<июль 1926> II Русалка Заключительная сцена к пушкинской «Русалке» Берег. Князь Печальные, печальные мечты вчерашняя мне встреча оживила. Отец несчастный! Как ужасен он! Авось опять его сегодня встречу, и согласится он оставить лес и к нам переселиться… Русалочка выходит на берег.
Что я вижу! Откуда ты, прекрасное дитя? Русалочка Князь Где ж терем твой? Отсюда до теремов далече. Русалочка Князь Вот так мы в детстве тщимся бытие сравнять мечтой с каким‐то миром тайным. А звать тебя? Русалочка Князь В причудливом ты, видно, мастерица, но слушатель <я> 37 слишком суеверный, и чудеса ребенку впрок нейдут вблизи развалин, ночью. Вот тебе серебряная денежка. Ступай. Русалочка Я б деду отнесла, да мудрено его поймать. Крылом мах-мах – и скрылся. Князь Русалочка Князь Будет лепетать. Да что ж ты смотришь на меня так кротко? Скажи… Нет, я обманут тенью листьев, игрой луны. Скажи мне… Мать твоя в лесу, должно быть, ягоду сбирала и к ночи заблудилась… иль попав на топкий берег… Нет, не то. Скажи, ты – дочка рыбака, меньшая дочь, не правда ли? Он ждет тебя, он кличет. Поди к нему. Русалочка Князь Русалочка Так ты меня боишься? Не верю я. Мне говорила мать, что ты силен, приветлив и отважен, что пересвищешь соловья в ночи, что лань лесную пеший перегонишь. В реке Днепре она у нас царица; «Но, говорит, в русалку обратясь, я все люблю его, все улыбаюсь, как в ночи прежние, когда бежала, платок забывши впопыхах, к нему за мельницу». Князь Да, этот голос милый мне памятен. И это все безумье — и я погибну… Русалочка Ты погибнешь, если не навестишь нас. Только человек боится нежити и наважденья, а ты не человек. Ты наш, с тех пор как мать мою покинул и тоскуешь. На темном дне отчизну ты узнаешь, где жизнь течет, души не утруждая. Ты этого хотел. Дай руку. Видишь, луна скользит, как чешуя, а там — Князь Ее глаза сквозь воду ясно светят, дрожащие ко мне струятся руки! Веди меня, мне страшно, дочь моя… Исчезает в Днепре. Русалки (поют) Всплываем, играем и пеним волну. На свадьбу речную зовем мы луну. Все тише качаясь, туманный жених на дно опустился и вовсе затих. И вот осторожно, до самого дна, до лба голубого доходит луна. И тихо смеется, склоняясь к нему, Царица-Русалка в своем терему. вернутьсяВ тексте прижизненной публикации в «Новом журнале» опечатка: слушатель и слишком суеверный (с. 182). |
