В подвале пахло порохом, как много лет назад, когда я учился стрелять в детстве. В эту минуту я вспомнил, как выкрал у отца пистолет, чтобы потренироваться в стрельбе. И тогда мне это сошло с рук, но теперь это — уже не игры. Ставка —жизнь!

— Серега! Ты где? Жив?

— Живой, живой! Фонарь ищу. Спички есть?

— Зачем он тебе?

— На нем мои пальчики.

Я достал зажигалку, и мы отыскали фонарь: у него разбилось стекло и стряхнулась лампочка, но пластиковый корпус остался целым.

— Шустрый какой! — Сергей кивнул на убитого. — Фонарик разбил, паразит! — Оглядевшись, он взял футляр с «игрушкой» и подтолкнул меня к выходу: — Пошли отсюда! Один-ноль в нашу пользу.

Мы поднялись по лестнице и подошли к моей машине. Рядом с ней стояла оранжевая «тройка», которую я, возвращаясь во Владивосток, заметил на трассе.

— Так это ты тогда, на трассе?..

— Я, я! Поехали отсюда скорей!

— Ну ты даешь! Едем ко мне?

— В санаторий? Ты забыл, что он под контролем тех ребят, один из которых остался в подвале? Сейчас не время расслабляться!

— А я бы с удовольствием это сделал.

— Так в чем же дело? У тебя имеется укромное местечко? Я думаю, нам есть что обсудить.

— Уютный кабачок устроит?

— Конечно, вот только прикид у меня не по случаю.

— Нет проблем. Сейчас мы тебя перелатаем. Нужно на Тихую сгонять.

— Поехали!

Ночной туман сползал в море, возвращая городу его строгие очертания. Отражаясь на мокром асфальте, как в зеркале, Владивосток любовался собой: повинуясь неведомому дирижеру, он отвечал многоголосым хором, купаясь в цветастом море реклам и огней.

Миновав Луговую, мы вскоре оказались на Тихой. Подъехав к одной из девятиэтажек, расположенных у видовой площадки, припарковали машины и поднялись на пятый этаж.

Вместо связки ключей, которые я носил в прежней жизни, я достал из кармана единственный ключ, оставшийся у меня, и им открыл дверь.

В комнате ничего не изменилось. Мирно работал холодильник, и тихо играло радио, словно я сходил в магазин и вернулся. Хотя я прекрасно понимал, что это не так, но все же еще какое-то время испытывал двойственное чувство. Вмонтированная в стены мебель экономила каждый сантиметр малогабаритной квартиры, которая напоминала каюту, где за окном всегда видно море и слышны крики чаек.

Сергею понравилась уютная обстановка. Его заинтересовал деревянный штурвал с бронзовыми заклепками, висевший на стене, а я заглянул в холодильник: початая литровая водка «Кузьмич» на нижней полке, несколько яиц в ячейках дверцы кое-какие консервы.

— Не густо, но мы не привыкли отступать! — услышал я бодрый голос Сергея, который из-за моей спины заглянул в холодильник и уже, по-видимому, что-то придумал.

Я кинул на него вопросительный взгляд.

— Думаю, сегодня не стоит отказываться от столь приятной компании, — сказал он, вынимая бутылку, где с этикетки улыбался всем известный Кузьмич из «Особенностей национальной охоты».

— Мы же собирались поужинать в ресторане?

— Подождем до лучших времен, а сейчас ставь стаканы и включай печку, я приготовлю одно фирменное блюдо.

Посуетившись у стола, я заглянул в шкаф, чтобы подобрать Сергею одежду: мой новый выходной костюм висел на месте. Затем я выбрал рубашку и галстук, которые купил в Москве в той роковой командировке. Мысли опять повели меня по дороге, ведущей к моему сожженному дому, который поглотил в себя огромный монстр, выросший рядом.

— Прошу к столу! — услышал я торжественное приглашение Сергея.

Налили по первой.

— За что пьем? — спросил я.

— За победу!

Да, теперь я понимал, насколько мне нужна помощь Сергея. Без его опыта не обойтись; кроме того, он силен духом, которому можно только позавидовать. Но как я могу рассказать ему о миллионе долларов? Ведь это такое искушение. К тому же я подвергну опасности жизнь Насти, доверив свою тайну третьему. Поэтому я решил в разговоре с Сергеем сохранить очередность и подлинность происшедших со мной событий и занизить подлинную стоимость «груза» до трехсот тысяч. И лишь когда веселый и пустой «Кузьмич» был поставлен на пол, я закончил свое печальное повествование.

Сергей закурил и открыл окно. Желтая луна, словно бросив горсть своего золота в соленые воды бухты, осветила узкую дорожку, ведущую куда-то в ночь. Наверное, по ней бежали его мысли, выстраиваясь в логический ряд.

— Какая красота! Никогда бы не уезжал отсюда надолго, — произнес он.

— А ты не уезжай. Вот ключ, — сказал я, вынув его из кармана. — Располагайся в этой каюте, а я вернусь в санаторий. У меня путевка на три недели. Заодно здоровье поправлю.

— А что у тебя со здоровьем?

— Ничего, так, для профилактики.

— Боюсь, тебе там могут устроить такую профилактику, что ты потом всю оставшуюся жизнь только ею и будешь заниматься.

— Ну я же не раненый Генерал!

— Вот именно, пока он не объявится, тебе там лучше не стоит появляться.

Я видел, что Сергей обеспокоен за мою судьбу, и это придавало мне силы.

— Ты забыл первое правило, — напомнил он.

— Какое?

— Никогда недооценивай противника. А мы что о них знаем?

— Теперь кое-что знаем!

— Этого недостаточно. Ты лучше подумай, есть ли у тебя надежный человек в УВД.

— Есть, но только я его не видел давно.

— Домашний адрес знаешь?

— Пару лет назад случайно встретились на «Зеленом Углу», он машину себе подбирал, но ничего подходящего не нашел, так я его домой и подвез. Он там рядом живет, в девятиэтажке, а работает в управлении. Еще в студенческие годы мы с ним вместе в стройотряде «зажигали».

— Он в каком звании?

— Был капитаном, теперь уже майор, наверное.

— В каком отделе?

— Какая-то структура федерального подчинения.

— Подходит, — удовлетворенно произнес Сергей. — Теперь пару часов вздремнем и к семи нужно быть у его дома. Перехватим, когда он на работу пойдет.

Поместив Сергея на диване, я расположился на кресле-кровати. Стоило мне расстелить простыни, как я почувствовал смертельную усталость и, лишь коснувшись подушки, сразу погрузился в сон.

Мне снилась тайга, чувственная и нежная, как женщина. Безухий тигр покорно лежал у моих ног. Я гладил его упругую шерсть, а он доверчиво мурлыкал, выражая мне свою преданность. Затем поднял полосатую голову и лизнул меня в щеку шершавым языком… Я открыл глаза. Сергей стоял передо мной и ладошкой шлепал меня по щеке:

— Подъем!

— Что? — не понял я.

— Опоздаем!

Стряхнув с себя остатки сна, умывшись, я заставил Сергея одеть мой костюм и галстук. Он пытался отказаться, но решив сделать мне приятное, все-таки согласился. Я был поражен тем, как он преобразился. Еще несколько дней назад, когда я увидел его впервые, это был угрюмый, искалеченный войной парень, а теперь он походил на преуспевающего бизнесмена.

Уловив мой удивленно-восхищенный взгляд, Сергей подошел к зеркалу и осмотрел себя с ног до головы:

— Мне всегда шла чужая одежда.

Он был удивлен не меньше моего, но сохранил внешнее спокойствие, однако голос выдал его волнение.

Дружески похлопав по плечу, я попросил Сергея закрыть гостинку. Мы вышли на улицу.

Белый мохнатый туман полз с бухты, проглатывая дома и дороги. Ржавая оранжевая «тройка», припаркованная с моей «Тойотой», когда-то являла собой гордость отечественного машиностроения. Пробежав сотни тысяч километров по бездорожью, всем своим видом она просилась на покой.

— Она, какого года выпуска?

— Восемьдесят второго.

— Восемнадцать лет! Пусть отдохнет, поехали на моей.

Около семи мы были на месте. Длинный дом-крейсер, построенный комсомольцами восьмидесятых, энтузиастами молодежного движения МЖК, растянулся по самой вершине сопки. Не меняя комсомольских традиций, совершив трудовой подвиг, воздвигнув на семи ветрах в труднодоступном месте монументальное здание, они обрекли жителей на вечный подвиг, который им теперь приходится совершать, проживая в нем. Подъездные пути размыты. В асфальте большие выбоины. Пришлось машине немножко «почесать брюхо», пока мы добрались.