— Отчего ж ее туда запихивать, — усмехнулся лекарь, за время нелегкого процесса освоившийся и переставший питать чрезмерное почтение к зеленым глазам и аристократическому облику блистательной коллеги. — Очевидно, металл влили в живую плоть — трубки практически копируют кровеносные сосуды, поскольку идут вдоль них. Систему выращивали, как посаженный садовником куст: изначально небольшой корешок, должный полив и уход, своевременное подрезание. Главное, с навозом не переборщить.

— Садоводством увлекаетесь? — удивилась Катрин.

— Невеста служит в Королевском Саду Цитадели. Шестое поколение в Зеленой гильдии,

— с гордостью поведал лекарь.

— Поздравляю, дело ответственное, богоугодное и прибыльное. С нашим-то кустиком как? Если в человеке такое выращивать — от боли любой спятит. В нашем случае мозг повредился, но, так сказать, не окончательно. У больного наблюдались проблески сознания и внятная речь. Так, Аша?

— Временами наблюдалась, — подтвердила Аша.

— Ничего сверхъестественного, — лекарь принялся вытирать руки. — Наука способна на многое. Объединив усилия, профессиональный врач и хороший маг вершат истинные чудеса. Я не о данном ужасном примере. Вы что-нибудь слышали о выращенных руках, глазах и даже зубах? Есть доказанные факты. Тончайшая работа, но ученые этим занялись и преуспевают.

— Да, ходят такие слухи, — признала Катрин.

— Вот я утверждаю: вдохновение и ювелирная работа мага-врача создадут что угодно. Кстати, как думаете, это не золото?

— Вынуждена тебя разочаровать — это всего лишь сплав меди. Золото мне как-то показывали в Тинтадже — совершенно иной оттенок.

— Жаль, — вздохнул анатом. — Поймите, я не из жадности, просто не доводилось видеть сказочный металл.

— Ну, наверняка еще выдастся такой случай. Возвращаясь к нашим, э-э, экспериментальным кустам — как думаешь, что именно ему заливали внутрь по этой оросительной системе?

— Вот тут едва ли могу помочь. Странная конструкция: капилляры исключительно тонки

— желчь, лимфа или кровь едва ли способны по ним циркулировать. Хотя рассказывают что именно таким способом — вливанием свежей крови — сохраняли жизнь королю Эшенбе, но наука этот способ категорически отрицает…

— От теории ближе к практике. Что могли закачивать нашему покойнику?

— Не знаю. Взглянуть бы на систему в целом — что именно подсоединялось к каналам. Могу предположить, что насос подавал что-то очень легкое: живительный кислород или какой-то газообразный эликсир. Но это, конечно, глубоко бессмысленная и нелепая идея, поскольку…

— Туда хвост вставлялся, — брякнула Аша, высказывая свою личную истинно безумную версию.

Коллеги смотрели в изумлении.

— Хм, почему же именно хвост? Ты вообще-то как себя чувствуешь?

— Хреново. Но выдержу. Хвост, потому что разъемы похожи. Типа «мама-папа». Сейчас отмыли спинную систему, я вот смотрю и вижу…

— Понятно. Хотя странно. А вообще где эти хвосты?

Забытый кувшин с заспиртованными хвостами стоял у двери. Откупорили — от резкого запаха можжевелового алкоголя даже как-то полегчало. Исследователи сгрудились над столом — ланцет счистил свалявшуюся шерсть с кончика хвоста, затем анатом разрезал кожу, извлек штекер — та же латунь, короткий отвод трубки…

Катрин вставила промытый наконечник в разъем спинно-подреберной системы металлические части идеально совпали.

— Понятно, — задумчиво сказал врач. — Это оно. Но непонятно, зачем. Человеческий организм — изначально внутренне сообщающаяся система. Можно сказать замкнутая, и этот лишний, гм, сосуд…

— Сейчас-сейчас… Аша, это точно его хвост? Вы хвосты напрасно не маркировали, теперь перепутаются…

— Это его. Я же помню — у него самый облезлый. Свежие хвосты попушистей были…

Исследователи обработали оба оставшихся хвоста — разъемы оказались одинаковыми.

— Естественно, все унифицировано, — Катрин смотрела на лежащие на тряпочке хвостовые разъемы, похожие на детали какой-то электрической цепи. Или сантехнической?

— И что это доказывает? — осведомился лекарь.

— Вероятно, это не замкнутая индивидуальная система. Они соединялись последовательно. Поротно или повзводно, хрен его знает.

— Зачем⁈

— Ну, в армейской жизни чувство единого хвоста немаловажно. Общность мысли и тела, боевой семейственности и братства по оружию. Но, думаю, они просто подзаряжали друг друга.

— Да это бред какой-то⁉ — не выдержала Аша. — Они же не аккумуляторы, а живые люди. Чем им подзаряжаться⁈

— Идиотизмом. Ты не ори. Они же не сами это придумали. Есть где-то остроумные изобретатели. Вернее, переосмыслители проверенной идеи. Адаптировали, упростили и приспособили к местным условиям. Создали группу индивидов с общим разумом и инстинктом, нуждающаяся в регулярном, э-э, коммутативном обмене. Впрочем, я~ не специалистка, теоретически объяснить не способна. По факту мы видим что оторванный от стайного сообщества и не-подзаряженный индивид выжить неспособен. Психологический стресс, чувство неполноценности начинают физически разрушать организм.

— Да это вообще херня какая-то… — пролепетала Аша. — Не могут до такого скотства ученые дойти. Богохульная и противоестественная идея.

— Угу, — Катрин начала снимать фартук. — От людей до хвостачей полшага и один штекер.

— Теорию я в принципе понял, хотя терминология у вас странная, — задумчиво признал лекарь. — Предупреждать о том, что я должен держать язык за зубами, вовсе не обязательно. Профессия обязывает, да и с Гильдией городской стражи сотрудничаю не первый год. Леди Катрин, осмелюсь попросить о встрече для обсуждения данной проблемы. Естественно, после того, как вы уладите все срочные проблемы с хвостачами. Уделите мне немного времени?

— Всегда готова поболтать с толковым специалистом. Но когда удастся, кто его знает, сам понимаешь.

— Это-то я понимаю, — анатом принялся собирать инструменты…

Потом сидели на лавке у крайних могил. Костя осторожно предложил снять усталость и, если кому угодно, перекусить. Аша твердо знала, что кусок в горло не полезет, но после глотка местного крепкого сливового ширитти заметно полегчало.

— Помянем бедолагу, — сказала Леди, ритуально плеснула из кружки на землю, кивнула соседним могилам: — Вам, упокоенные, тоже лежать мирно.

— Сразу видно понимающего человека, — одобрил кладбищенский сторож.

Все вдумчиво хлебнули, Аша машинально потянулась за ломтиком колбасы.

— Уложим покойного в приличном месте, — пообещал сторож. — И сухо, и не шумно, и компания подходящая.

— Это в углу, где девица самозарезавшаяся и братья-грабители? — догадался стражник, приноравливаясь, как куснуть огромный бутерброд.

— Там. Может, и не благородные люди лежат, но с судьбой, — вздохнул сторож.

— Да, девицу я осматривал, — анатом покачал головой. — Редкого упорства была покойная. Его б, то упорство, да в жизненных целях.

— Боги вполне способны человека и по ложной дорожке послать, пойди, угадай, — Леди кивнула Косте, тот взялся за кувшин. — Еще по чуть-чуть и пойдем.

Но выпить толком не успели: за оградой простучали копыта, всадник окликнул Леди. Через миг отбыли, мелькнули за забором — посыльный привел запасную лошадь — опять что-то очень срочное.

— У нас тут все ж поспокойнее, — справедливо заметил сторож.

Супруги неспешно шли по улочке. Даша раздумывала о жизненной несправедливости и о том, как там дела с обедом.

— Да покормили их, — заверил муж. — Гака с обедом не задержится, разве что перекормит мальчишек

— Она столько сметаны в суп бухает, что просто караул, — машинально отметила Аша. — Ладно, боги с ней, со сметаной. Слушай, как-то это очень жестоко и нехорошо — на чужбине лежать, по соседству с самоубийцей и бандюгами.

— А сам-то он, твой Арас, кто? — удивился Костя. — Сидел бы дома, был бы жив-здоров. Так нет, задерут хвосты, шныряют, на приличные корабли прыгают. Понятно, что ты его, как родственника жалеешь, но…

— С чего это он мне родственник⁈