Все могло бы пройти совсем иначе, если бы Скворцов не стал угрожать мне оружием. Он же узнал мой голос, а теперь пытался доказать, что у него есть какие-то там права. Но права его закончились в момент, когда он влез во внутренние дела Моровых.

Скворцов взял себя в руки.

И мне вдруг стало интересно, а знал ли он вообще о моих делах с правящим родом? Понятно, что глава внутренней безопасности должен был получить приказ проверить коллег и арестовать конкретных людей. Но откуда ему знать, что происходит за стенами Кремля? Не того полета птица Алексей Александрович, чтобы Виктор Константинович ему докладывался.

— На кухню, — велел я, кивнув в сторону нужного помещения. — И держи себя в руках. Я не шутил — станешь вести себя слишком дерзко, я не посмотрю, что ты сотрудник Службы Имперской Безопасности. Отвечать будешь уже с того света.

Он подчинился, и первым двинулся в сторону кухни. А я задержался за несколько секунд, воспользовавшись поиском жизни. Мы пока что не шумели, а потому спящая женщина в спальне даже не пошевелилась.

Заглядывать в комнату я, естественно, не стал. Однако отметил, что кольца у бывшего капитана на пальце нет. Стало быть, не его это жена. Впрочем, действительно смотреть, с кем коротает ночи Алексей Александрович, я не собирался. Не настолько мне было интересно, отметил, что она не одаренная, и достаточно.

Но пистолет с полки я прихватил и сунул его себе во внутренний карман куртки. Мало ли что может случиться? Вдруг любовница Скворцова решит выстрелить мне в спину? Динамический щит меня прикроет, но на выстрел придется реагировать.

Алексей Александрович включил лампу, висящую под шкафами, освещая кухонный фартук, и сел на стул, стоящий лицом к входу. Я прошел за ним и встал у раковины, располагающейся в углу. Сложив руки на груди, я некоторое время смотрел на человека, который ранее казался мне более адекватным, чем показало наше дальнейшее общение.

— Рассказывай, Леша, какого хрена тебя потянуло в интриги дворянские, — велел я, снимая шлем и ставя его на электроплиту. — Кто приказал, что именно приказал.

Скворцов вздохнул, не став утверждать, что ничего мне не скажет. Понимал он прекрасно, что я не вру и спокойно задам свои вопросы его холодному телу. И вот тогда уже отвертеться не выйдет.

— Мне приказал Николай Александрович, — произнес он. — Он сейчас курирует Службу Имперской Безопасности. После гибели его императорского высочества.

Ну, ожидаемо. Единства в правящем роду ждать не приходится.

— Что конкретно он тебе приказал? — уточнил я, щелкнув выключателем чайника. — Подложить под меня женщину, чтобы она от меня понесла?

— В том числе, — повесил голову Скворцов. — А еще добраться до вашего родового архива.

— Зачем?

Нет, я прекрасно понимал, что рано или поздно, но кто-нибудь обязательно попытается прибрать к рукам секретные знания Моровых. Вот только не ожидал, что это будет член правящего рода. Я ведь им уже обещал своих учеников этим знаниям учить, в чем смысл?

Заполучить информацию первым и, опередив других, захватить власть, избавившись от конкурентов? Вряд ли Николай Александрович мог всерьез рассчитывать, что ему удастся.

— Ты руководишь внутренней службой безопасности, — напомнил я. — Это не твое дело, соваться к дворянским семьям. Ты должен заниматься чистками собственных рядов. Почему он обратился к тебе?

Скворцов вздохнул, прежде чем ответить. Однако я не сводил с мужчины взгляда, и тот решил не отмалчиваться.

— Потому что я его внук, — озвучил Алексей Александрович. — Не признанный, но все же родная кровь.

— Тебе обещали принять в род в обмен на исполнение задания? — уточнил я.

— Бумаги уже подписаны, ждут утверждения в императорской канцелярии в понедельник.

Ловко. Вроде бы и быстро, а с другой стороны, если Скворцов не справится, будет время отозвать документы. А уж будучи членом императорского рода ничего не мешает войти в кабинет, изъять нужные бумаги и разорвать их. Даже если Алексей Александрович исполнит волю великого князя.

Но с точки зрения простолюдина в одночасье взлететь на самую вершину пищевой цепочки, пусть и не наследником, а всего лишь родственником — это очень мощный социальный лифт. Многие подданные Российской Империи пошли бы на любое преступление ради такого выигрыша.

Я прикрыл глаза на мгновение, и тут же услышал шлепанье босых стоп по плитке, уложенной в коридоре. Любовница Скворцова уверенно шла к нам.

Сам Алексей Александрович был погружен в свои мысли и ее пока что не видел. А я спокойно дождался, когда женщина выйдет на свет.

— Доброй ночи, — произнес я, заставив ее испуганно вздрогнуть.

Впрочем, мне тоже оказалось не просто удержать лицо.

— Здравствуйте, Иван Владимирович, — произнесла Айшет, склоняя голову, но не делая даже попытки прикрыть наготу.

Вышла-то она, даже не подумав хотя бы халат на себя накинуть. И теперь умышленно не спешила выйти, наоборот — с легким намеком на улыбку давала мне рассмотреть то, чего я, по ее мнению, лишился.

Я обернулся к Скворцову. Тот явно ждал от меня какой-то реакции. Может быть, вспышки ревности или злости. Но я не связывал жемчужину гарема с собой и отпустил ее достаточно легко.

Конечно, было интересно, как она запрыгнула в постель к такому человеку, как начальник внутренней службы безопасности, но… Это Айшет, ее с детства учили пристраиваться в гареме. Уж будучи свободной, я уверен, она и не на такое была способна.

— Оставь нас, — приказал я, сопроводив слова кивком в сторону выхода. — И оденься.

Она победно улыбнулась и покинула кухню. Скворцов некоторое время еще сидел в напряжении, но осознав, что я не собираюсь мстить за порчу девушки, которая какое-то время прожила у меня в особняке, расслабился.

— Полагаю, прежде, чем подойти к лейтенанту Ждановой, ты решил навести справки у Айшет, что там происходит в моем особняке? — уточнил я, глядя на бывшего капитана с усмешкой. — А потом внезапно все само завертелось, и вот она уже у тебя в квартире бегает в чем мать родила, да?

Ситуация меня уже начала веселить. Многого я ожидал от Айшет, все-таки ей в голову вбивали специфические знания. Но вот того, что она окрутит ставленника правящего рода, да еще и, как выяснилось, бастарда одного из великих князей, на такое я не рассчитывал.

— Примерно так, да, — подтвердил Алексей Александрович.

Покачав головой, я взял с полки чистую чашку и плеснул в нее кипятка. Порывшись на полках, выудил пакетик чая — того самого, который мы пили с государем в камере для благородных в первую встречу.

— Будешь? — спросил я, обернувшись к хозяину квартиры.

— Буду.

Налив и во вторую чашку, я бросил в нее новый пакетик и поставил перед Скворцовым.

— Ну, я не буду тебе объяснять, что любовницу ты завел себе самую подходящую, — проговорил я, макая пакетик в чашку, чтобы вода окрашивалась быстрее. — Это меня не касается. Как и тебя с этого момента не касается будущее рода Моровых. Надеюсь, ты понял и осознал, что в следующий раз я буду уже не столь благожелательно настроен, как сегодня?

— У меня есть приказ.

— Да ну? — вскинул бровь я. — Он оформлен по всем правилам? На нем стоит личная печать куратора Службы Имперской Безопасности, Николая Александровича?

По виду Скворцова все было понятно и без слов. Так что я покачал головой.

— Вот видишь, все ты понимаешь, Алексей Александрович, — вздохнул я, сделав глоток из чашки. — По-хорошему, если разобраться, как дворянин, я обязан тебя укоротить на голову за попытки манипулировать мной и моей ученицей. Но ты — пешка, пусть и занимаешь высокую должность. Смысла ломать тебе шею никакого — великий князь достанет из кармана очередную крапленую карту.

— Жданова вылетит со службы, раз проболталась, — поделился новостью он. — И платить за ее учебу уже никто не станет. На первый раз ей простили, но теперь…

— Никто ей ничего не сделает, — усмехнулся я. — А если и попытается, ты тут же будешь пресекать любые попытки навредить Антонине Владиславовне. В конце концов, в этом и состоит твоя служба. А если нет — не обессудь, Алексей Александрович, я не посмотрю, что ты последний, с кем общался мой дед. Александр Васильевич терпеть не мог предателей. А ты, раз осмеливаешься кормиться с чужих рук, предал свою службу. И ладно бы оно того стоило, но ты же сам должен понимать — признанный бастард благородной семьи никогда не станет своим. Тебя спишут рано или поздно.