Оставались «смит-вессоны». Знакомые стволы: компактные, сверхлегкие из-за своей алюминиево-скандиевой рамы, пятизарядные, с мощным, но очень ненадежным в данных условиях патроном. Семь патронов, если половина сработает, уже неплохо. Оба револьвера приходилось носить в руках — в платье имелись потайные карманы, Катрин подозревала, что револьвер туда вполне запихнется, вот только извлечь его будет проблематично. Порядком портили жизнь наручники, это надо признать.

Снаружи раздался звук трубы — Катрин вздрогнула — сыграли классический «Большой сбор». Вот, мля, будто в прошлое закинуло. Как не гони неприятную мысль, а хвостачи — родственники. Стремительно продвинувшиеся по лестнице эволюции, чтоб им.

Из амбразуры было видно, как ободранное воинство стекается повзводно и поотделенно к выровненной площадке у вала — просматривалось две трети плаца, заполняемого хвостачами. Вечерняя поверка, что ли?

Поглядывая в амбразуру, Катрин изучала орудие. Паровой пулемет пованивал как самовар-переросток, нечто общее и в конструкции усматривалось. Рядом стояли корзины с заготовленным древесным углем и чурками для растопки. Сама схема несложна: топка, котел, насыпной бункер для пуль — жестяные коробки с шариками хранились на крепкой полке. Принцип действия понятен, вон и гашетка имеется практически классическая. Прицельные приспособления элементарны — дальнобойность метров в сто, дальше бессмысленных расход ценных калиброванных пуль. Что не совсем понятно технически отсталой шпионке, так это заумная система редукторов. Манометр стоит, но какой-то странноватый. Нормальный прибор не могли прилепить, островитяне придурошные. Собственно, каким должно быть давление для предписанного уставом выстрела?

Наливаясь нехорошими чувствами, Катрин осмотрела клеймо на затворе пулемета — Enfield Arsenal. Импорт, будь он неладен. Оно и видно — боевая часть и котел довольно качественно изготовлены. Станок, похоже, на месте ваяли — заклепки кривоваты, стойки примитивные.

Нервное раздражение шпион обязан консервировать и копить до нужного момента. Сплюнув в корзину с боевыми чурками, Катрин отошла к шкафу, открыла нижние дверцы. Пришлось выкладывать папки и книги — вот уроды, здесь без году неделя, а экий архив накопили. Скованными руками бороться с бюрократией крайне нелегко. Катрин распихала документацию по верхним полкам и столам. Пошла к покойникам.

— Поехали.

Полковник не возражал, послушно волокся по полу. У шкафа Катрин спохватилась — чего добру пропадать? Раздевался покойник уже не так охотно, видимо, стеснялся. Мародерствовать опять же мешали наручники. Катрин кое-как содрала сапоги с коченеющих офицерских ног, повозилась со штанами. Белье у полковника оказалось вопиюще неуставным: шелковые трусы-боксеры, футболка с эмблемой FC Manchester United.

— На святое не покушусь, — пробормотала мародерша, усаживая яркий труп в шкаф. Тайник был, конечно, смешон, но ведь подчиненные будут надеяться на лучшее, в смысле, на живого, но отсутствующего полковника.

Катрин заглянула в каморку у задней стены — там едва помещался топчан и примитивная вешалка с плащами. Шпионка поморщилась — от резинового макинтоша воняло сногсшибательно.

Катрин прикрыла скорчившегося покойника позаимствованным с лежака одеялом и закрыла дверцы шкафа.

— Обождите, сэр, вас не забудут.

Мертвецов младших званий шпионка оттащила ближе к входной двери и принялась затирать следы крови. При беглом осмотре понять что здесь произошло, будет сложно, а если у оккупантов какой-нибудь шерлок-холмс припасен, так методу дедукции понадобится значительное время.

Снаружи доносился многоголосый воодушевленный рев хвостачей. Катрин без особой охоты выглянула. Воинство стояло плотными рядами, каждый обхватил плечи сослуживца, шаровары у большинства приспущены, другие обошлись прорехами в портках — все хвосты состыкованы в спинные разъемы, полное единение и истинное побратимство. С кривой трибунки что-то вещал голосистый хвостач в белой нарядной рубахе. Его поминутно прерывали дружным «сларагерва!».

— Лайно никчемово, — пробурчала Катрин и принялась разводить огонь в пулеметной топке. В наручниках управиться привычным огнивом было бы трудновато, к счастью имелись импортные спички. Подкормленный бумагой огонь затрещал.

Снаружи донесся новый вопль, Катрин, морщась, выглянула — ритуал вошел в новую фазу, — хвостачи прыгали. Бухались о плац тысячи мозолистых пяток, улетало к руслу притихшей Кроличьей реки лихое и мощное «хтонескачетотврагарь».

— И как мы до такого докатились, допрыгались? — с горечью спросила у самоварного пулемета шпионка и открыла найденную в шкафу инструкцию. «Наставление к МК-2.2» оказалось написанным несколько заумно, зато переплет и картинки были вполне качественные.

— Вот шмондюки дают! — с восхищением пробормотала Лоуд, оглядываясь на площадь. Ряды обнявшихся хвостачей подлетали в грозном боевом скоке, слаженно ревели свой устрашающий зверский клич. Имелась в этом едином танце своя дивная красота. Такое рассказать, это ж…

— Это я парад видела, — удачно вспомнилось коки-тэно редкостное слово.

Хвостач-носильщик мычал в свой кляп и тоже пытался прыгать — получалось низковато, мешал мешок на плечах.

— Иди-иди, не до танцев, успеешь еще, — подбодрила Лоуд.

Следовало поторапливаться, коротышка наверняка уже занял позицию, но как-то отвлекало всё происходящее Лоуд. То парад хвостачей, теперь вот причаливающая воздушная какашка. Оборотень поднялась на штабель тесаных камней, чтобы лучше видеть: здоровенный воздушный поплавок подплывал к вышкам — там уже поджидали краснокамзольники с причальным канатами в руках. Удивительное зрелище.

— Нет, нужно идти, — рассердилась Лоуд, спрыгивая с бревна. — Чего встал, подзаглотник⁈

Из глаз носильщика катились слезы, едва плелся…

— Хорошо, что эта летучая колбаса у них одна, — прошептал Спаун.

— Логос-созидатель шепчет, что это не совсем колбаса, — тихо ответил Укс.

— Ну, у меня что-то к съестному мысли обращаются, — пояснил городской шпион.

Боред хмыкнул.

Узники вроде как ужинали: всем позволили сесть, раздали по миске варева. Вода из Кроличьей, не шибко-то кипяченая, в ней плавают травинки и крупинки, зато подсолено. Денек выдался утомительный, вдоволь нагулялись, с камнем наработались. Обеда не было в принципе. Еще хорошо, что городской шпион оказался парнем крепким и к соплям несклонным. А вообще-то, засиделись на цепи.

К злости на Пустоголовую (наверняка застряла где-то, прошмондовина любознательная) примешивалась тревога. Странная, ненужная и очень неприятная. Когда летучая лодка проходила над головой камнетесов, Укс почувствовал…

Нет, лучше не вдумываться. Уродливая выдумка, абсолютно никчемная, неуклюжая и противоестественная. Да и как криворуко ее ведут⁈ Ветер же сносит, рулем работать им лень?

…Она была как грубый протез. Укс много раз видел деревяшки на ногах инвалидов и крючья на культях рук ветеранов. Логос-созидатель прав — война дело безобразное. Лучше конечно, когда голова разом слетает, но не всем так везет…

Неуклюже парил над долиной дутый, пыхающий паром протез, выглядывали из подвесной лодки-коробки пучеглазые людишки. Неумело вели против ветра свое чудовище. По какому праву им это позволено⁈ Чтоб он сдох, этот Логос!

— Оно сложно в управлении? — осторожно спросил Спаун.

— Нет, — кратко ответил бывший боред и допил из миски теплую воду.

— Сларагерва, — проникновенно повторяли охранники, выстроившиеся тесным рядком и переплётшиеся хвостами.

— Молитесь-молитесь, — одобрила Лоуд, проходя мимо.

Мешконосец попытался пристроиться к своим и уже выпростал хвост из портков, пришлось пихать ющеца, чтоб не отвлекался.

Оборванные людишки сидели на камнях, бездельничали, вылизывая пустые миски. Лоуд властно махнула своим:

— Зады подняли, отряхнулись. К начальству идете!