– Жан Люк, встречаемся завтра рано утром!

Люк утвердительно кивнул и протянул Элизе руку:

– Пойдем домой, моя девочка.

Элиза молча уставилась на его протянутую руку. Казалось, она не понимала, чего от нее хотят.

– А может быть, поужинаете с нами? – неожиданно спросила креолка.

Люк отрицательно покачал головой:

– Благодарю, мадам, но нам надо идти.

Он терпеливо ждал, когда Элиза поймет, что от нее требовалось. Наконец она протянула ему руку, и Люк с торжествующей улыбкой посмотрел на Клер Мари.

По дороге в Кёр-Дезир Элиза, как обычно, молчала. Люк же думал о любопытной мадам Турнадье.

– Элиза, о чем она с тобой говорила? – Люк задал этот вопрос, когда они уже поднимались в спальню. Она не ответила, и Люк посмотрел на нее с беспокойством. – Элиза, ты слышишь меня?

Она довольно долго молчала. Потом вдруг посмотрела на него как-то странно и спросила:

– Мы здесь в безопасности?

– Да, конечно. Так что же мадам Турнадье говорила тебе?

Элиза отвернулась; казалось, этот вопрос был ей неприятен.

Люк вздохнул и проговорил:

– Ты здесь в полной безопасности, дорогая. И я не допущу, чтобы кто-то обидел тебя.

Элиза молча кивнула. Когда же они переступили порог спальни, она обняла его и крепко прижалась к нему. Люк тоже обнял ее, но тут же попытался отстраниться; он решил, что не позволит себе воспользоваться болезненным состоянием Элизы.

Но ночью, когда она, обиженная, прижалась к нему всем телом, Люк не выдержал, он не смог совладать со своим неукротимым желанием. Элиза не противилась, однако он чувствовал, что его ласки и поцелуи совершенно ее не возбуждают – она никак на них не реагировала. Губы ее были холодны и податливы, как губы равнодушной и усталой проститутки.

Перед тем как заснуть, Элиза снова к нему прижалась; теперь она была уверена, что ее безопасность оплачена, а Люк еще долго лежал без сна, проклиная себя за свою несдержанность.

Их жизнь вошла в определенный ритм: длинные жаркие дни чередовались со знойными ночами. Каждое утро они пили у Турнадье крепкий кофе с цикорием, а затем отправлялись на его поля. И каждый день Элиза безропотно ждала, когда Люк закончит работу, а ночью предлагала ему свое тело в обмен на безопасность. Он постоянно давал себе слово, что не станет пользоваться ее состоянием, однако не выдерживал и уступал своей страсти. При этом Люк пытался пробудить в ней ответные чувства, однако у него ничего не получалось.

Состояние Элизы не улучшалось, и это очень беспокоило Люка. Она была холодна и покорна, и он постоянно терпел неудачу, он не мог преодолеть воздвигнутый ею барьер ни словами, ни ласками. Казалось, она впадала в прострацию, чтобы защититься от мнимой боли, и тем самым лишала себя возможности испытывать наслаждение.

Накануне последнего дня отработки долга они, как обычно, ужинали на кухне. И Элиза, как всегда, молчала.

Уже понимаясь по лестнице, Люк пробормотал:

– Элиза, дорогая, что же мне делать?

Ответа не последовало, и Люк, тяжко вздохнув, продолжал:

– Когда-то я мечтал о том, что эти комнаты будут наполнены светом и веселым смехом, Я представлял, как развешу по стенам картины и расставлю повсюду столы и стулья. Я планировал все до мельчайших деталей. Знаешь, я мечтал о том, как распахну двери этого дома для гостей из Нового Орлеана. Я даже знал, как буду одет и какими винами стану угощать гостей. Знал, какая музыка здесь будет звучать. Эти мечты уберегли меня от безумия, когда я, закованный в цепи, находился в тюрьме. Благодаря этим мечтам я сумел выжить.

В конце лестницы Люк остановился и в задумчивости провел ладонью по полированной поверхности перил.

– Как грустно расставаться с мечтами… Одна из них сбылась бы, если бы не предательство твоего отца.

Люк взглянул на Элизу, но она, казалось, не слышала его. Немного помолчав, он снова заговорил:

– Отец рассказывал тебе, как обманул меня? Хвастался своей ловкостью? Может, вы с ним дружно смеялись над моими потерями? Может быть, он собирался устроить твою свадьбу на мои деньги, пока я гнил в тюрьме? На деньги, которые я хотел использовать для осуществления своей мечты… Впрочем, какое тебе дело до моих мечтаний, да? И какая для тебя разница, капер я или пират? И то и другое неприемлемо для таких, как ты, не так ли, моя милая?

Покосившись на Элизу, Люк понял, что девушка слушает его, но она и на сей раз никак не отреагировала на его слова. А может, она не понимала, о чем он говорил?

Тут Люк, наконец, сообразил, что говорить с Элизой бесполезно. Коротко кивнув ей, он направился в спальню. И тотчас же услышал за спиной шаги – она последовала за ним. Люк быстро разделся и лег в постель. И Элиза, как обычно, присоединилась к нему через несколько минут.

Люк знал, что Элиза скоро обнимет его и прижмется к нему всем телом. Так и произошло. Однако он твердо решил, что на сей раз не поддастся искушению и во что бы то ни стало заставит себя сдержаться.

– Элиза, перестань! – прорычал он и отодвинулся от нее подальше.

Она снова к нему прижалась, и Люк снова отодвинулся. «Не смей к ней прикасаться», – говорил он себе.

Когда же она попыталась обнять его за шею, он со вздохом проговорил:

– Не надо, Элиза. Я этого не хочу. Сейчас не хочу, – добавил он через несколько секунд.

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Было очевидно, что его слова озадачили ее и испугали.

Немного помедлив, Элиза легонько прикоснулась к его плечу кончиками пальцев, но Люк тотчас же отпрянул – словно это прикосновение обожгло его.

– Нет, Элиза, я так не хочу. Не хочу… когда ты ничего не чувствуешь.

Она смотрела на него в замешательстве. Она не могла понять причину его отказа.

– Люк… Я принадлежу тебе.

– Нет, не принадлежишь! Я не хочу, чтобы ты отдавалась мне так… как ты это делаешь. И я не позволю, чтобы ты ценила себя так дешево. Ты можешь это понять? Я буду защищать тебя в любом случае, поверь мне, Элиза. Ты не должна… платить мне. Мне не нужна твоя благодарность. Я хочу… – Люк умолк на несколько секунд. Тяжко вздохнув, добавил: – Я хочу только того, что ты сама желаешь дать мне. Понятно?