Вот вы не знаете, а мне Макаров Александр Семёнович сегодня донёс, что двух сторожей, из тех, что вахту несли в ту ночь, нашли сегодня утром мёртвыми. Вот я сижу и гадаю, сами они преставились, или помог кто?

— Доктор нужен, — неуверенно произнёс Архаров. — Чтобы сказал, сами померли, или всё-таки…

— Вот! — я обмакнул перо и очередным пунктом записал: морг при управе и судебный доктор в штат. Написал я это в обоих экземплярах и протянул листы им обратно. — Надеюсь, принцип понятен? Когда у вас все пункты сойдутся, придёте ко мне на доклад. Но не позже чем через месяц. С готовым планом того, как будет организована повседневная работа, и что вам для этого будет нужно.

— А где мы возьмём тех же лошадей? — Воронов сложил руки на коленях, прикидывая объём предстоящей работы. По его виду было видно, что его это не впечатляло.

— Вот сейчас мы подошли к самому главному. Кутузов Михаил Илларионович поставлен в известность. Мы с ним приняли решение тех же лошадей у кавалерии забрать. Тех, которые уже в возрасте и не могут под драгунами долго гарцевать. А вот на нужды полиции вполне пока подойдут. Тем более что Иван Саввич всё равно скоро у вас пожарных отберёт. И действует он действительно по моему приказу. Так что помещения у вас освободятся. Насчёт лошадей обращайтесь к Михаилу Илларионовичу. А вот где людей взять, я вам не могу подсказать. Думайте. И не грубите в своих хотелках слишком сильно. Каждый пункт будет проверен. — Сразу же осадил я их.

— Слушаюсь, ваше величество, — они поднялись и направились к двери. По складкам на их лбах было видно, что они думают, с какой стороны приступить к работе.

— Да, Павел Алексеевич, я могу в любой день и час заглянуть в управу. Надеюсь, мне не надо объяснять, что я сделаю лично с вами, если снова увижу такую пустоту, как в прошлый раз? А то получается довольно странно: все ушли на расследование, а насчёт сторожей мне Александр Семёнович докладывает, а вы, получается, и не в курсе вовсе. — У Воронова слегка скулы порозовели, и он закивал так, что я уже подумал, как бы у бедолаги шею не заклинило.

Когда дверь за ними закрылась, я потёр шею. М-да, это будет сложно.

— Новикова приглашать, ваше величество? — я поднял взгляд на Сперанского.

— Да, приглашай, — я снова потёр шею, встал и прошёлся по комнате до окна. Чтобы немного размяться.

— Ваше величество, вы хотели меня видеть, — раздался от двери тихий голос.

— Да, Николай Иванович, — развернувшись, я сцепил руки за спиной, оставшись стоять возле окна. — Вам шум не слишком мешал? Когда мебель таскали?

— Эм, если только самую малость, ваше величество, — я разглядывал его. Пожилой, побитый жизнью, почти сломленный. На мгновение я засомневался, сможет ли он быть воспитателем двух активных мальчишек.

— Николай Иванович, я знаю о ваших финансовых трудностях. Так уж получилось, что в благотворительность я не верю, поэтому просто так денег вам не дам.