Ехали долго, петляя по ночным улицам, пока, наконец, не остановились у симпатичного домика, увитого плетистыми розами. Вот, значит, где живёт будущая миссис Кристофер Блэкстон.

– Вас подождать, сэр? – осведомился шофёр.

– Нет, – бросила я, проглотив слова благодарности. Кристофер обычно не церемонится с прислугой, если только это не Эмма Райс.

Бронсон помог донести чемоданы, ничего более не спрашивая. Как мы с Крисом и договаривались, я протянула шофёру плотный конверт – брат мой, в отличие от меня, имел собственный счёт в банке и, как я погляжу, средств хватало не только для удовлетворения собственных хотелок, но и на содержание любовницы. При мысли о том, что мне придётся породниться с бывшей служанкой, я невольно поморщилась, но тут же одёрнула себя. Мой прадед, выходец из низов, сколотил состояние на золотых приисках, дед с отцом неплохо его приумножили, и теперь отец загорелся желанием выдать меня за аристократа. Крису тоже подыскивали родовитую невесту, но пока не очень успешно.

Эмму я помнила миловидной девушкой с рыжеватыми волосами и глазами с поволокой, как у мадонн на старинных картинах. Впрочем, я не заметила, чтобы она сильно изменилась. Разве только стала разговорчивей да животик округлился немного. Значит, под сердцем она носит моего племянника? И мой брат любит её настолько сильно, что готов жениться вопреки воле отца?

Конечно, серьёзные намерения делают ему честь и мой долг поддержать его в этом. Да только к мысли о том, что к празднику Новогодья я стану тётей, так трудно привыкнуть! Разумеется, я знала, что рано или поздно это случится, но чтобы вот так!.. А о том, что когда-нибудь назову сестрой девушку, которая чистила мне обувь и взбивала подушки, я не могла помыслить в самых смелых фантазиях. Всё-таки Крис прав. Снобизм – одна из черт моего характера. Меня с детства воспитывали в рамках строгой евгенианской морали, прививали любовь ко всему возвышенному и аристократическому, дали прекрасное образование и готовили в жёны джентльмену.

Наверное, рядом со мной Эмма чувствовала себя не очень комфортно. Но приняла меня радушно. На свой лад, конечно. Она расхваливала Криса на все лады, предлагала разделить восторги по поводу её расчудесного дома, строила радужные планы на будущее, а я лишь рассеянно кивала в ответ.

Отчасти я была виновата в том, что Эмму уволили. Наверное, в тот день, когда она пришла к нам в дом, миссис Девенпорт, экономку, свалила с ног инфлюэнца, лечение которой до сих пор даётся мне с трудом, иначе я не могу объяснить тот факт, почему бедняжку не проинструктировали по поводу моей герпетофобии1. В общем, в один далеко не самый прекрасный день я обнаружила у себя в ванной змею и лишилась чувств. Как она там оказалась, долго оставалось загадкой, тем более, и охрана, и садовники ежедневно проверяли сад и простирающиеся за домом луга на наличие гадюк и ужей. А Эмма, которая убиралась в моих комнатах, клялась и божилась, что никаких змей сроду не видела. Отец сгоряча выгнал её, даже не заплатив причитающегося ей жалованья. Позже стало известно, что к этому делу приложила ручонку другая наша горничная по имени Салли, с которой брат крутил шашни до появления Эммы. Салли тоже прогнали, а меня отвезли к той самой госпоже Цукербраун. О том, каким образом старая ведьма пыталась избавить меня от страха перед змеями, и вспоминать не хочется, но факт остаётся фактом – моя фобия осталась при мне.

Эмма успела показать мне комнату для гостей, когда прибыл Крис. Он воспользовался моей верёвочной лестницей, выбрался на шоссе со стороны соседских земель и приехал сюда попуткой – всё-таки мы решили придерживаться первоначальной версии побега. Я ещё и письмо отцу оставила, мол, прости и пойми, помиримся тогда, когда разрешишь поступить в академию мечты.

– Привет, Крис! – улыбнулся мне брат, а Эмму, несмотря на моё присутствие, обнял и крепко поцеловал. Мне даже неловко стало.

В этом доме я пробыла до раннего утра. Ночью почти не спала – не до того было. В голове теснились самые разнообразные мысли. Я успела раз двадцать пожалеть о том, что согласилась на уговоры брата, и немного поплакать, вспоминая рано покинувшую земной мир маму и ушедшее детство и предвидя неминуемый гнев отца. Но в конце концов успокоилась. Я помогаю брату – это раз. И еду туда, где хотела бы учиться сама – это два. Разве это не здорово? А с остальным как-нибудь разберусь.

После лёгкого завтрака, приготовленного заботливыми ручками Эммы, я, скрепя сердце, позволила остричь себе волосы. Отрезанную косу уложила на дно самого большого чемодана – не хотелось оставлять в доме даже пепел своих волос, как-то не верилось мне в искренность чувств Эммы к Крису.

– Позволь поблагодарить тебя от чистого сердца, дорогая сестрица, – обняла меня на прощание Эмма, а меня коробило от её обращения, – и знай: что бы ни случилось, ты всегда можешь обратиться за помощью к моей кузине. Её зовут Элиза Пратт, и она работает в Дортмундской академии.

– Горничной? – не удержалась я.

– Младшей медицинской сестрой, – с гордостью ответила «сестрица». – Она поможет.

– Ты всю свою родню посвятила в мою тайну? – резко спросила я.

– Нет, что ты! – Эмма отшатнулась и покраснела. – Знаем только мы втроём – ты, Крис и я. Ну и госпожа Цукербраун, конечно. Больше никто.

– Извини, я погорячилась.

– Ничего, я понимаю. Надеюсь, и ты понимаешь, что я не выдам тебя ни при каких обстоятельствах, как и Крис.

Я оставила эту реплику без ответа.

– А эта твоя кузина… Она обладает целительским даром?

– Дар был у нашей бабушки. Элизе перепали лишь крохи. А мне – совсем ничего.

– Никак не можете распрощаться? – вмешался брат. Он сиял от счастья, точно отполированный чайник. – Переодевайся, Крис. Пора отправляться в путь.

Брат отвёз меня к госпоже Цукербраун – потомственной ведьме, специализирующейся на всяческих амулетах и снадобьях. Она снабдила меня несколькими – на удачу, от сглаза, для привлечения денег и сохранения тайны, – и протянула мне колбу с зельем ядовито-зелёного цвета.

– Это сделает твой голос хриплым, а бёдра не такими округлыми, – объяснила она, – только не забывай принимать его каждое утро. Или пеняй на себя.

– Побочные эффекты? – сразу спросила я.

– Да практически никаких! Лёгкое головокружение, тошнота, рост волос на груди и щеках, отсутствие женских периодических…

Я перебила её:

– Благодарю, но нет. Я не стану вредить своему здоровью, накачиваясь ненужными мужскими гормонами. Как-нибудь сама справлюсь.

Пусть я была счастливой обладательницей целительского дара и вполне могла подлечить саму себя, я считала, что не следует понапрасну вмешиваться и портить то, что до сих пор исправно работало.

Крис щедро расплатился с ведьмой, заручившись её молчанием, и я отправилась в Дортмунд.

Дортмундская академия легионеров и врачевателей сполна оправдывала самые смелые ожидания. На холмистой местности в обрамлении живописной дубовой рощи высился величественный замок Дортмунд. Говорят, некогда он принадлежал самому основателю академии – графу Бэзилу Джереми Гведенроху, и мне несколько неприятно было думать, что мать моего несостоявшегося жениха приходится праправнучкой этому выдающемуся человеку.

Тут я не могла не переключиться на мысли об отчем доме. Конечно, отец уже в курсе моего побега. Объясняется с графом Рэйвенсвортом, устраивает разнос охране, допытывает прислугу, давит на Криса, зная, насколько мы с ним близки. В полицию не обратится, побоявшись скандала. Скорее, наймёт частных сыщиков, если Крис не упросит его обождать. В академии искать не станут, а моя близкая подруга Зильда будет держать рот на замке. Впрочем, и она не знает, где я. Если кто и проболтается, то только Эмма.

Но не будем о плохом. Я и без того волнуюсь, как меня примут, приживусь ли я, не слишком ли буду выделяться из толпы будущих легионеров.