– Дядя Галли!

– Да, что?

Холодное спокойствие снизошло на Ронни.

– Монти тут был, – ответил он. – Просил рукопись. Я сказал ему, где она. Вероятно, теперь она у него.

Нет на земле совершенной радости. Как заметил один древний римлянин, только расслабишься – surgit aliquid amari[37]. Забрав рукопись, полюбовавшись ею, переместив к себе, полюбовавшись снова и спрятав в надежное место, Монти несколько поостыл, ибо представил себе беседу с Пилбемом. Он не любил неприятных сцен, а эта, судя по всему, обещала стать просто гнусной. У Пилбема есть к тому основания.

Посудите сами, мог сказать он, сыщики – тоже люди. Предположим, Шерлок Холмс буквально вылез из кожи, чтобы найти бумаги адмиралтейства, и тут ему говорят: «А, да, кстати! Помните эти бумаги? Так вот, плюньте. Мы их нашли». Расстроится он? Еще бы! Расстроится и Перси Пилбем. Словом, Монти совсем не хотелось делиться с ним новостью.

Но что поделаешь! Сыщик сидел в курилке, массажируя усы, и Монти робко начал:

– Ах вот вы где!

Сыщик на него посмотрел. Взгляд был мутный, и совесть затрепетала. Человек старается, думает…

– А, Бодкин, – сказал тем временем Перси. – Вы мне и нужны. Я думал…

Страшно страдая, добрый Монти решил нанести удар сразу.

– Это видно, – произнес он. – По глазам. Ничего, больше не думайте. Выключите мозг. Она у меня.

– Э?

– Я взял рукопись.

– О!

– Да-да, взял.

Они довольно долго молчали.

– Так, – сказал Пилбем. – Прекрасно. Хорошо спрятали?

Монти стало легче. Какой, однако, милый человек! В таких обстоятельствах… Жуть, какой милый.

– Что с ней делать будете? – спросил сыщик.

– Отнесу в «Герб», такому Тилбери.

– Это лорду, что ли?

– Да, – удивился Монти. – Вы знакомы?

– Я у него работал. Издавал «Сплетни».

– Нет, правда? А я сотрудничал в «Малыше». Мы прямо родственники!

– Зачем она ему?

– У него контракт. Если ее не печатать, он теряет много денег.

– Ага, ага, ясно. Я думаю, неплохо заплатит.

– Мне деньги не нужны, у меня деньги есть. Мне нужна служба. Он обещал меня взять, если я принесу рукопись.

– Значит, отсюда уходите?

Монти засмеялся:

– Сами выгонят. Если б старик застукал, вчера бы турнули.

– А что такое?

– Вашего Тилбери заперли. Накрыли его с этой свиньей, он ей картошку давал, а они подумали – он ее чем-то травит. Ну, заперли, а я выпустил. Узнал бы старик, ноги моей здесь бы не было.

– Это уж точно! – согласился сыщик.

– Старикашка – будь здоров, – развил свою мысль Монти. – Вечно одни бзики. То у него тыквы, то свиньи, скоро будут кролики… куры какие-нибудь… цветочки…

– Не без того, – признал Пилбем. – Когда ее понесете?

– Прямо сейчас.

– Не стоит. – Сыщик покачал головой. – Нет, не стоит. Подождите, пока уйдут переодеваться, а то еще на Трипвуда напоретесь.

– Верно.

– Или на эту Конни.

– На леди Констанс?

– Тоже за книжкой охотится. Хочет ее сжечь.

– Ух ты! Здорово вы поработали, все разузнали.

– На том стоим.

– Как иначе, сыщик! Ладно, подожду, спасибо.

– Не за что.

Пилбем встал.

– Уходите? – осведомился Монти.

– Да. К старичку. Где он, не знаете?

– Нет.

– Наверное, у свиньи.

– Да, наверное. А что такое?

– Просил одну штуку узнать.

– И на него работаете?

– Ну! Потому я и здесь.

Монти стало еще легче. Если старикашка заплатит – совсем другое дело. Но какой милый человек!

Девятый граф был не у свиньи, не в ее домике, но рядом. Смутно ощутив, что немножко вымок, он спрятался в сарайчике, но теперь уже стоял у перилец, беседуя со свинарем. Сыщику он обрадовался.

– Вы-то мне и нужны, мой дорогой. Мы хотим ее переселить. То есть я хочу, а Пербрайт не хочет. Я его понимаю. Да-да, мой дорогой, – обратился он к Пербрайту, – понимаю. Конечно, она привыкла, может расстроиться, еще потеряет аппетит. Вы согласны, мой дорогой? – обратился он уже к Пилбему.

– Д-дэ, – отвечал тот без должного интереса.

– С другой стороны, – продолжал граф, – против нее плетут козни. Здесь она слишком далеко, слишком… э… а, на отшибе. Да Господи! – воскликнул он. – Парслоу может к ней пробраться, и никто не услышит. А там рядом Пербрайт, его домик. Чуть что, он выскочит из постели и кинется к ней.

Видимо, эти слова и побудили верного слугу покачать головой, угрюмо мыча что-то вроде: «Ныа!..» Он любил поспать.

– Мой дорогой, – спросил граф, – что бы вы посоветовали?

– Я бы переселил, – ответил сыщик.

– Правда?

– Д-дэ.

Пенсне засветилось кротким торжеством.

– Вот, – сказал лорд Эмсворт, – вот вам, мой дорогой, авторитетное мнение. Если уж мистер Пилбем так говорит, значит, переселяем.

– Ды, – отвечал свинарь.

– Можно сказать вам два слова? – осведомился сыщик.

– Конечно, конечно! Только сперва скажу я. Вы их не забудете?

– Нет, что вы.

– А я все время забываю. Сестра очень сердится. Однажды она сравнила мои мозги с решетом. Это очень умно, в решете такие дырочки…

Пилбем недавно познакомился с графом, но уже понял, что перебивать его надо вовремя.

– Что вы хотели сказать? – напомнил он.

– Э? А, сказать! Да, да, да, да. Вспомните вчерашний день, то есть вечер. Я все думал, как этот субъект вышел из темницы. Он…

– Я помню.

– Пербрайт сидел в засаде, – продолжал граф, – это я ему велел, и вдруг он видит, что ее травят картошкой. Он его схватил, запер и пошел мне доложить. Дверь он закрыл на засов…

– Я знаю.

– …так что выйти он не мог, то есть субъект, не Пербрайт. Возвращается – Пербрайт, не субъект, – а дверь открыта, его нет, это уже субъекта. Сейчас я попросил, чтобы он, то есть Пербрайт, запер там меня. Хорошо, он запер – и что же? Оттуда невозможно выйти. Это вам ничего не говорит?

– Что ж тут говорить, кто-то выпустил.

– Вот именно. Конечно, мы никогда не узнаем…

– Почему? Я знаю.

– Знаете?

– Да.

– Пербрайт, мистер Пилбем знает.

– Ыр!

– Удивительно!

– Ы-ы-ы!

– В жизни бы не поверил! А вы, мой дорогой?

– Ы-а-у!

– Прекрасно, прекрасно, превосходно. Что же я хотел спросить? А, да! Кто же это?

– Бодкин.

– Бодкин?

– Ваш секретарь.

– Так я и знал! Так я и знал, что он – пособник Парслоу! О-э-а… Выгоню!!! – вскричал граф, достигая верхнего си. – В конце месяца!

– Лучше прямо сейчас.

– Лучше, мой дорогой, намного лучше. Где он?

– Я за ним схожу.

– Не хотелось бы вас затруднять…

– Ну что вы, – заметил Пилбем. – Я только рад.

Когда Монти Бодкин и Галли Трипвуд мучились одной мыслью – где он, Перси Пилбем вынырнул из замка. Парадный вход его не привлекал. Едва отряхнув пальцы (все ж под кроватью пыльно), он направился к черной лестнице, миновал закоулки и переходы, очутился в гулком коридоре, а уж оттуда до задней дверцы – просто один шаг, встретил он только горничную.

Все в нем – и ухмылка, приподнявшая мерз кие усики, и пронырливый нос, и даже фестоны глянцевой прически – говорило о довольстве собою. Мозги, думал он, вот что полезно в этой жизни. Мозги и хорошая хватка.

Перед ним лежал долгий путь. Чтобы избежать неуместных столкновений, он решил обойти задами владения лорда Эмсворта и выйти на большую дорогу где-нибудь у Матчингема. Конечно, его подбросят до Маркет-Бландинга, а там можно сесть на первый же поезд. Такой вот план.

Одного не предусмотрел он – капризов погоды. Когда он вышел в сад, сияло солнце; сейчас его скрыли тучи. По-видимому, надвигалась недолгая, но бурная гроза. Проурчав для начала над холмами, она уронила каплю на лицо сыщика, а по ту сторону огорода встретила его солидным ливнем.