— Девочка, перестань так на меня смотреть. — Я выдавливаю еще один смешок из своих дрожащих губ. — Ты уверена, что улавливаешь исходящие от меня странные вибрации? Что, если это у тебя струсили ноги?

— Ни за что. — Она вздергивает подбородок.

— Откуда ты знаешь?

— Я не могла представить, что не выйду замуж за Алистера. Без меня он бы просто вышел и терроризировал мир. Можно даже сказать, что я делаю человечеству одолжение.

Мои губы подергиваются. — Ты действительно любишь его, не так ли?

— Я никогда не думала, что найду кого-то, кто полюбит меня безоговорочно. Я никогда не думала, что такая любовь существует. Алистер показывает мне, что это так. Каждый день.

Выражение ее лица разглаживается, и возбуждение возвращается в глаза.

Мое сердце вздыхает с облегчением.

Я люблю головокружительную Кению.

Головокружительная Кения — это так весело.

— Давай, придурок. Давай позавтракаем в твой последний день свободы.

— Фрай-джеки?

— Девочка, пожалуйста. Ты думала, я подам что-нибудь еще?

— Позволь мне сначала почистить зубы.

— Давай. Я начну. — Я вылезаю из кровати и направляюсь в коридор, резко останавливаясь, когда добираюсь до кухни. Воспоминание о том, как Даррел прижимал меня к стойке, всплывает в моей голове.

Я все еще чувствую небольшой синяк на пояснице. Я могу проследить крошечные впадинки там, где его пальцы впились в мои бедра, когда он раздвигал мои ноги.

Мое сердце трепещет и рыдает по нему. Я хватаю скотч и затыкаю этот конкретный орган, чтобы он не шумел.

Я зла.

Мне больно.

Я не позволю Даррелу завладеть этим моментом. Я не буду сокрушаться о том, что не могу изменить. Сегодня речь не обо мне и моих проблемах в отношениях. Это на сто процентов будет лучший день для Кении. Она заслуживает этого и даже большего.

Я вкладываю все силы в жаровню. Затем включаю громкую музыку soca, пока помогаю Кении собирать чемодан для медового месяца. В итоге мы натыкаемся на невидимых партнеров по танцу, когда энергичный артист soca выкрикивает: “Помаши своим флагом! Помаши своим флагом!”

Мы так сильно потеем после нашей импровизированной танцевальной вечеринки, что нам приходится рухнуть на диван, поднести стоящий вентилятор достаточно близко, чтобы поцеловать наши лица и остыть.

Именно в этот тихий момент мой телефон жужжит от нового сообщения.

Мое сердце подступает к горлу, когда я думаю, что это Даррел.

Это не так.

Мама: Скажи Кении, что я люблю ее и сожалею, что не смогу присутствовать на ее свадьбе, но я желаю ей всего наилучшего.

Я похлопываю свою лучшую подругу по плечу. — Хэй, это прислала моя мама.

Она забирает у меня телефон. Ее пальцы скользят по экрану, и медленная улыбка расползается по ее лицу. — Оу. Скажи ей спасибо.

— Я так и сделаю. — Я беру у нее трубку.

— О, я хотела спросить тебя, Санни. — Кения упирается локтем в стул и подпирает подбородок кулаком. Хлопая ресницами, она изучает меня. — Ты рассказала своей маме о вас с Даррелом?

— Я ей не говорил. Скорее, э-э, она узнала.

— Она узнала об этом так же, как и я? — Ее глаза наполняются ужасом, как будто она вспоминает, как Даррел целовал меня на диване.

Я бормочу. — Фу. Нет. Боже мой, нет. Она нашла его ползающим за моим диваном и пыталась убить. Вот так они и познакомились.

— Что? — У нее отвисает челюсть.

— Ничего. — Я качаю головой и плюхаюсь обратно на диван. — Говорить о Дарреле сейчас больно.

— Эй, не расстраивайся. — Моя лучшая подруга подползает ближе ко мне и сжимает мое плечо. — Твоя мама хочет, чтобы ты вышла замуж за парня из племени майя, но я не думаю, что это только потому, что она хочет, чтобы ты рожала детей для культуры. Я думаю, она хочет, чтобы ты была с мужчиной, который понимает тебя и ценит за то, кто ты есть, и за все, через что ты прошла как иммигрантка и представительница племени майя. По ее мнению, только парень из твоей культуры может установить с тобой контакт на таком уровне. — Кения улыбается. — У некоторых моих друзей были те же проблемы, когда я познакомилась с Алистером.

— Ты никогда мне этого не говорила.

— Потому что их мнение было недостаточно весомым, чтобы я могла им поделиться. — Она пожимает плечами. — Дело в том, что Даррел — это тот, кто будет ценить тебя, будет верен тебе и защищать тебя всю оставшуюся жизнь. Когда твоя мама увидит это, она примет его.

Я тяжело сглатываю, делаю глубокий вдох, чтобы не расплакаться, а затем вскакиваю со стула. — Что мы здесь делаем, бездельничая? Нам нужно отвезти тебя в тот отель. Мы сказали подружкам невесты быть там в шесть. Гламурная команда тоже должна была уже собраться. — Я смотрю на часы. — Нам нужно идти.

Кения смотрит на меня так, словно пытается понять, не отмахиваюсь ли я от нее по более глубокой причине.

— Алло? У нас нет времени пялиться. — Я хватаю ее за руки и вытаскиваю из кресла. — Пошли. Пошли. — Положив руки ей на спину, я веду ее в ванную, чтобы она могла принять душ.

В тот момент, когда дверь захлопывается, я прижимаю руку к груди. Мое сердце болезненно сжимается, я одержима Даррелом, съеживаюсь при воспоминании о его предложении, похожем на контракт, и пересказываю наш спор.

Я колеблюсь между тоской по нему и ненавистью. Как он мог подумать, что задать вопрос в постели было хорошей идеей? Как он мог просто признать, что это было предложение не кого-нибудь, а Макса Стинтона? Почему он думал, что женитьба на мне — единственный способ сохранить детей?

На самом деле он тебя не любит.

Эта мысль поражает сильно и быстро. Может быть, мама была права. Может быть, это и есть сложный план мести Даррела, вступающий в силу. Или, может быть, у него с самого начала не было ко мне чувств.

Я мысленно прослеживаю хронологию наших отношений. Даррел провел больше года нашего знакомства, рыча на меня и выглядя абсолютно раздраженным всякий раз, когда я появлялась. В тот момент, когда мисс Джин умерла и дети переехали жить к нему, он смягчился по отношению ко мне. Было ли это потому, что он видел во мне любовь всей своей жизни, или потому, что он видел, как сильно я любила Майкла и Бейли, и думал, что сможет использовать это в своих интересах?

Я обхватываю колени руками. Мои мысли ходят кругами. Я поднимаюсь с пола и заново складываю одежду Кении для медового месяца. Она была так взволнована, что просто засунула их в свой чемодан. Нам придется сесть на эту штуку, если мы хотим, чтобы молния застегнулась.

Я почти заканчиваю складывать последнее из ее платьев, когда Кения выскакивает из ванной, свежая и улыбающаяся. Ее смуглая кожа блестит, и я, наконец, понимаю, почему существует выражение ‘краснеющая невеста’. Кожа Кении, возможно, слишком темная, чтобы показать румянец возбуждения, но предвкушение практически светится от ее кожи.

— Ого. Ты сложила мою одежду для меня? — Она подбегает к чемодану и заглядывает внутрь.

— Мне нужно тренироваться, потому что скоро я, возможно, буду сама паковать чемоданы.

— Тренироваться? — Она срывает с головы шапочку для душа, и тугие локоны распускаются во всей своей пышной красе. — Ты куда-то едешь?

— Я получила предложение о работе по дизайну виллы в Белизе, — говорю я ей. Пересекая комнату, я беру полотенце и гель для тела.

— И ты уехжаешь? — Похоже, Кения сбита с толку.

— Я еще не решила. — Я слегка улыбаюсь ей через плечо. — Но я подумываю сказать ”да".

Кения наклоняется вперед, как будто хочет обсудить это подробнее, но я спешу в ванную.

Клиентка очень четко обозначила крайний срок. Я должна сказать ей, соглашусь ли я на работу в Белизе или нет, к концу дня. Если я не сделаю выбор, у меня отнимут эту возможность.

Я включаю воду и опускаюсь на пол. Мысль о том, чтобы оставить мальчиков сейчас, когда вопрос об их опеке повис в воздухе, разрывает мне грудь. Отказ от них разорвал бы мою душу на мелкие кусочки. Но как мне смотреть в глаза Даррелу, когда я знаю, что он со мной только для того, чтобы сохранить детей?