— Что-то не так? — Я осторожно подталкиваю.
Она смотрит на меня и снова отводит взгляд. — Нет, просто… моя мама слишком любопытна. Как обычно.
— Твои родители живут в городе?
— Нет, они на другом конце страны. К счастью. — Вся ее грудь опускается в усталом выдохе. — Я, э-э, мне нужно подняться.
— Позволь мне проводить тебя.
— Все в порядке. Я в порядке.
— Ты работала почти двадцать часов подряд и заснула после… — Я останавливаю себя, прежде чем сказать, что видел ее спящей на полу в комнате Майкла ранее. — Ты заснула в шезлонге, солнце светило тебе в лицо. Что, если ты заснешь по пути наверх и тебя похитят?
— Это диковинно.
— Это может случиться. — Я хватаюсь за соломинку, и мы оба это знаем. Мне все равно. Я хочу растянуть время, которое смогу провести с ней.
— Неважно. — Она вылезает из машины.
Я поднимаюсь вместе с ней по лестнице в ее квартиру. Санни ничего не говорит, и мне интересно, думает ли она о том моменте с ремнем безопасности. Поцеловала бы она меня в ответ, если бы я прижался губами к ее губам?
Ее теннисные кроссовки глухо стучат по лестнице. Мне приходится замедлить шаг, чтобы поспевать за ней. Интересно, что такого сказала ее мама, что она выглядит такой подавленной.
Я прочищаю горло. — Санни.
Она останавливается и смотрит на меня. Ее запрокинутое лицо так и просится, чтобы его осыпали поцелуями. Я делаю глубокий вдох и выдыхаю.
Должен ли я сказать ей правду или скрывать это навсегда? Я открываю рот.
— Санни Кетцаль?
Мы с Санни оборачиваемся и смотрим в конец коридора. Посреди коридора стоит мужчина. На нем футболка и джинсы с закатанными манжетами. Он проводит рукой по своим черным волосам, и все снова становится на свои места.
— Кто ты? — Санни хмурит брови.
— Я Габор. — Он подходит к ней, на его загорелом лице появляется взволнованная улыбка. — Ты Санни, правда? Ты выглядишь точь-в-точь как на фотографиях, которые мне прислала твоя мама.
Санни хлопает себя ладонью по лбу. — Она не отправляла тебе фотографий.
— Она также прислала документы о твоем рождении, чтобы я мог сверить даты наших рождений с календарем майя.
— О нет. — Санни прикрывает рот рукой. — Мне так жаль.
Габор наклоняет голову и улыбается. Кажется, он совсем не возражает.
А теперь мне хочется пробить кулаком штукатурку.
Это на меня не похоже. Насилие и логика редко сосуществуют, за исключением ситуаций вроде войны, где выработка стратегии требует большого умственного мастерства. Мышцы мозга, необходимые для концентрации на агрессии, могут ослеплять синапсы, формирующие разумную мысль, отсюда и термин ‘слепая ярость’.
Но поскольку это не война и Габор кажется достаточно безобидным, инстинктивное желание врезать кулаком по его идеальным зубам — это то, что мне, вероятно, следует держать в узде.
— Мама сказала мне, что ты придешь сегодня, но она не сказала мне, что это будет… знаешь, — Санни размахивает руками, — сейчас.
— Это единственный раз, когда я смог подъехать. — морщинка прорезает его лоб. — Неплохое время, не так ли?
Держись подальше от этого, Даррел.
Санни потирает затылок.
Это не твое дело, Даррел.
Санни переминается с ноги на ногу.
— Я не давал ей спать всю ночь. — Слова эхом разносятся по коридору. Они звучат так, словно исходят от меня. В них определенно есть небольшой намек на мой голос, но я бы не сказал ничего настолько мелочного. Или детского. Или ужасающе незрелого.
Санни медленно поворачивает голову и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
Габор выгибает блестящую черную бровь.
— Он имеет в виду, — Санни нервно смеется и толкает меня локтем в бок, — что я только что вернулась с проекта в его резиденции
— О, я могу зайти в другой раз, если ты устала, — предлагает Габор.
Я начинаю паниковать. Зачем Габору с идеальной прической и печатью одобрения мамы-майя снова появляться перед Санни?
Санни бросает усталый взгляд на свой мобильный телефон. — Ты и так приложил столько усилий, чтобы быть здесь сегодня. — Она перекидывает косу через плечо. — Кроме того, моя мама убьет меня, если узнает, что я тебе отказала. Она просто позвонила мне, чтобы сказать, что я должна выглядеть для тебя как можно лучше.
Его взгляд скользит по ее заплетенным в косу волосам, заляпанным краской джинсам и теннисным туфлям. Я хочу выколоть ему глаза иглой.
Габор ухмыляется. — Что ж, ты определенно попала в точку.
— Шикарно, правда? — Санни поворачивается и демонстрирует спину, на которой еще больше краски.
Он смеется.
И я ненавижу его даже больше, чем думала, что могу кого-либо ненавидеть.
В глазах Санни появляются морщинки, когда она улыбается ему.
Это ведь не флирт, не так ли? Я никогда не был хорош в этом ужасном социальном взаимодействии, но я чувствую, что между Санни и Габором назревает связь, и мне это не нравится.
— Честно говоря, — он проводит темными пальцами по своей шее, — моя мама позвонила и подтолкнула меня тоже приехать сюда. Я готовлюсь к экзаменам, и у меня действительно не было времени проделать весь этот путь сюда, но… — На этот раз его глаза смотрят на нее с чуть большей признательностью: — Мне становится легче от осознания того, что ты тоже сопротивлялась.
— Матери майя — это что-то другое, не так ли? — Санни смеется.
Я бы хотел, чтобы она перестала смеяться вместе с ним. Я бы хотел, чтобы этот парень ушел.
— Знаешь что, — Санни машет рукой, — я могу поспать позже. Ты проделал весь этот путь. Было бы обидно, если бы я не показала тебе окрестности.
У меня вытаращены глаза. Что?
Габор качает головой. — Все в порядке. У меня нет времени на экскурсию…
Я молча киваю ему в знак одобрения.
— Но я немного проголодался. — Он обхватывает руками живот. — Как насчет того, чтобы вместо этого пообедать?
К черту это. Я забираю назад свой одобрительный кивок. Габор может подавиться.
Санни подходит и достает ключи из сумочки. — Почему бы тебе не зайти внутрь и не подождать, пока я переоденусь? — Она указывает на свой наряд. — Я знаю, ты уже восторгался тем, как потрясающе я выгляжу, но я бы предпочла, чтобы от меня не пахло краской и строителями, когда мы выйдем на улицу.
Мои глаза чуть не вылезают из орбит. Я бросаюсь вперед и хватаю Санни за запястье.
Она резко останавливается, оборачивается и бросает на меня озадаченный взгляд.
— Ты собираешься впустить этого парня в свою квартиру? — Шиплю я.
— Да. — Ее брови сходятся на середине лба, как будто я сумасшедший, раз вижу в этом проблему.
— Я знаю, ты хочешь верить, что все такие же честные и прозрачные, как ты, но это нерационально, — искренне говорю я. — Приглашать какого-то случайного парня, с которым ты только что познакомилась, в свой дом чрезвычайно опасно.
— Ты только что обвинил меня в иррациональности? — В ее глазах вспыхивает пламя.
Правда? Это то, на чем она собирается сосредоточиться? Не то чтобы она могла пригласить серийного убийцу в свой дом? Пока она в этом долбаном душе? Она что, никогда не видела психов?
— Нет, я не называл тебя иррациональной. Я сказал, что впускать в свою квартиру какого-то случайного мужчину иррационально.
Габор нервно хихикает. — Вы, ах, вы, ребята, знаете, что я вас слышу, верно?
Я резко поворачиваю голову.
Санни тоже.
Мы оба рычим: — Держись подальше от этого.
Как один, мы снова пристально смотрим друг на друга.
Она тычет пальцем мне в грудь. — Я не одна из твоих пациенток, Даррел. И я тоже не Бейли и не Майкл. Ты не указываешь мне, что делать, и не диктуешь, кого я могу, а кого нет приглашать в свою квартиру.
— То есть ты хочешь, чтобы я сидел сложа руки и смотрел, как какой-то парень кромсает тебя на мелкие кусочки?
— Моя мама не стала бы посылать психа к моей двери.
— Кто знает, может, это тот парень, которого прислала твоя мама? — Мой голос срывается, потому что она сводит меня с ума. — Он может быть самозванцем.