У каждого есть свой якорь. Но веревки рвутся одна за другой и хлещут тебя по сердцу. Ты знаешь, что, когда начнется буря, ты умчишься в открытое море. И иногда сам перерубаешь последнюю веревку.

Ветер завывал все пронзительнее, словно у него было горло и кто-то разбил ему сердце. В этом вое слышались слова, вытянутые, исковерканные до неузнаваемости. В чаще камышового леса раздался шорох и треск. Бросив взгляд поверх серого моря стеблей, Неттл увидела, как вдалеке дрожат и расступаются метелки, словно огромный зверь прокладывает путь сквозь заросли.

Все внутри Неттл болезненно сжалось. Она знала, что движется к ней через камыши. Могла представить так же ясно, как если бы видела кошмарный сон. «Оно приближается, – думала она с отчаянием, которое было сродни облегчению. – Я всегда знала, что оно вернется. И я не смогу это остановить».

Неттл упала на колени и дрожащими руками ухватилась за причальный канат жемчужной лодки. Упрямые узлы неохотно поддавались ее покрытым мозолями пальцам. Когда Неттл шагнула в лодку, та пугливо закачалась у нее под ногами, как лошадь, почуявшая перемену в настроении всадника.

Устроившись на носу, Неттл схватила весло и принялась яростно вонзать его в воду, гребок за гребком. Теперь она отчетливо слышала слова, которые завывал ветер. «Возьми! – кричал он с безумной мукой. – Возьми, возьми, возьми…» Неттл знала, что бежать бесполезно. И все же она сжала зубы и продолжила грести. Холодная вода текла по ее рукам, промокшие манжеты отяжелели. Неттл миновала танцующих кукол, и на миг ей почудилось, что у некоторых из них есть лица. Затем она запетляла по протокам, стиснутым дрожащими стенами серых камышей. Неттл ориентировалась лишь по воспоминаниям и плачущей луне в ясном черном небе. Но даже когда маленькая безымянная деревня осталась далеко позади, а дыхание срывалось с губ Неттл короткими всхлипами, она не осмелилась сбавить ход. Треск и звук рвущихся стеблей продолжал преследовать ее, а порой к ним добавлялось хлопанье невидимых крыльев.

Ослепленная усталостью и луной, Неттл слишком поздно заметила ловушку. Она не видела, что две лодки, уподобившись бревнам, ждут ее в камышах слева и справа от протоки. Даже когда люди в них встали и схватили суденышко Неттл за жемчужные борта, она не сразу поняла, что происходит. Неттл была настолько не готова к встрече с ними, что сперва не поверила в их существование.

– Нет! – Слишком поздно она сообразила, что ей подрезали крылья. Весло вырвали у нее из рук. – Нет!

В ужасе она обернулась и посмотрела туда, откуда приплыла. А там яростно дрожали и метались камыши, пропуская через себя что-то огромное, темное, ростом выше человеческого, с широко распахнутыми крыльями. И когда из серого леса выскочил гигантский черный Лебедь, по-змеиному изогнув шею, Неттл закричала. Растрепанные перья Лебедя были липкими и грязными. А луна отражалась в его человеческих глазах.

Лебедь увидел Неттл и поплыл к ней с неуклюжей грацией раненого зверя, пятная сломанные камыши темно-красным. В бледных, словно детских руках Лебедь держал извивающееся существо, под тонкой кожей которого синели вены. Голова существа безвольно болталась, а выпученные глаза прятались под розовыми веками.

– Возьми. – Лебедь настойчиво протянул существо Неттл. Глаза его блестели и своим отчаянием сводили с ума.

Неттл закричала и забилась, когда один из мужчин, остановивших жемчужную лодку, схватил ее. Только через несколько секунд она поняла: он что-то ей говорит. Вот только сквозь шум ветра и крики Лебедя сложно было разобрать, что именно. А потом Неттл вспомнила, где она – и почему здесь оказалась. Поэтому она закрыла глаза, сжала зубы и заставила себя слушать.

Келлен проснулся от холода. Нет, одеяла на этот раз не распались на нити, но спина Неттл, вопреки обыкновению, не грела его спину. Он сел, осоловело моргая. Свет, просачивающийся в щели вокруг двери, подсказывал, что ночь подходила к концу. В полумраке комнаты Келлен разглядел, что Линнет мирно спит в своей кровати. Простыню и пол рядом с ней усеивали каменные чешуйки. А вот Неттл нигде не было видно. У Келлена упало сердце, когда он вспомнил их последний разговор.

«Наверное, она спит в мастерской, – подумал он. – Утром мы обязательно все обсудим еще раз. Мы просто устали, переволновались и потому начали друг на друга кричать. Все будет хорошо». Впрочем, эти мысли не помогли Келлену заснуть, так что он на цыпочках подкрался к двери в соседнюю комнату, чтобы проверить, как там Неттл. Но в мастерской он ее не нашел. Келлен обыскал весь дом, но невозмутимой девочки-загадки, которая повсюду следовала за ним молчаливой тенью, нигде не было видно.

Он сидел на плавучем причале, глядя на то место, где раньше покачивалась на воде жемчужная лодка, когда появился Галл на болотной лошади. Только что Келлен был совсем один – и вот уже всадник навис над ним мрачной громадой. Мокрые пряди водорослей тянулись от лошадиной гривы к плечам Галла. И, кажется, он очень давно не брился.

– Я не нашел вас в башне-хранилище. – В невыразительном голосе Галла Келлену послышались обвиняющие нотки. – Мы нашли тебя только потому, что почуяли твою кровь в воде.

Келлен почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Кажется, теперь он будет еще меньше любить пиявок. И все же его куда сильнее расстроили новости о том, что Неттл в башню не вернулась.

– Неттл пропала, – сказал он.

– Пропала?

Келлен сердито и жалко пожал плечами.

– Сошла с корабля! – горько пояснил он. – Бросила нас.

До него потихоньку доходил смысл случившегося, и с каждой секундой в груди разгоралась боль.

– Мы поругались. Она без конца повторяла, что нам нужно оставить эту затею и вернуться, что достаточно будет рассказать Канцелярии о том, что нам удалось выяснить. – Он швырнул в воду камень. – Должно быть, она уже на пути во внутренние земли.

Келлен в общих чертах поведал Галлу об их с Неттл ссоре и не мог при этом не упомянуть о разговоре с Линнет.

– Эта женщина рассказала, где встречалась со связным Освободителей? – Галл подался вперед в седле. – И где же?

При виде столь зловещей целеустремленности Келлену на ум невольно пришли слова Неттл о том, что Галл неумолимо дичает.

– Мы ведь собираемся следить за Освободителями – и всё? – осторожно спросил он.

– Будет лучше, если я пойду один, – ответил Галл. – Когда я вернусь, то расскажу, что мне удалось выяснить.

– Вот уж дудки! – воскликнул Келлен. – Я скажу тебе, где она встречалась с Освободителями, но только после того, как мы отправимся в путь. Даже не думай идти без меня! На твоей лошади хватит места для нас обоих.

«Если я буду рядом, то помешаю Галлу сотворить что-нибудь ужасное», – сказал он себе, надеясь, что это правда.

На лице Галла отразилась внутренняя борьба. Наконец он вздохнул и признал:

– Оставлять тебя здесь небезопасно. К утру вся деревня будет знать, что ты снял проклятие с этой женщины. Если здесь есть шпионы Освободителей, они быстро сообразят, кто ты такой. Моя лошадь ни за что не позволит тебе на нее сесть. Но уверен, что женщина, которую ты спас, одолжит нам лодку.

Когда Келлен разбудил Линнет, она действительно согласилась отдать ему лодку, да еще так охотно, что он ощутил укол совести.

– Мне-то она сейчас все равно ни к чему. – Линнет посмотрела на скованные камнем руки и ноги.

Рассвет еще только брезжил на горизонте, когда Келлен двинулся на лодке вслед за болотным всадником мимо спящей в тумане деревни. То тут, то там проступали серые очертания домов с камышовыми крышами; веревочные лестницы убраны, пустые лодки крепко пришвартованы к причалам.

Келлен направил лодку в канал, ведущий на север, как сказала Линнет. Она объяснила ему, какие метки искать на путевых шестах и где сворачивать. Рядом бесшумно скользила болотная лошадь. Иногда она вертела вытянутой мордой, реагируя на звуки, которые Келлен не слышал, или замечая что-то, скрытое от его глаз.