Кристин с недоверием смотрит на меня.

— Ты уверена, что все было именно так?

Я знаю, почему она спрашивает. На протяжении многих лет Ксавьер был далеко не дружелюбен. Наши взаимодействия были наполнены ненавистью и сексуальным напряжением, неподобающим нашим отношениям друг с другом. Честно говоря, история, которую я ей рассказала, звучит скучно и лишена воображения, что совсем не похоже на Ксавьера.

— Он вроде как больше угрожал, — признаю я. — Насчет моей девственности.

— Что? — Тон Кристин становится резким. — Что ты пробормотала?

Она прошла со мной через все. Она была рядом, когда мне нужно было кому-то излить душу по поводу череды парней моей матери. Была рядом, когда я сбегала из дома в те ночи, когда Оуэн причинял боль маме. Кристин была моей опорой, и я обязана сказать ей правду.

— Он ничего не сказал прямого. Он хорош в намеках на то, что между нами будет теперь, когда мне восемнадцать.

Раньше он говорил мне в лицо грубые, красочные слова, что сорвет с меня трусики и засунет их мне в рот, чтобы заглушить мои крики, когда будет выебывать из меня невинность. Возраст не смягчил его язык; он сделал его более изобретательным.

Кристин качает головой и начинает издавать звуки неодобрения.

— Нет, — начинает она, — нет, сэр. Нет, спасибо. — Убрав ноги с приборной панели, она изо всех сил старается поджать их под себя, когда мы съезжаем с автострады в Роуздейл. — Этот мужчина не должен прикасаться к тебе, Кей. Меня не волнует, что мне придется посещать занятия по тхэквондо и повсюду носить с собой электрошокер. Я не подпущу его к тебе.

Она — старшая сестра, которой у меня никогда не было. Мы обе выросли без братьев и сестер, и стали зависимы друг от друга в трудные времена. Но если я стремилась к самообразованию и успеху в учебе, то Кристин не сдавалась и была готова бороться за то, чего хочет.

— Думаешь, он что-нибудь предпримет? — Я прикусываю нижнюю губу; от волнения на коже остаются полоски. Ксавьер непредсказуем, но, возможно, чрезмерная реакция Кристин оправдана. — Он ждал, когда мне исполнится восемнадцать с тех пор, как мы познакомились.

Она уверяет меня, что все будет в порядке, но я понимаю, что она просто пытается меня успокоить. Она не хуже меня знает, что Ксавьер Маккейд не из тех, к кому стоит относиться легкомысленно.

Кристин успокаивает меня ложью. Пока я путешествую по Роуздейл в поисках университета, она оперирует полуправдой и фантазиями.

— Он делает громкие заявления, детка, но он слишком занят, чтобы хоть что-то сделать. Он один из стартовых полузащитников футбольной команды, и у него тренировки почти каждый день. Он состоит в братстве, и у них какое-то дружеское дерьмо, или чем они там занимаются. И он подрабатывает у Малкольма, верно? — Я киваю, и она продолжает. — У него больше нет времени изводить тебя, Кей. Эти выходные были его последним шансом, и он им воспользовался. Молодец. Но теперь все кончено. Может, ты и будешь на его территории, но вы никогда не увидите друг друга.

Я вздыхаю с облегчением и утешаю себя ее словами. Он слишком занят. У него каждый день тренировки. Он работает на полставки.

— Никогда его не увижу, — повторяю я себе под нос.

Она откидывается назад и устраивается поудобнее в последний раз, когда мы въезжаем в кампус Блэкмора. Нас сразу же поражает красота зданий из слоновой кости, раскинувшихся перед нами, как величественные, непоколебимые колонны. В камне над входами высечены священные имена, рассказывающие о тех, кто ходил по этим коридорам до нас. Создается впечатление, что у каждого здания есть своя собственная жизнь и история, которую можно рассказать: о триумфах, трагедиях и моментах великолепия, которые происходили за закрытыми дверьми.

Мы уже видели кампус Блэкмора раньше, но таким — никогда. В воздухе витает атмосфера предвкушения и обещаний: студенты, новые и старые, спешат от одного престижного здания к другому.

Кристин требуется несколько мгновений, чтобы перевести дух, но когда ей это удается, она повторяет про себя.

— Ему нравилось издеваться над тобой несколько лет, но он живет за пределами кампуса и его график расписан на месяц вперед. Думаю, тебе больше ничего не угрожает.

Но когда мы подъезжаем к нашему общежитию, я вижу его улыбающееся лицо на парковке. Темные, коротко подстриженные волосы. Сверкающие, ярко-голубые глаза. Накрахмаленное поло заправлено в полуночно-черные брюки.

— О боже, — стону я. — Он повсюду.

Кристин поджимает губы.

— Ладно, да, — признает она, — похоже, я этого не предвидела.

Никто не может предвидеть, когда Ксавьер нанесет удар. Именно поэтому он так опасен.

Глава 4

Ксавьер

Кей — опасная. Она происходит из рода женщин, готовых разрушать дома и браки, чтобы получить желаемое. Она — дразнилка; причем с пятнадцати лет. Она из тех девушек, которые задерут юбку, чтобы привлечь внимание мужчины, а затем дадут ему пощечину.

Я наблюдал, как моя мать погрузилась в непоправимую депрессию с тех пор, как мой отец бросил ее. Я не могу позволить Кей стать женщиной, способной причинить боль такому милому и доброму человеку, как Виктория Маккейд. Теперь, когда Кей в Блэкморе, вдали от своей взбалмошной мамочки, я превращу ее из шлюхи в домохозяйку. А когда закончу с ней, она станет лучшей женщиной, чем когда-либо была Кэрри Пеннингтон.



Я стою на тротуаре возле Калверт-холла и жду приезда Кей. Я чипировал ее телефон давным-давно, что дало мне возможность наблюдать, как ее синяя точка местоположения выходит из дома и направляется к Кристин. Она находится там меньше десяти минут, после чего приложение сообщает мне, что она снова в пути. С каждой минутой она становится все ближе к Роуздейл и, следовательно, ко мне. Волнение нарастает в моей груди, и я трепещу от предвкушения, когда вижу, как ее вишнево-красная Тесла 3-й модели заезжает на парковку.

Не могу поверить, что мой отец купил ей на выпускной ту же машину, что и мне на мой. Меня от этого тошнит.

Но когда она заезжает на парковку передо мной, мое разочарование смешивается с желанием. Ее длинные темные локоны собраны в беспорядочный пучок. Ее глаза окрашены страхом и гневом, которые затемняют оттенок ее изумрудных глаз.

Кристин первой выходит из машины. Она высокая, с изгибами, похожими на длинные ветви ивы. Ее волнистые рыжие волосы красиво контрастируют с кремовой кожей.

— Что тебе нужно? — Румянец на ее щеках сжигает любые признаки слабости. Ее красивые розовые губы выразительно поджаты, что свидетельствует о ее раздражении.

В другой жизни Кристин, возможно, понравилась бы мне. В ней достаточно тепла, чтобы держать меня в напряжении. Но сначала я встретил Кей, и любое будущее, которое у нас могло быть, сгинуло в пламени моей новой одержимости.

— Рад снова тебя видеть, Кристин. Сегодня ты выглядишь особенно по-домашнему.

Ее глаза сужаются, когда она сжимает руки в кулаки по бокам.

— Это ее первый день в университете, Ксавьер. Оставь ее в покое. — Она понижает голос, чтобы Кей ее не слышала, и это почти очаровательно. Но их созависимые отношения действуют мне на нервы.

Кей осторожно выбирается с водительского сиденья, но не смотрит на меня. Она такая невинная в этом милом белом топе с акварельными подсолнухами, распустившимися по ткани. Именно эту невинность я хочу разрушить.

— Ксав, — бормочет она, направляясь к заднему сиденью, чтобы выгрузить свои сумки.

— Кей, — мои губы растягиваются в искренней усмешке, а глаза прищуриваются от восторга. — Приятно видеть тебя сегодня утром.

Кристин встает передо мной и скрещивает руки на груди. Она — стена между мной и моим призом.

— Разве у тебя нет кого-нибудь другого, кому ты мог бы досаждать? Может быть, какой-нибудь придурок из братства или чирлидерша, которая хочет выставить тебя на посмешище, потому что ты в футбольной команде?