– За что же вы извиняетесь, госпожа? Ведь это я так напугал вас своим диким и непредсказуемым появлением, и это мне нужно снова и смиренно просить у вас скорейшего и полного прощения.

Все еще бледная, девушка, слабо улыбнувшись, кивнула.

– После того, что вы сделали, я просто не могу держать на вас зла. Как не могу и поверить в то, что происходящее со мной теперь происходит на самом деле.

– Я понимаю. Вам нужно немного успокоиться. Вы все еще не в себе.

– Вы правы.

Катрина взялась за письмо и снова стала читать, как бы все еще не веря и с нежностью разглядывая и сломанную печать, и самую бумагу, и почерк, которым было написано это бесконечно дорогое для нее теперь маленькое послание, заставившее ее вновь ликовать. Оказалось, что Аэрису было известно почти все об их встрече с Антоном, об их тайной и робкой любви и о том мучительном расставании, что длилось вот уже несколько месяцев, из-за чего Катрина также не находила себе места, опасаясь и за судьбу возлюбленного, который ни за что бы не покинул ее, не сказав ни единого слова, – и вот теперь все так волшебно и счастливо разрешилось за несколько блаженных мгновений. Не в силах удержаться, девушка стала расспрашивать своего гостя об Антоне и о его жизни, об их дружбе и обо всех хардвикских новостях, и тот с радостью удовлетворял ее страстное и жадное любопытство, глядя на Катрину с каким-то странным изучающим восхищением и будто бы тоже не веря в то, что теперь перед собою видит. Увлекшись, она начала говорить громче, но тут же с опаской обернулась на дверь.

– Нас могут услышать… Моя служанка недавно ушла, но рано или поздно она вернется. И внизу, на первом этаже, стоит солдат, охраняющий дверь в башню, так что он… – Девушка вдруг осеклась. – Но… но как же вы попали сюда?

Она снова посмотрела на Друида глазами, полными изумления. Тот тихо усмехнулся и неопределенно покачал головой.

– Это было не так уж и трудно, миледи. Несмотря на то, что сегодня мне явно сопутствует удача, должен сказать, что ваши тюремщики стерегут вас из рук вон плохо, и, будь на то моя воля, я бы не доверил таким людям охранять даже телегу с картошкой. Но, как бы там ни было, лазать по стенам я, действительно, умею, а главное – ужасно люблю. Впрочем, вы и сами могли убедиться в этом еще несколько часов назад.

– Я? Но я никогда вас прежде не видела. Если только… Так это вы сидели днем на вершине храмовой стены?

– Верно. И я заметил, как ваша штора слегка отодвинулась в сторону.

– Но ведь это же очень далеко оттуда!

– Когда необходимо, я умею быть очень наблюдательным.

Катрина только растерянно улыбнулась.

– Значит, вы – и друг Риона?

– Надеюсь теперь считать себя таковым. Хотя до этого дня мы не были знакомы. К нему меня привел Максимилиан – тот самый мальчик, который сидел со мной рядом на стене.

– Да, я видела его часто и раньше. Но главное, что, когда я отвернулась, вы вдруг исчезли со стены, и я решила поначалу, что вы упали и разбились. Но я почему-то знала, что вы живы, что вы не могли просто так взять, да и упасть.

– Должен скромно признать, моя госпожа, что, сколько я ни лазал в своей жизни по стенам – даже и по самым скользким, и по самым немыслимо ровным – срываться мне не приходилось ни разу, а поэтому и здесь я чувствовал себя вполне спокойно и уверенно и даже наслаждался во всю этим процессом.

– Но как же вы теперь вернетесь обратно, как снова минуете стражу?

– О, об этом не беспокойтесь. Я обязательно что-нибудь придумаю. А, кроме того, я ведь уже сказал, что ваши, а, вернее, губернаторские стражники, совершенно никуда не годятся. Но, может быть, дело здесь всего лишь в том, что вас и не желают как следует оберегать.

– Как бы ни тягостно было мне такое существование, я знаю, что губернатор Морган делает все возможное, чтобы защитить меня от людей, мечтающих лишь о том, как бы силой добиться моей руки и похитить. Я и сама видела их уже несколько раз, и в их намерениях невозможно, увы, сомневаться. Иначе бы я не сидела здесь, взаперти, когда сердце мое стремится и отдано другому…

– О, моя добрая и доверчивая леди, как мало, видимо, вы знаете людей! – Аэрис вздохнул и грустно покачал головой. – Я ничуть не сомневаюсь, что все эти господа, и правда, хотят добиться вашей руки, – ибо и кто в здравом уме не желал бы этого, видя вас и зная красоту вашей души, о которой столько рассказывал мне Антон, да что и сам я вижу теперь собственными глазами, хотя совсем не хотел бы вас этим смутить или как-то обидеть, и все же человеку здравомыслящему и от рождения не слепому иначе думать и невозможно. Я понимаю, что и вы не можете думать иначе о губернаторе Моргане, учитывая его поведение и всю его репутацию, но уверяю вас, что человек этот – не только хороший управитель и одаренный политик, но точно такой же обманщик и не менее большой хитрец.

Катрина непонимающе смотрела на Друида, явно ожидая продолжения.

– Видите ли, моя госпожа, прогуливаясь сегодня по городу, я случайно натолкнулся на нескольких мужчин, разговаривавших посреди улицы не так уж и громко, но все же достаточно отчетливо для того, чтобы, и держась в стороне, расслышать поневоле каждое произнесенное слово. Тем более, что первые же долетевшие до меня обрывки фраз оказались интересными настолько, что я решил пренебречь правилами хорошего тона и, притаившись за углом, дослушать весь разговор до конца. Так как четверо людей, столь неосторожно собравшихся для дела, требующего полной конфиденциальности, говорили именно о вас, но вначале – о губернаторе Моргане. Вернее, речь шла о некоей сумме денег, которую он заплатил им за выполнение некоего особенного и тайного поручения и которая явно не устраивала одного из тех четверых, с жаром доказывавшего, что за столь щекотливое и тонкое дельце, без сомнений, требуется доплата. С ним согласились не все, но, так или иначе, вся эта компания отправилась в таверну, и я тотчас же последовал за ними. Но мне не пришлось слишком долго слушать этот оживленный, хотя и не очень-то толковый разговор, так как суть его была совершенно понятна, чтобы сделать один простой и несомненный для меня вывод. Те люди, что изображают из себя обезумевших от любви женихов, делающих попытки якобы похить вас из этой башни, были наняты самим Клайвом Морганом, чтобы иметь возможность держать вас взаперти и добиться ровно того же. Ведь он надеется, конечно, что со временем вы примете правильное решение, иначе говоря, – выйти за него замуж, что по здравому размышлению любой порядочной девушки явно лучше, чем быть похищенной и обесчещенной людьми с не самой завидной репутацией. Вот только это сулит годы страданий совсем иного рода, страданий, на которые вы вовсе не обязаны себя обрекать. Поскольку и вся ситуация эта – не более, чем жестокий фарс, прикрывающий тиранию и амбиции человека, для которого вы, несомненно, – пленница и очень давняя и заветная цель.

Большую часть его речи девушка слушала, опустив глаза.

– Я чувствовала, что губернатор – не тот, за кого себя выдает, – произнесла она наконец чрезвычайно отчетливо и медленно. – Не знаю даже, горько или радостно мне от того, что я услышала это. Возможно, в глубине души я и догадывалась… Что ж, по крайней мере, теперь я знаю все, и нет больше никаких потаенных страхов, нет больше глупых и ложных надежд. И все же я чувствую, что стала свободнее, несмотря на эту дверь, на это окно, на эти ужасные черные стены… Вы принесли мне добрые вести. Вы принесли мне правду.

Она взглянула на Аэриса с какой-то радостной и отчаянной решимостью.

– Ваша самоотверженность и сила духа восхищают и трогают меня до глубины души, миледи. Но я вовсе не хочу бросить вас наедине с вашим новым и неожиданным горем. Конечно, у меня нет своей армии, как нет и лестниц, и катапульт, чтобы штурмовать губернаторский замок, и все же обещаю, что я не успокоюсь и не покину вас до тех пор, пока вы навсегда отсюда не выберетесь.

– О, не обещайте того, что не сумеете выполнить, мой добрый и преданный друг, не давайте мне еще больше ложных надежд. Я не смогу сбежать отсюда не только потому, что губернатор Морган – один из самых влиятельных и сильных людей во всем герцогстве Единорога. Я не могу позволить себе сделать это и ради отца, ведь он ничего не знает об Антоне, а, кроме того, во всем зависит от доброты и поддержки губернатора, который обязательно расквитается с ним, если не получит того, что желает…