Всегда виноват Малкольм. Во всем. Постоянно. И осознание этого ослепляет меня яростью.

— Если ты хочешь шантажировать нашего отца, валяй. Мне насрать, что ты сделаешь с Малкольмом. Но оставь Пеннингтонов в покое. — Никогда не думал, что настанет день, когда я встану на защиту Кэрри.

— Малкольм бросил свою жену ради более свежего мяса, и он сделал это из-за тебя. Если кому-то и следует держаться подальше от Кэрри, думаю, мы оба знаем, кто это. Итак, как насчет того, чтобы ты беспокоился о своей личной жизни, а я — о своей?

— Иди нахуй, Джексон, — рычу я.

— Меня интересует только трах с Кэрри, но спасибо. — Он потирает челюсть и качает головой. — Тогда я смогу заполучить Кэрри в свое полное распоряжение. И Кэрри будет принадлежать только мне. Она уже наполовину влюблена в меня, — говорит Джексон с усмешкой, — я заставляю ее чувствовать, что она может все.

Я должен быть добрее к Джексону, потому что его детство было не таким хорошим, как мое. Он не был бедным; у его мамы были деньги Малкольма, но он не рос с двумя любящими родителями, как я. Я знаю, что должен пожалеть его, потому что у нас один отец; мы оба знаем, каково это — быть презираемым любовью Малкольма.

Но я ненавижу его.

Я ненавижу Джексона за то, что он появился именно тогда, когда я начал налаживать отношения между собой и Кей. Ненавижу его за то, что он вырос в здоровой среде. Ненавижу его за то, что он получил месть, о которой я всегда мечтал.

Но больше всего я ненавижу его за то, что ненавижу своего отца. Я много лет просил родителей о брате или сестре, но они мне отказывали. Все это время отец знал, что у меня есть брат, и скрывал это от меня.

— Признай это, Ксавьер, — выплевывает Джексон после долгого молчания. — Кэрри доверяет мне. Она доверяет мне; она делится со мной своими надеждами и мечтами. Она опирается на меня, когда у нее плохой день. На самом деле, — он наслаждается моей болью, — она была со мной в тот день, когда ты выбил дерьмо из Малкольма. Кстати, — он делает паузу, чтобы усмехнуться, — просто хочу сказать, я рад, что ты его не убил. Поскольку половина удовольствия будет заключаться в том, что Малкольм смирится с тем, что его жена ушла от него к его сыну, поэтому я рад, что он не умер. Это разрушило бы все труды, которые я вложил в этот план.

Джексон вел долгую игру. Помню, я подумал, что Кэрри выглядела немного взволнованной, когда она появилась в тот день, чтобы поговорить с Викторией. Я смутно припоминаю, как она что-то говорила мне по дороге обратно в Роуздейл. Она сказала, что любит моего отца, но есть смягчающие обстоятельства.

— Ты больной человек, Джексон.

— Нет, — он пронзает меня взглядом, — ты больной человек. Кто одержим своей сводной сестрой?

— Кто одержим женой своего отца? — Отвечаю я.

С маниакальным смехом он делает шаг вперед и хватается за край двери.

— Похоже, мы похожи больше, чем ты думал, а, брат?

Глава 57

Ксавьер

Я чувствую какой-то иной вид потери. Такое чувство, что у тебя перехватывает дыхание и кажется, что мир проносится мимо, в то время как ты стоишь на месте. Никогда не думал, что со мной может случиться такое.

Я иду к машине, почти не осознавая, что иду. Только что я разговаривал с Джексоном, а теперь сижу на переднем сиденье.

Это был семестр глубоких перемен, и единственный человек, с которым я хочу поделиться этим новообретенным открытием, — Кей. Я хватаю телефон и звоню ей, молясь, чтобы она взяла трубку.

Она отвечает после второго гудка, ее голос звучит устало и истощенно.

— Привет, Ксав. Как дела?

— Могу я прийти? — Выпаливаю я.

На секунду мне кажется, что она скажет "нет". Кей выдерживает долгую паузу, после чего отвечает.

— Я неважно себя чувствую. Кажется, я чем-то заболела.

Мое сердце проваливается в желудок, и жизнь покидает меня быстрее, чем воздух из проколотого воздушного шарика. Я понимаю, что позволил ей стать моим источником радости и утешения. Ее присутствие было моим спасательным кругом от нескончаемых желаний и мстительных наклонностей. Она была и остается для меня всем, даже если я не хотел себе в этом признаваться.

— Я принесу тебе суп, — поспешно решаю я. Я не могу вернуться в свой пустой дом. То, что когда-то было тихим убежищем от внешнего хаоса, превратилось в неизбежную пустоту одиночества. — Я приеду через полчаса.

— Ксав, нет, — начинает она, но я вешаю трубку, прежде чем она успевает меня отговорить.

Почти минуту я смотрю на телефон, ожидая, что она перезвонит и скажет мне не приходить. Но ничего подобного не происходит, и я вздыхаю с облегчением.

Presto's Deli, расположенный в самом сердце Роуздейл, источает приятный аромат свежеиспеченного хлеба и дымящихся специй. Владелец привез рецепты из своей деревни в Италии, и все знают, что его итальянский куриный суп с пастиной способен вылечить что угодно. Это блюдо является основным в общине. Поэтому я беру контейнер с едой для Кей.

Несмотря на ощущение, что я делаю доброе дело, на улице ужасно холодно, и я проклинаю Кей за то, что она решила жить в кампусе, когда мне приходится парковаться почти в квартале от ее общежития. Из-за нехватки студентов университет заделывает дыры на парковке. Возле Калверт-холла есть несколько свободных мест, но сейчас все они заняты.

Я вздрагиваю, когда порыв ледяного воздуха бьет мне в лицо. Мои зубы начинают стучать, но несколько мгновений спустя я нахожу тепло в здании. Слава Богу, потому что мои пальцы уже онемели от холода. Всю дорогу до второго этажа я разминаю пальцы, пока к ним не возвращается чувствительность.

Кто-то нарисовал рождественскую елку на доске у своей двери, и я улыбаюсь, когда стучу. Однажды я хотел бы поставить елку в своем доме. С тех пор, как я переехал в Блэкмор, у меня не было ни времени, ни желания, но держу пари, если бы Кей переехала, мы бы поставили ее вместе.

Через несколько минут она открывает дверь. Ее вид был таким же пугающим, как и голос по телефону. Ее глаза остекленели и под ними виднелись синяки. Пряди распущенных волос прилипли ко лбу.

— Я принес суп, — объявляю я, протягивая пластиковую чашку.

Кей оживляется, когда видит логотип Presto на чашке.

— Заходи, — приглашает она меня внутрь. — Тебе следовало сказать, что ты принесешь суп пастина!

Никто не может устоять перед итальянской курицей.

Маленькая комната в общежитии выглядит по-другому при дневном свете. Она почти идеально разделена посередине, и жилое пространство Кей и Кристин идеально отражает их личности.

Левая сторона комнаты — это взрыв цвета и хаоса; там спит Кристин. Ее кровать небрежно застелена и покрыта красивым покрывалом в богемном стиле. На ней не менее полдюжины подушек разных узоров и цветов. На ее стороне стены висят плакаты и фотографии в стиле коллажа; доска объявлений, которая рассказывает мне обо всех надеждах, мечтах и стремлениях Кристин.

На стороне Кей в комнате порядок: ее кровать аккуратно застелена и с обеих сторон натянуто простое белое стеганое одеяло. В нескольких футах от нее стоит письменный стол с учебниками, тетрадями и ручками, идеально расположенными рядом с ноутбуком. На стенах нет ничего, кроме календаря, отмеченного всеми цветами радуги, что говорит о расписании занятий и планах.

— Знаешь, у меня будто дежавю, — объявляет Кей, плюхаясь на кровать с чашкой супа. Она указывает на край кровати и стул перед своим столом. — Пожалуйста, садись, где хочешь. — Мы никогда не были так любезны друг с другом; я мог бы привыкнуть к этому.

Я сажусь перед столом и смотрю, как она снимает крышку контейнера и вдыхает восхитительный, пикантный аромат.

— По поводу чего? — спрашиваю я.

Она отрывается от супа и хмурится.

— По поводу чего, что? — спрашивает Кей, сбитая с толку.

— Ты сказала, что у тебя будто дежавю.

Кей восхищенно щелкает пальцами.

— Да, точно! — Восклицает она с улыбкой. — Несколько недель назад мне снились странные сны о тебе.