Я сжимаю губы вместе.

Сексуальный скряга делает еще один шаг ко мне. Я отступаю назад, и мое тело ударяется о стену. Мне некуда бежать. Не то чтобы мне было интересно бегать.

Мои гормоны решили взять верх над моим здравым смыслом. От близости Даррела я становлюсь теплой и текучей. От него пахнет мылом, свежевыметенной грязью и еще чем-то, что явно принадлежит ему. То, как его рубашка натягивается на плечи и облегает бицепсы, вызывает у меня желание протянуть руку и сжать любую часть его тела, которую я смогу найти.

Пожалуйста, не фантазируй о том, чтобы выжать что-нибудь из этого мужчины, Санни.

Всего в нескольких шагах позади меня Кения в вычурном костюме тюремной тематики покачивает бедрами, приветствуя своего будущего мужа. Музыка вот-вот закончится, и я понятия не имею, подает ли она сигнал, потому что Даррел загораживает мне обзор.

Даррел нависает надо мной, не касаясь моего тела, но в то же время прижимаясь ко мне всеми нужными способами. Тени играют на резких чертах его лица и губах, которые тонкие и упругие. Я ненавижу его. Как он может быть таким невыносимо горячим?

Его рука поднимается, чтобы коснуться моей щеки. Это нежная ласка, похожая на шепот, от которой дрожь пробегает по моему животу.

А возможно, и ниже этого.

Ладно, прекрасно. Сейчас мне определенно жарко и я взволнована.

Это расстраивает. Меня на сто процентов раздражает неоправданная неприязнь Даррела ко мне, и я полна решимости относиться к нему так же холодно, как он относится ко мне, но я не застрахована от такого уровня рычащего совершенства вблизи.

Несмотря на то, сколько раз он игнорировал меня или выдавал односложный ответ, когда был вынужден общаться, у меня есть глаза.

И они у него тоже есть. Самые чистые изумрудные глаза, которые я когда-либо видела в своей жизни. Зеленее, чем богатый ландшафт, окружающий храмы майя в Белизе. Когда солнце светит прямо в глаза Даррелу, появляются золотистые искорки и начинают плавать вокруг, как звезды, падающие в бирюзовое Карибское море.

Его опьяняющий взгляд останавливается на мне.

Затем он падает.

Прямо к моим губам.

Я делаю глубокий вдох, когда он приближает свое лицо к моему. Мои пальцы опускаются на его грудь, чтобы оттолкнуть его, но вместо этого я ловлю себя на том, что впиваюсь пальцами в его рубашку и притягиваю его ближе.

Мое сердцебиение набирает скорость, пока не угрожает заглушить громкую музыку. Я облизываю губы, ожидая чего-то, чего не должна хотеть.

Даррел полностью обходит мой рот стороной и останавливается, когда его губы оказываются рядом с моим ухом. Низким, скрипучим голосом хеллион рычит: — Надень что-нибудь, Санни.

"Ты выглядишь нелепо" не произносится вслух, но подразумевается.

Мои глаза встречаются с его, и я вижу, как в них поднимается презрение. Я толкаю его. Сильно. И он не сдвинулся с места, потому что он двухтонная скала с опустошающими зелеными глазами и обидой на меня, которой можно наполнить бочку с краской.

— Как ты узнал, что это я? — Шиплю я. Музыка достигает крещендо. Для него не должно быть возможности услышать меня, если не считать того, что он все еще прижимает меня к стене своим жестким взглядом. Теперь мы стоим нос к носу, пристально глядя друг на друга. И вместо трепетных чувств там, на юге, все, что у меня есть, — это жгучее желание врезать ему по этому точеному лицу.

Даррел не произносит ни слова.

Типично для него.

Музыка становится все быстрее и быстрее. Краем глаза я замечаю, что другие дамы готовятся к грандиозному финишу.

Я оцениваю свои варианты. На данный момент я далеко не в состоянии выйти на сцену, чтобы присоединиться к остальным участникам девичника. Самое большее, что я могу сделать, это завершить свою часть рутинной работы отсюда.

Наклоняясь, я отстегиваю пистолет, который был прикреплен к моему бедру поясом с подвязками. Уклоняясь от Даррела, я поднимаю пистолет и направляю на него.

— Что ты делаешь? — Даррел ворчит.

Краем глаза я вижу бурлящую деятельность на сцене. Танцоры поднимают Кению и сажают ее к себе на плечи, кружа по кругу, когда она поднимает руки к небу.

Сейчас же!

— Я предлагаю тебе закрыть глаза, здоровяк.

Его бровь приподнимается.

Я разворачиваюсь и направляю пистолет на Кению.

Мои пальцы сжимаются на спусковом крючке.

То, что происходит дальше, я не могу объяснить. В одну секунду я стою на ногах и прицеливаюсь в свою лучшую подругу, а в следующую меня валят на землю.

Я падаю на пол. Сильно. Даррел всем телом наваливается на меня. Пистолет выбивается из моей руки, но все равно стреляет. Конфетти взрывается перед лицом Даррела. Взрыв приводит в действие скрытые каноны, которые были установлены по всей комнате. Потоки разноцветной бумаги взрываются в воздухе, смешиваясь с хаосом аплодисментов и последними, затихающими нотами музыки.

Счастливый смех Кении отражается от стен, и я жалею, что не могу присоединиться к ее празднованию. Вместо этого я сталкиваюсь с сердитым мужчиной, который смотрит на меня так, словно хочет, чтобы я разлетелась на тысячу крошечных кусочков.

— Что, черт возьми, это было? — спрашиваю я.

Даррел молчит. Я ерзаю и понимаю, что земля мягкая. Быстрый взгляд показывает, что я приземлилась на руку Даррела. Подсунул ли он свою ладонь под меня, чтобы я не стукнулась черепом, когда он швырнул меня на землю? Это довольно мило, и я чуть не сказала об этом. Пока он не отдергивает ладонь, и моя голова не ударяется о цемент.

Я принимаю сидячее положение, свирепо глядя на Даррела, который отряхивает конфетти со своей рубашки. Он опускает голову и встряхивает волосами, отчего яркие бумажки дождем падают на пол. Его руки слегка дрожат. Как ему удалось так быстро уложить меня? Мне казалось, он сказал, что никогда не служил в армии.

Мое разочарование проходит, сменяясь пугающим чувством, с которым я пытаюсь бороться с тех пор, как мы с Даррелом впервые встретились.

Любопытство.

Было бы здорово, если бы мое тело работало со мной и не находило бы этого великолепного брюзгу таким интригующим. И было бы еще лучше, если бы он не был частью новой семьи Кении, заставляя меня быть рядом с ним и постоянно бороться со своим нежелательным влечением.

— Извини, — хрипло произносит Даррел.

У меня отвисает челюсть, и я наблюдаю, как он старательно избегает моего взгляда. Почему у меня такое чувство, будто он выцарапал это извинение из глубины своего сердца? Я не понимаю. Он не граф Дракула со всеми. Я видела, как он играл в куклы с Белль, шутил с Алистером и даже улыбался Кении. Просто он превращается в злобного вампира, когда я вхожу в комнату.

Его личность отвратительна, Санни. Кого волнует, что он сексуальный мешок с загадками? Перестань вести себя так, будто он вообще стоит твоего времени.

Позади меня Алистер выбегает на сцену и подхватывает Кению на руки. Они смеются и возбужденно разговаривают. На ней все еще маска, но я думаю, он понял, что это был розыгрыш.

Моя лучшая подруга лучезарно улыбается, оказавшись в объятиях своего жениха. Алистер указывает на головной убор, и она снимает его, указывая на него и снова смеясь.

В ту секунду, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на них, Даррел отходит и сердито топает к выходу. Мои брови сходятся на переносице. Вместо этого я борюсь с желанием последовать за ним и посмотреть, как он уходит.

— Санни! — Меня зовет Кения. Я замечаю, что танцоры уходят со сцены. Профессионалы расходятся по домам, а участники девичника собираются переодеться в одежду, которая прикрывает больше необходимого. План состоит в том, чтобы остаться здесь, если Алистер не возражает против совместной вечеринки, или отправиться в другой бар, если он будет вести себя чересчур скверно.

Я подбегаю к сцене и машу рукой Алистеру, который поднимает подбородок в знак приветствия.

— Фантастическое представление, — говорит Алистер, хотя его взгляд прикован к Кении, а широкая улыбка говорит мне, что она могла бы станцевать "Макарену", и ему бы это понравилось.