И совершенно напрасно.

Я направлялась в библиотеку, прижимая книги к груди, и размышляла о том, какое замечательное получится у меня эссе, если я не только опишу биографию выдающейся Сьюзан Миллер, но и проанализирую причины колонизации Южных Земель, подчеркну плюсы и минусы взаимовлияния двух совершенно разных культур – человеческой и потусторонней. Звук моих шагов гулким эхом разносился по пустынному коридору – в это крыло студенты захаживали не часто. Как вдруг меня резко развернули, пребольно ухватив за плечо, и впечатали в стену. От удара потемнело в глазах.

– Ах! – не сдержалась я.

Когда чернота вновь стала обретать краски и контуры, я увидела искаженное от злобы лицо Уилла. Всего в нескольких дюймах от моего.

– Надо поговорить, Блэкстон.

– Надо, так говори.

– Ты, я смотрю, бессмертного из себя строишь? Впрочем, сейчас не о тебе речь.

Я ощупала затылок. Ничего страшного. Шишки нет, крови тоже. Подлечу, пока Уилл будет исходить злобой, в который раз доказывая собственное превосходство. Только к чему этот спектакль, если из зрителей здесь только я одна?

– Как ты можешь спокойно спать, когда твоя сестра неизвестно где? Или ты в курсе, где она и с кем?

Я переступила с ноги на ногу. Он стоит слишком близко, вторгаясь в моё личное пространство. Мне неуютно. И я не знаю, что на это ответить.

– Откуда ты знаешь, как я сплю? – выдаю я.

Наверное, Уилл всё-таки сильно приложил меня затылком к стене, иначе я бы сперва подумала, а потом говорила.

– Мне плевать, спишь ты вообще или нет. Но если у тебя есть хоть капля совести, если ты желаешь ей добра, ответь на вопрос: она в безопасности?

Что ему надо вообще? Его в самом деле волнует моя безопасность? Разумеется, нет. Он хочет выдать меня отцу! И, может быть, даже жениться!

– Какое тебе дело до моей сестры? По-моему, она ясно дала понять, что не желает иметь с тобой ничего общего.

На меня будто скала надвигается – резко и неотвратимо, застилая собой весь мир. Я еложу спиной по холодной стене, но вжаться плотнее, увы, не получается. И только крепче прижимаю к груди книги, как будто они могут защитить меня от Уилла! А тот нависает сверху, едва ли не таранит мой лоб своим. Он так близко, что я успеваю разглядеть каждую крапинку цвета весенней листвы в его серых глазах. Мне до одури страшно, но я продолжаю считать эти крапинки, словно от ответа зависит моя жизнь.

– Послушай, мне от неё ничего не нужно, – цедит Уилл. – Я не стану предъявлять никаких претензий и требований. Я даже не спрашиваю, где она. Просто хочу знать, всё ли с ней в порядке. Слышал, на днях ты получил от неё письмо. Значит, вы переписываетесь.

– А я хочу знать, какого чёрта ты распространяешь по академии слухи, будто… будто ты её соблазнил!

Эта фраза даётся мне с невероятным трудом. Но в то же время я понимаю, что Крис не был бы Крисом, если бы не сказал Уиллу это прямо в лицо.

– Что ты несёшь? – моргает тот. – Да я к ней вообще не притронулся! Разве что ручку при знакомстве поцеловал.

Да, припоминаю, было дело. И тогда ничего отвратительного в таком жесте я не усмотрела, наоборот, мне даже приятно было. Не то что сейчас, когда я едва на ногах держусь от страха и отвращения.

– От кого ты это услышал? Говори! – наседает Уилл.

По идее, Кристофер должен сам разобраться с Мёрфи и Стюартом. Вызвать их на дуэль или что в таких случаях положено делать братьям? В моей же голове не происходит ни одного толкового мыслительного процесса – туда будто ваты затолкали, и всё, чего бы мне сейчас хотелось – оказаться у себя дома в постели под одеялом. И чтобы никаких треволнений, никаких сплетен и никаких Уиллов.

– А может, ты сам это придумал, немощ? Надеешься на поблажку? – Его тон не просто убивает. Вскрывает без анестезии, вынимает душу и рвёт на куски. – Так вот, знай, на первой же тренировке я с тебя шкуру спущу. В буквальном смысле. Медленно, с толком и с удовольствием.

– Я ничего не придумывал, – выдыхаю я, чувствуя, как у меня отнимаются ноги, – клянусь. Ни на что не надеюсь. Ничего не знаю.

– Не знаешь, где родная сестра и что с ней?

– Не знаю…

Я осекаюсь – его кулак впечатывается в стену в полудюйме от моей головы. Но он не бьёт меня. Почему? Неужели в его черепушке что-то перемкнуло и до него, наконец, дошло, что бить людей – плохо?

Или он разглядел во мне девушку, что сбежала от него накануне помолвки?

– Просто отвечай, когда тебе задаёт вопрос куратор, – чеканит каждое слово Уилл.

– С ней всё в порядке, – вру я. – Больше ничего сказать не могу.

– Больше и не нужно. Почему из тебя клещами информацию нужно вытягивать?

Я молчу. Это же риторический вопрос, верно? Он продолжает:

– И этого разговора не было, усёк?

Я не могу просто кивнуть – боюсь коснуться при этом Уилла. Поэтому отвечаю:

– Усёк.

– Что с тобой не так, Блэкстон? – брезгливо морщится он.

– В к-каком смысле? – заикаюсь я.

– Ты изменился после нашей последней встречи.

Вот это да! Крис не говорил, что они с Уиллом пересекались! А на том злополучном ужине с графом и графиней брат отсутствовал – возникли какие-то срочные дела на рудниках, и отец послал его разбираться. Вот я и подумала, что они не знакомы.

И я не придумываю ничего лучше, чем сказать правду:

– Мне… нехорошо…

– Аллергия на прививку? – уже не так агрессивно выдаёт Уилл. – До медпункта дойдёшь? Или тебя за шкирку тащить нужно?

Я понимаю, что мне плохо. Совсем. В голове туман. Мир плывёт. Сердцебиение зашкаливает, все слои опоясывающих меня бинтов пропитываются потом, а колени подкашиваются, почти как тогда, перед обмороком, когда я увидела у себя в ванной змею. И, что самое страшное, я ничего не могу с этим поделать – дар меня подводит в самые критические моменты.

– Я в порядке, – снова вру я.

Он отступает, но дистанция между нами всё ещё катастрофически маленькая.

– Подумай хорошенько, по адресу ли ты попал, – поучает Уилл. – Здесь академия легионеров, а не маменькиных сынков. Если ты не дотягиваешь до общей планки или сомневаешься, лучше уйди сам. Не вынуждай меня делать твою работу.

Напоследок он пронизывает меня взглядом, будто кинжалом. Перерезает что-то критически важное для организма. Отсекает начисто. И уходит, чеканя шаг. А я, не в силах справиться с лавиной самых разнообразных чувств, медленно съезжаю спиной по стене и опускаюсь на пол. Какое-то время я просто дышу, следя за полётом пылинок в солнечном луче, что пробивается сквозь витражное окно. А потом меня накрывает, и я реву.

К чёрту этот маскарад! Не желаю оставаться здесь ни минутой дольше! Сегодня же уеду к Зильде в Бранстон-Бридж. Погощу немного и найду работу. Может, возьмут гувернанткой в приличный дом. Или помощницей аптекаря, у меня всё-таки имеется дар, хоть и неразвитый. Или вернусь домой к отцу. Он пожурит меня и простит, не может не простить. А потом всё наладится и станет как прежде. Я буду сидеть взаперти, читая лишь то, что одобрит отец, выходить в сопровождении прислуги и развлекать гостей пением и игрой на арфе. Иногда выезжать верхом на своей Звёздочке, но опять же под присмотром грума. Ну и, конечно же, ждать, пока отец не подыщет мне другого мужа. А учитывая то, что я дико скомпрометировала себя побегом, молодых и привлекательных виконтов мне не видать.

Нет уж, спасибо. Такой жизнью я по горло сыта. Уж лучше я буду получать знания здесь, в академии. И попытаюсь как-нибудь ужиться с Уиллом. Перестану его провоцировать и схожу на это чёртово дополнительное занятие, не убьют же меня в самом деле! А там, глядишь, и переведусь на другой факультет. А брат пусть сам разбирается со своей учёбой.

Всё как в тумане. Я совершенно не понимаю, какие идут занятия, что пытаются втолковать преподаватели и что требуется от меня. Только машинально дышу, пишу, переставляю ноги, дабы перенести своё бренное тело из одной аудитории в другую, и даже попадаю в неподвижную мишень, хотя до этого никто оружия мне в руки не давал. Отец считал, что в руках у девушки из добропорядочной семьи должны быть только струны арфы, вышивание и младенцы – но младенцы, в отличие от арфы с пяльцами, только после свадьбы. Дьюк и Годфри, постоянно крутившиеся рядом, приписали моё состояние реакции на прививку. Я не возражала. И всё не могла успокоиться, прокручивала в памяти встречу с Уиллом, вспоминала все обидные слова, брошенные в мой адрес, пыталась проанализировать своё поведение, чтобы в будущем не повторять тех же ошибок.