— Это странно, не так ли?

Мой взгляд скользит к Дине.

Она улыбается. В комнате полумрак, и ее глаза скрыты тенями, но я все еще вижу морщинки, собирающиеся крошечными скобками на ее щеках. — Странно быть тем, кто сидит в кресле.

Я прочищаю горло. — Это неудобно.

— Потому что ты так привык контролировать каждую ситуацию, в которую попадаешь.

— Нет, потому что диван изношен. Я должен купить новый.

— Даррел Хастингс, ты только что пошутил?

— Я совершенно серьезен.

— Давай не будем менять тему. Тебе неприятно терять контроль над сессией?

— Я бы не сказал, что у меня проблемы с контролем…

— Пытаться разобраться в каждой эмоции, запихивая ее в аккуратную коробочку — это подпадает под необходимость контроля.

— Обычно я даю своим пациентам немного выговориться, прежде чем анализировать их. — Мои глаза сужаются.

Она смеется. — Врачу получить лечение сложнее, чем обычному человеку. Я бы предпочла не тратить время.

Мой взгляд падает на телефон. Я попросил мисс Хэнсли присмотреть за мальчиками для меня. Что она с радостью и сделала. Но мне действительно жаль, что ей пришлось разбудить Белль. Если бы я знал, я бы вообще ее не беспокоил.

— Ты встревожен.

— Я беспокоюсь за мальчиков.

Она сцепляет пальцы на колене и изучает меня с кривой усмешкой. — Ты был в таком смятении оттого, что оставил их, чтобы быть здесь. — Она поправляет очки пальцем. То, как они сползают обратно на ее нос, напоминает мне Бейли. — Почему?

— Я… — я облизываю губы. — Иногда узнать мнение со стороны — лучший способ решить проблему.

— Это ответ из учебника.

— Это правильный ответ.

— Зачем ты позвонил мне, Даррел?

Я сжимаю губы. — Этот центр, — я смотрю на стену, — это моя жизнь. Я потратил больше времени на построение своей профессиональной карьеры, чем на налаживание близких отношений.

— Твой самый близкий друг — твой шурин, и это только потому, что ты чувствуешь, что обязан ради Клэр присматривать за ним. — Она наклоняет голову. — Твои вторые самые близкие отношения связаны со мной, потому что мы работаем вместе.

Мои губы поджимаются. — Предполагается, что я должен открывать все сам.

— Если бы ты был способен на это, ты бы не сидел в этом кресле.

Я хмурюсь.

Она указывает на меня. — Ты описал семейные и платонические отношения. Это означает, что твоя проблема в твоих романтических отношениях. — Она наклоняется вперед. — Санни.

— Я хотел бы получить свои деньги обратно. Этот сеанс не помогает.

— Садись, Даррел. Перестань убегать от трудных разговоров и бояться вещей, которые ты не можешь объяснить с твоей причудливой степенью и твоим чрезмерно логичным умом.

— Теперь ты откровенно оскорбляешь меня.

— Я излагаю факты. — Она плотно прижимает туфли к земле. — Что ты сделал?

Я хмурюсь. Затем отвожу взгляд. — Я попросил ее выйти за меня замуж.

Глаза Дины чуть не вылезают из орбит и ударяются о ее очки. — Я не ожидала, что ты это скажешь.

Я ворчу.

— И ее ответ был…

— Она сказала “нет”.

— Почему?

— Я… — я выдыхаю. — Думаю, у нее сложилось впечатление, что я хотел жениться на ней из-за детей.

Дина выгибает бровь. — И почему у нее сложилось такое впечатление?

Я втягиваю губы в свой рот.

— Может быть, потому, что ты сделал ей предложение, чтобы вы могли оставить детей?

Я отдергиваю воротник от шеи. — Следующий вопрос.

— Мы так не поступаем.

— Твой стиль слишком агрессивен.

— Ну, тогда хорошо, что я всего лишь медсестра, а не психолог, не так ли?

Я тяжело сглатываю. Мои глаза опускаются в пол. — Я люблю ее.

— Данность.

— Я хочу провести с ней остаток своей жизни.

— Ты был бы дураком, если бы этого не сделал.

Я свирепо смотрю на Дину.

Она безмятежно улыбается и жестами продолжает.

— Я облажался.

— И почему ты ей об этом не сказал?

— Она попросила оставить ее в покое.

— И что?

— И я не собираюсь причинять ей неудобства. — Я потираю затылок. — У меня есть… опыт подобных действий.

— Я не предлагаю тебе проявлять к ней неуважение и преследовать ее после того, как она попросила уединения. Я спрашиваю, что ты делал, пока ждал.

У меня перехватывает горло. — Что?

— Санни любит тебя. Любой, у кого есть глаза и мозги, может это увидеть. Но ты обманул ее доверие. У нее создалось впечатление, что она нужна тебе только ради детей. Ты задаешь ей вопрос, которого там быть не должно.

— Она неправильно поняла. Я действительно люблю ее. Я действительно хочу жениться на ней.

— Недопонимания. — Она барабанит пальцами по спинке стула. — Это все мелочи, которые растут как снежный ком. И ты это знаешь.

Я отвожу взгляд.

— У вас с Санни два совершенно разных стиля общения. — Дина берет свой кофе, пробует его и с гримасой ставит обратно. “- ы мужчина, который видит вещи черно-белыми, а она женщина, которая видит в цвете. Для вас предложение руки и сердца совершенно логично, потому что это решает все ваши проблемы. Вы любите друг друга. Вы хотите быть вместе. И это удерживает детей с вами. Беспроигрышный вариант.

— Верно. — Наконец кто-то это понимает.

— Но, — Дина упирается ладонями в колени, — для нее ты видишь в ней только средство достижения цели. Ты думаешь о ней только как о деловой сделке. Что-то, что тебе нужно, чтобы получить желаемое. Ты принизил ее ценность.

Я открываю рот.

Она поднимает палец. — Ты здесь не терапевт, Даррел. Ты будешь слушать.

Я резко закрываю рот.

— Ты задаешь ей вопрос. Вопрос ‘действительно ли он любит меня?’ И вместо того, чтобы что-то делать, не разговаривать, не преследовать и не вести себя жутко, — она бросает на меня косой взгляд, — но что-то делать, чтобы ответить на этот вопрос, ты сидишь здесь и жалеешь себя. — Дина отодвигается на краешек стула. — Вот в чем дело, Даррел. Ты не жертва. И если ты просишь молодую леди изменить всю свою жизнь, чтобы приспособиться к тебе и двум детям, о которых ты подписался заботиться, тебе нужно быть намного более чувствительным и намного более скромным, чем вы сейчас.

Я сглатываю и избегаю свирепого взгляда Дины.

— Она должна увидеть, что ты способен любить ее. На это потребуется время, и да, я согласна, потребуется пространство. Вот хорошие новости. — В глазах Дины вспыхивает огонек. — У тебя есть возможность доказать свою любовь Санни таким образом, что она больше никогда не задаст этот вопрос. Так что ту же энергию, которую ты вкладываешь в то, чтобы доказать судье, что ты заслуживаешь иметь этих мальчиков, — она делает паузу, — используй свой большой мозг и найди способ доказать, что ты заслуживаешь иметь эту женщину. — Дина смотрит на часы. Ее брови подпрыгивают. — Посмотри на это. Время вышло.

Она берет мою нетронутую чашку кофе и вразвалку идет к двери.

— Ты хороша в этом, — кричу я ей в спину. — Страшно, но хорошо.

— Некоторым людям нужна более профессиональная помощь. У меня нет для этого квалификации. — Она пожимает плечами. — Но некоторым людям просто нужна правда в одной дозе.

Я поднимаюсь во весь рост. — Я ценю это.

— Не благодари меня пока, Даррел. — Она вздергивает подбородок. — Просто покажи мне, как ты собираешься все исправить.

Я начну с матери Санни.

Почему?

Потому что, возможно, я и не смогу вернуть Санни, но я уверен, что смогу поработать над тем, чтобы расположить к себе ее родителей. Я собираюсь жениться на ней. Ее семья важна для нее. Так что для меня они тоже важны.

Кроме того, привлечь маму Кетцаль на мою сторону не повредит.

Кетцаль живут в красочном доме посреди унылого тупика. То, как они выделяются, вызывает у меня улыбку. Бьюсь об заклад, что их ярко раскрашенный дом стал причиной множества писем с жалобами в местное общество домовладельцев.

На их крыльце весело развеваются американский и белизский флаги. Цветы гибискуса в изобилии растут в небольшом саду перед домом.