– Лайа ашиах ноор тэнна, – шептал Марк, постоянно сбиваясь и шмыгая носом. Он хотел отвернуться, очень хотел, но охотник будто специально отступил, больше не пытаясь взять дело в свои руки. Марк чувствовал – монстр улыбается, и было сложно понять, что доставляет ему большее удовольствие – мучения жертвы или тщетная борьба Марка с самим собой.

Закончив полосовать грудь и живот уборщика, он начал резать его ноги – прямо через грязные жемчужно-белые штаны. После ног настал черед плеч и рук, а потом шеи и лица. Когда Марк дошел до щек, уборщик обгадился и к резкому железистому запаху свежей крови добавилась вонь опорожненного кишечника. Парень скривился, но подавил приступ рвоты.

Внутренний голос подсказал ему, что делать дальше, и Марк понял, что просто не сможет. Похоже, придется рискнуть, попытавшись убить Стражей наверху, ведь это определенно не так жестоко, как обречь одну единственную душу на вечные страдания в тенетах демонов тьмы, ну и заодно гарантировать ад самому себе.

«Даша», – прошептал Бладхаунд и вновь скрылся в тени закоулков воспаленного сознания.

– Да будь ты проклят! – выкрикнул Марк и вонзил нож в левый глаз уборщика. Тот заревел сквозь кляп и изогнулся всем телом, но парень навалился на него и начал выковыривать глазное яблоко. Со вторым было проще – мужчина больше не дергался, он был жив, но потерял сознание от боли.

«Верни его», – приказал охотник, и за призрачным шепотом последовала череда образов, смысл которых сводился к тому, что Эссенциал не примет жертву, если она даст мало эмонита.

– Иди к черту, – процедил Марк, опустошая вторую глазницу. Он вырвал кляп изо рта уборщика и запихал туда его глаза. Потом двумя руками зажал мужчине рот и нос. Тот стал задыхаться, пришел в себя и непроизвольно сглотнул. Марк позволил своей жертве осознать произошедшее и лишь тогда всадил ей нож в середину лба.

После этого парень отвернулся и отошел к двери. За его спиной что-то зашуршало, тьма там сгустилась сильнее прежнего, на дверь упали блики неестественных оттенков, которых он никогда раньше не видел и даже не мог представить. Это были цвета боли. Цвета безумия.

«Повернись, повернись, повернись!» – тараторил в его сознании охотник. Но Марк лишь жестоко усмехнулся, подумав, что не доставит ублюдку такого удовольствия. Да и кроме того, он не был уверен, что выдержит это зрелище.

Что-то коснулось его спины, что-то мягкое, обволакивающее, холодное и горячее одновременно. Затем раздался влажный шлепок, еще один. Марк уперся лбом в стену и зажал уши руками. Парень знал, что ему нельзя покидать помещение до конца ритуала, но он не был обязан ни смотреть на это, ни слушать.

А потом он почувствовал прикосновение щупалец, которые принадлежали существу, наблюдавшему зарождение вселенной. Марк ощутил, как эти щупальца проходят сквозь его плоть и стискивают душу в мерзких противоестественных объятиях. Он закричал от боли, падая на колени, но в этот раз прикосновение Порчи прошло легче.

– Плохо, – промямлил он непослушным языком. – Значит, я привыкаю.

«Нет, – облизнулся Бладхаунд. – Это значит, что ты становишься частью их мира. Частью их самих».

Марк покинул комнату уборщика, а за его спиной во тьме продолжали плясать огоньки сгустившейся темноты, озаряя своим бледным не-светом изувеченное высушенное тело с трепещущими лоскутами свернувшейся почерневшей крови по краям хирургически точных ран.

Сакура не сдержал вздоха облегчения, увидев Марка, но когда тот подошел ближе, воздух застыл у парсера в горле.

– Твои вены, – прошептал хакер. Они взбухли еще сильнее и теперь чернота в них проглядывала куда отчетливее. – Твое лицо, – он поднял взгляд и увидел, что глаза Марка подернулись паутиной лопнувших капилляров. Но кровь в этих капиллярах была не красной, а черной.

– Малая цена, чтобы мы спаслись, – холодно бросил Марк. – И совсем незначительная, если я спасу свою семью.

– Конечно, – Сакура опустил глаза, отстраняясь от Даши. Марк подошел к жене и порывисто обнял ее. Глядя на них, парсер отвернулся, давясь соленым комком. Теперь он видел перед собой вовсе не безумца, а монстра, который стал таким ради любимой. Но та даже не в состоянии осознать его жертву.

– Теперь мы готовы, – Марк нежно накрыл ладонь Даши своей ладонью и повел ее прочь из этого кошмара, к свободе. Сакура послушно засеменил следом.

В коридоре, ведущем к главному входу, стояла всего одна камера, и хакер без труда разобрался с ней из-за угла. Марк только сейчас понял, что для взлома мальчишке не нужен постоянный визуальный контакт с объектом. Забавно получается – они с парсером оба могут слепить камеры, но делают это по- разному. При этом Марк не был уверен, как идентифицировать силы, подаренные ему Порчей. Магия? Но для человека, слабо сведущего в высоких технологиях, для какого-нибудь забитого нарколыги из трущоб, действия Сакуры со стороны выглядят не меньшей магией. Тогда в чем разница?..

Он не успел додумать мысль, ему помешали звуки сирены.

– Тревога, – выдохнул Сакура, инстинктивно вжимаясь в стену. Марк лишь улыбнулся, глядя на него. Страх маленького гения был так очевиден, так прост и беззастенчив, что вызывал веселье. Сам он больше не боялся, и не было в нем сомнений. Ведь они уже победили, уже выбрались. Он знает это, потому что те Стражи у выхода – они ветераны, они многое прошли и к чему их только не готовили. Но их точно не готовили к одному – к встрече с Порчей.

– Стойте здесь! – рявкнул он Сакуре и исчез за поворотом, на бегу трансформируя свою волю в уже знакомое воплощение. Тьма в его крови взбухла тяжелой волной и люминотоны в коридоре, мгновение назад ярко горевшие в полную силу, замерцали, а потом один за другим взорвались снопами зеленоватых искр. Через секунду такая же участь постигла освещение в комнате со Стражами.

Вбегая в помещение, Марк сорвал с ноги стилет и отбросил его, чтобы снизить риск новых смертей, когда Бладхаунд перехватит контроль. Затем парень услышал двенадцать синхронных щелчков, и хотя никогда раньше ему не доводилось иметь дело со снаряжением Стражей, он откуда-то знал, что это активировались режимы ночного видения в кинетических полушлемах силовиков.

Он напружинил подготовленный мыслеобраз, сведя руки к груди, а затем с рычанием высвободил запертую в себе силу, и Нареченная Мгла, хлынувшая из его тела невесомыми волнами живой колышущейся черноты, мгновенно заволокла все помещение, забила Стражам глотки, глаза и уши. Они ослепли, оглохли и закашлялись, лишь автоматические системы их экзоскелетов, среагировавшие на угрозу удушья подключением фильтрующих модулей, спасли воинов от незавидной участи.

Марк дал волю Бладхаунду и тот, пробиваясь к выходу, раскидал подвернувшихся Стражей как тряпичные игрушки. Отброшенные силовики врезались в столы, стены и арки универсальных сканеров. Кто-то несомненно получил переломы, но парень хотя бы был уверен, что они останутся живы.

Большая входная дверь с двумя распашными створками легко открылась в ответ на его прикосновение. Марк, уже вернувший себе контроль над телом, даже замка на ней не увидел, только жемчужно-белые ручки с хромированными полосами. Выскочив на улицу, он тут же метнулся обратно, к Сакуре и Даше. А через считанные секунды, когда в непроглядной темноте коридора что-то коснулось руки парсера, тот вскрикнул и слепо ткнул тонфой прямо перед собой, в страхе забыв активировать парализатор.

– Это я, – усмехнулся Марк, второй рукой хватая Дашу.

Он потащил их за собой через Нареченную Мглу, которая ему и вовсе не мешала, а его союзников только слепила, не затрагивая их слух и способность дышать. Ничего не видя, они через шаг оступались, но Марк легко подхватывал обоих, не давая им растянуться на полу.

Когда они оказались на улице, Нареченная Мгла уже заволокла весь фасад здания и газон перед ним, так что беглецам пришлось преодолеть еще полсотни метров, пока к Сакуре и Даше вернулось зрение. Позади них оглушительно стонали сирены и ослепительные копья света били ввысь, с легкостью пронзая холодную плоть ночи над зданием Клиники Мебиуса. А от центра Арк-Сити по небу уже двигалась вереница алых мерцающих огоньков – лайтеры Стражей, судя по количеству – не меньше роты. Марк усмехнулся, представив, как Бостром задействует все доступные ему рычаги, готовый даже регулярную армию сюда призвать, потому что едва ему сообщили о тревоге, он сразу же понял, в чем дело. Понял и проклял себя за беспечность.