— Ты пытаешься контролировать меня. И проблема в том, мама, что ты можешь сколько угодно подталкивать меня к мужчине майя. Но, в конце концов, тебе не придется жить с ним. Мне придется. Так разве я не должна сказать свое слово?

Ее глаза раздраженно сужаются. — Габор был хорошим человеком. Я сама разговаривала с ним и была впечатлена. Он обаятелен, красив, умен. У вас обоих много общего. В чем проблема?

— Может быть, он слишком идеален, мама. Ты когда-нибудь думала об этом?

— Слишком идеален? Ты такая же идеальная, как и он. Ты… вы идеальны вместе.

— Мы хотели разных вещей. — Типа… Я хотела совершенно другого мужчину, а Габор не хотел этой драмы.

— В этом нет никакого смысла.

— Я не знаю, как еще это объяснить.

— Скажи мне, в чем была настоящая проблема, Сунита.

Я резко втягиваю воздух. Габор не сказал своим родителям, что я привела на наше свидание мужчину не майя. Если бы он это сделал, мама не была бы так спокойна во время этого обсуждения. И да, это спокойствие мамы.

Я в большом долгу перед ним за то, что он не сдал меня. К сожалению, мою маму не так-то легко обмануть. Я не знаю, что сказать, чтобы сбить ее со следа.

— Мама, я…

К счастью, звонит ее телефон.

Она смотрит на него, и несколько ее морщинок разглаживаются. — Это твой отец. Он просил меня позвонить ему, когда я приеду, но я была так расстроена, что забыла.

— Ты можешь поговорить с ним в моей комнате. — Я указываю на коридор.

Она бросает на меня сердитый взгляд. — Не думай никуда уходить. Я буду здесь сразу после того, как отвечу на этот звонок.

— Я бы и не мечтала сбежать, мам, — бормочу я. Она выследит меня и притащит домой, чтобы я вышла замуж за идеального парня из племени майя, прежде чем я успею сесть в самолет.

Мама приподнимает брови двумя пальцами, показывает ими на меня, а затем отвечает на звонок папы. — Привет, милый. Да, я благополучно добралась сюда.

Надеюсь, папа сможет успокоить мою маму. Он всегда на моей стороне, хотя и молчит об этом, потому что не хочет расстраивать маму.

— Ты выходишь замуж за любого мужчину, за которого захочешь, Сунита. Не имеет значения, какого у него цвета кожи или откуда он родом. Вот что я сделал. Я влюбился в женщину из другой культуры, и это было лучшее решение в моей жизни.

С усталым вздохом я тащусь к двери. Она была открыта с тех пор, как приехала мама. Отлично. Теперь все мои соседи в курсе моих дел. Спасибо, мама.

Я захлопываю дверь, но чья-то рука проскальзывает в щель как раз перед тем, как она закрывается.

Это Даррел.

Его грудь яростно вздымается и опускается. Волосы растрепаны, пот стекает по щеке.

— Даррел? Что ты…

— Санни, я должен тебе кое-что сказать. — Он кладет руку мне на плечо. Я не уверена, делает ли он это потому, что ему нужна физическая связь, или потому, что его колени могут подогнуться в любую секунду. — Я так долго пытался игнорировать то, что я чувствую к тебе. Я говорил себе, что ненавижу тебя, но это было неправдой. Я ненавидел то, что не мог перестать думать о тебе. Я ненавидел то, что искал тебя каждый раз, когда ты входила в комнату. Я ненавидел то, что ты все еще была в моем сердце, как бы сильно я ни пытался вытащить тебя оттуда.

— Даррел. — Я бросаю нервный взгляд через плечо. Мама все еще в моей комнате, но она не будет вечно разговаривать по телефону с папой. Как бы мне ни хотелось завизжать от признания Даррела в любви, страх, что мама обнаружит нас, давит мне на кожу. — Сейчас не то…

— Я знаю, может показаться, что сейчас неподходящее время. Ты права. Так и есть. Мне еще не предоставили опеку над мальчиками, и я все еще привыкаю к роли опекуна. Есть еще кое-какие вещи, над которыми мне нужно поработать. Поверь мне. Я в курсе. Но я не мог прожить и дня, не сказав тебе, что ты…

— Хорошо, милый, — напевает мама из коридора. — Я скажу ей.

Моя паника достигает точки кипения, когда Даррел входит в мою квартиру. Его зеленые глаза прикованы к коридору, и он моргает. — Здесь кто-нибудь есть?

— Да. Моя мама. — Я кладу руки ему на спину и подталкиваю к двери.

— Твоя мама? — Он загорается. — Мне поздороваться?

— Нет, — шиплю я. — Тебе определенно не следует…

— Сунита, твой отец хочет, чтобы я передала тебе привет. Он тоже хотел быть здесь, но не смог выкроить время из преподавания. Ты знаешь, учителя не получают того уважения, которого они заслуживают, будучи прикованными к классу на столько дней подряд. Летних и зимних каникул действительно недостаточно.

— Ты права, мам, — отвечаю я. Затем бросаю на Даррела измученный взгляд. — Иди! — Я размахиваю руками и указываю на занавески. — Прячься!

Даррел обегает диван и ныряет за него как раз в тот момент, когда мама появляется из коридора. Она резко останавливается, когда видит меня, ее мамины антенны подергиваются, когда она изучает мое лицо. Я так сильно потею, что кажется, будто у меня над головой дождевая туча.

Надеясь, что мой голос звучит небрежно и расслабленно, я спрашиваю: — Что случилось?

— Почему дверь открыта, Сунита? Здесь кто-то был? — Ее брови сводит.

— Кто-то? Нет. Нет. Кто бы мог быть здесь? — Уж точно не дородный миллиардер, который только что признался, что не может перестать думать обо мне.

Я бы таяла, улыбалась и целовала Даррела прямо сейчас, если бы здесь не было мамы, заставляющей меня бояться за свою жизнь каждый раз, когда она переводит взгляд на диван. Он такой огромный мужчина, что я вижу его спину. Разве его отец не служил в армии? Он должен уметь держать доску получше.

— Санни, на что ты все время смотришь? — Мама поворачивает голову в сторону дивана.

— Ах! Мама! — Я делаю шаг вперед и хватаю ее за лицо.

Она подпрыгивает, как будто я ее растерзала. — Почему ты кричишь, Сунита?

— Я не кричу. Я просто, — я давлюсь смехом, — так рада тебя видеть. Ты никогда не навещаешь меня.

— Я могу сказать тебе то же самое. Знаешь, поезд идет в обоих направлениях.

— Ты права. Ты всегда права, мам. — Мой взгляд снова устремляется к Даррелу. — Как насчет того, чтобы мы с тобой сходили в мое любимое место для позднего завтрака, а? Мы можем поболтать за жареными домкратами.

— Я готовлю жаркое лучше, чем они. — Мама хмыкает.

Она права, но я не могу пригласить ее прямо сейчас в квартиру. — В меню у них много других блюд карибской кухни. У них есть джонни кейкс, белизские тако и мясные пироги. Ты же знаешь, что любишь мясные пироги, мама. И здесь трудно найти приличное заведение, где готовят мясные пироги. — Я отхожу немного в сторону, мои пальцы впиваются в ее плечо, когда я разворачиваю ее. — Ты можешь взять столько, сколько захочешь.

— Я уже позавтракала. — Она убирает мою руку со своего плеча.

— Тогда…. Тогда, — восклицаю я. — Десерт!

— Что? — Она морщит нос и опускает брови.

— Мне вдруг захотелось чего-нибудь сладкого. — Я потираю живот. — Как насчет того, чтобы сходить в кафе за булочками с джемом?

— Сунита, не думай, что сможешь отвлечь меня едой. Я проделала весь этот путь только по одной причине — снова свести тебя с Габором.

Даррел издает недовольный звук.

Мамина голова поворачивается в его сторону.

Я прижимаю кулак ко рту и начинаю кашлять, как будто у меня неизлечимая болезнь. Прижимая руку к животу, я качаю головой. — Прости, мам. Я просто плохо себя чувствую.

— Сунита, — говорит она низким, твердым голосом. — Что происходит? Почему ты так странно себя ведешь?

— Мама, я в порядке. Я просто больше не хочу говорить о браках по договоренности.

У мамы отвисает челюсть, как будто она лично оскорблена. Ее голос похож на разочарованный визг: — Я не устраиваю брак. У тебя есть выбор — жениться или нет. Что я делаю, так это устраиваю свидание, поскольку ты, похоже, не слишком заинтересована в том, чтобы взять под контроль свою личную жизнь.