Я выкладываю муку на столешницу. — Если мы собираемся отменить, мне нужно сообщить Кении об этом сейчас. Она действительно в восторге от этого урока танцев и от встречи с мальчиками. И Белль… Кения сказала, что Белль привезет все свои пазлы и настольные игры. Мне почти жаль…

Пара сильных, мускулистых рук обхватывает меня за талию. Я спотыкаюсь и, вероятно, ударилась бы животом о стойку, если бы не хватка Даррела. Он прижимается ко мне всем телом и кладет голову на изгиб моей шеи.

Тепло окутывает меня, и мое сердцебиение ускоряется. Я провожу пальцами по костяшкам его пальцев, слегка царапая загрубевшую кожу.

Все еще обнимая меня сзади, Даррел шепчет: — Почему сегодняшний день тебя так беспокоит?

— Что ты имеешь в виду? — Я выдыхаю. Сейчас трудно думать. В основном потому, что Даррел прикасается ко мне, и думать о нем в десять раз легче, чем позволять напоминаниям о моем прошлом разгуливать повсюду.

— Ты жалеешь о том, что поссорилась с Эбенизером и его мамой?

— Конечно, нет, — хриплю я.

— Тогда что? — Его дыхание обжигает мне шею, и мои колени слабеют. У нас серьезный разговор. Пока мы разговариваем, мальчики наверху. Майкл расстроен. Бейли ошеломлен. Тепло не должно скапливаться у меня между бедер и бурлить в животе прямо сейчас.

Возьми себя в руки, Санни.

— Это потому, — Даррел утыкается носом в мою шею, — что ты чувствуешь ответственность за то, что произошло?

Жар в моих венах заменяет лед. — Разве нет? Немного?

— Объясни это.

— Это очевидно.

— Не для меня. — Он качает головой.

— Мне не следовало вести себя так, будто я знаю, как воспитывать кого-то. Мне не следовало говорить ему не драться. Если бы он это сделал, возможно, этого бы не случилось.

— Знаешь, почему я с тобой не согласен?

— Потому что наш мозг устроен по-разному и ссоры неизбежны? — Бормочу я, вспоминая его предыдущие слова.

— Нет. — Его хватка на моей талии усиливается, и он разворачивает меня. Наши взгляды встречаются, и я чувствую, как по спине пробегает дрожь. Даррел прижимается своим лбом к моему. — Мы не можем контролировать то, что мир делает с ним. Мы не можем защитить его от всех суровых реалий, с которыми ему придется столкнуться. Но мы можем дать ему понять, что ему есть куда вернуться домой. У него есть люди, которые позаботятся о его безопасности.

Слезы, которые я так старательно сдерживала, вырываются на свободу. Одна скатывается по моей щеке.

Даррел осторожно убирает ее скрюченным пальцем. — Он разговаривал с нами. Он доверял нам. Это кое-что значит.

— Мне все еще кажется, что это моя вина.

Его голос такой же нежный, как и его прикосновения. — Мы не знаем, привел бы ответный удар к тому, что Майкл пострадал бы еще сильнее. Мы не знаем, какое влияние оказал бы ответный удар на то, как он думает и решает свои проблемы. Ты сказала ему, что он мог сделать другой выбор. И он это сделал. Ты не подвела его, Санни. Ты вдохновила его.

Еще две слезинки скатились по моим щекам. Черт. Я не плакса. Я не помню, когда в последний раз так рыдала.

— Я просто… хочу, чтобы с ним все было в порядке.

— Я знаю. — Даррел обнимает меня. Его теплые объятия наполняют меня покоем.

Мои руки сжимаются вокруг него, и я прячу лицо у него на груди, пока не справляюсь со своими дурацкими слезами. Нет абсолютно никаких причин, по которым я должна плакать прямо сейчас. Это смешно.

Он откидывается назад и хихикает. — Не думаю, что я когда-либо видел, чтобы великая Санни Кетцаль теряла уверенность.

— Это случается с лучшими из нас.

— Не позволяй этому случаться слишком часто. Если это случится, скажи мне. Я буду первым, кто напомнит тебе о том, какая ты удивительная. — Он нежно целует меня. — Кроме того, я не откажусь от отмены урока танцев.

— Я передумала. Мы идем.

Он хмурится. — Почему?

— Ты хочешь быть тем, кто скажет Белль, что она не сможет встретиться со своими кузенами сегодня вечером?

Он наклоняет голову и, кажется, обдумывает это. — Как насчет того, чтобы ты сказала ей, а я оказал моральную поддержку?

— Очень смешно. — Я отталкиваю его от себя. Из-за него мне трудно сосредоточиться, и я не могу прямо сейчас уложить его в постель, так что он мог бы с таким же успехом дать мне немного пространства. — Иди посмотри, не нужна ли Бейли помощь с домашним заданием, пока я приготовлю брауни.

Даррел целует меня в нос. — Позови меня, если тебе понадобится помощь.

— Я так и сделаю.

Его губы изгибаются в полуулыбке. Он отступает, но продолжает держать меня за руку и не отпускает, пока наши пальцы не расходятся. Я смотрю, как он поднимается по лестнице, чтобы позаботиться о мальчиках.

Семья. Мое сердце набухает и пульсирует так, словно к нему подсоединили дополнительные батарейки. Я знаю, почему мама не хочет воспринимать мои отношения с Даррелом всерьез, но это… не похоже ни на что, что я когда-либо испытывала.

Этот мужчина и те два маленьких мальчика — они меняют мою жизнь. Чем больше времени я провожу с ними, тем меньше мне хочется уходить.

Алистер, Белль и Кения приходят на ферму с печеньем, подарками и волнением большим, чем у первокурсницы колледжа на ее первом музыкальном фестивале.

— Эта комната потрясающая! — Белль визжит, уставившись широко раскрытыми глазами на обои Бейли. Она блистает в розовой рубашке, розовой пачке и крыльях ангела. Это креативный выбор одежды, который так потрясающе мил. — Вау! Посмотри на это, папочка! — Она указывает на кровать и подушки в уголке у окна. Шурша маленькими ножками, она спешит к следующей книжной полке. — Это так круто!

— Это невероятно, — соглашается Алистер.

— Моя лучшая подруга великолепна в том, что она делает. — Кения берет меня за локоть и бросает на меня гордый взгляд. — Не могу поверить, что ты справилась с этим за двадцать четыре часа.

— Сумасшедшая. — Алистер кивает, впечатленный.

Я впитываю их похвалу и не утруждаю себя тем, чтобы скрывать, насколько мне это приятно. Да, я люблю комплименты. Кто их не любит? Я знаю, через что мне пришлось пройти, чтобы собрать эти комнаты вместе, и я все еще шокирована, что нам удалось выкарабкаться.

Даррел стоит в дверях, не сводя с меня глаз. Он ничего не говорит, но изгиб его губ кричит о его восторге. Такое впечатление, что он просто кайфует от этой ‘кучи Санни с любовью’. Как будто он лично заинтересован в том, чтобы я процветала.

Банда охает и ахает над ванной, а затем поворачивается и направляется прямиком в гостиную, поскольку дверь Майкла заперта.

Бейли и Белль раскладывают настольные игры. Через несколько минут спускается Майкл. Я предполагаю, что шум и смех привлекли его, пока Даррел тихо не сообщает мне, что он угрожал Майклу пирожными, предупредив, что все угощения пропадут, если он не спустится вниз.

Пока дети играют, я могу воочию наблюдать, что происходит, когда два застенчивых маленьких мальчика встречают очаровательную принцессу в розовой пачке и с крыльями ангела.

— Это жульничество! — Ревет Бейли, его очки съезжают так далеко на переносицу, что в ближайшие три секунды они упадут на стопку карточек UNO. — Ты не можешь брать карточку больше одного раза.

— Да, я могу, — говорит Белль, в ее красивых карих глазах пляшут озорные огоньки.

— Ты ошибаешься.

— Докажи это. — Она вздергивает подбородок. Это определенно отношение Кении передается ей.

Майкл прочищает горло. — Ребята, давайте играть честно.

— Хорошо. — Она щебечет. — В следующей игре.

У Майкла отвисает челюсть.

Бейли вскидывает руки вверх.

Кения смотрит на меня, и мы оба прикрываем смех руками. Белль держит двух своих старших кузин в ежовых рукавицах, и она тоже делает это так небрежно.

Дети проходят еще один раунд.

В итоге Белль выигрывает игру.

— Я больше не играю. — Бейли бросает свои карты на стол.

Белль выпячивает нижнюю губу. — Но мы сыграли только две игры. Ты обещал сыграть со мной по крайней мере в пять.