— Да не пялься ты так, — прошипел любимый муж. — Нужна нам та магия всепогодная?

— Так, а куда я смотреть должна? — возмутилась Аша. — Играем в кошки-мышки, а я еще и отворачивайся⁈

— Наше дело пассажирское, и мы… — Костя не договорил — в «вороньем гнезде» предостерегающе взвыла всевидящая наблюдательница…

…Наперерез «Козе» выдвигалась целая флотилия. Вернее, караван…

Аша онемела: суденышко, волокшее на буксире четыре лодки, набитые загорелыми «сларагервами», выглядело настоящим катером. Судя по валящему из высокой трубы дыму и гребному колесу за кормой — катер был паровым. Плавучий пришелец из иных времен размерами не слишком впечатлял — метров десять длиной, зато пузатый и напичканный разными механизмами: над рубкой торчало нечто непонятное, тускло сияющее медью, латунью и иными металлами…

— Та-ак, вот он, вонючка, — с удовлетворением отметил капитан Ныр, разглядывая нового противника в «дальнозоркую», как здесь было принято называть, оптическую трубу…

Скользила к открытому морю «Коза», надрывались преследующие ее гребцы, разворачивался навстречу шхуне чадящий катер — выволоченные к выходу из бухты лодки, отдали буксирные канаты и подрабатывали веслами, образуя вместе с «паровиком» преграждающую цепь…

Было ясно, что «Коза» достаточно велика, чтобы опрокинуть любую лодку и прорваться в море. Но так же, стало абсолютно понятно, что рукопашной не избежать: зацепить «кошками» и попытаться полезть на абордаж экипажи сларагервов успеют…

— Это что, кузня самоплавная? — гадала Лоуд, разглядывая столь внезапно появившуюся бурно дымящую лохань.

— Скорее, механизм на печной тяге, — заметил хозяин, с не меньшим интересом разглядывающий неведомое устройство.

Зрелище обещало быть интересным: «Коза» удирала прямо на новых врагов и уклониться уже не могла. Сейчас схватятся…

— Вы бы по другому борту смотрели, — посоветовал Укс. — Сдается мне, Логос-Созидатель нам редкостно образованных шмондецов послал — они только одно слово и знают. И мордосы приветливые…

Беспомощную салми потихоньку сносило на середину бухты и к барке беглецов уже отвернула пара лодок, гребцы в них привставали, разглядывая добычу, и, с новым воодушевлением твердя свое «сларагерва», наваливались на весла. Были видны лица: частью бритые, частью украшенные чудными, уныло висячими усами. Раззявались в ожесточении щербатые рты, из которых беспрестанно рвалась все та же невнятная молитва. Устроившийся на носу крепкий моряк, видимо, десятник, грозил барке тонким изогнутым мечом, всматривался, грозно раздувая ноздри. Наконец, рассмотрел Лоуд-Деву-Скромную-Светловолосую. Радостно выпучил глаза:

— Шлындра! — кончик меча указывал на деву-беглянку.

— Сларагерва! Шлындры! Шлындры! — в восторге отозвались гребцы обоих лодок.

— Еще одно слово знают, — вполголоса заметил Укс. — Запиши, Пустоголовая, а то новый титул забудешь.

— А это точно мне? — засомневалась Лоуд. — Зачем тогда мечом тыкать? Я же, вроде, стройняшка-милашка. Или там сплошняком ющецы-мужелюбы? Нет, ты поясни, хозяин, ты в таких материях разбираешься.

— Шути-шути. Их там человек восемнадцать. Кому-то покряхтеть придется.

— Напугал. Такая приятная дева непременно самым старшим припёркам достанется. Потом, конечно, и жребий, да по кругу запросто запустят, — оборотниха поморщилась. — В общем, к тому времени ты, хозяин, будь любезен, выкрутись. Что-то не нравятся мне это лодхатое племя, незнакомое.

— Ну, ты всегда к новшествам тяготеешь. Только сейчас мордос сделай понапуганнее. Гру, что ты на этих обезьян вылупился? Пугайся, руки покажи пустые. Не посмотрят, что сопляк, сгоряча порежут.

Лодки с двух сторон обогнули салми, в борта впились грубые крюки багров, мгновенно накатилась волна вони и многоголосого «сларагерва». С двух сторон в салми прыгали и лезли чужаки, воинственно блистали изогнутые клинки, хозяину с ходу дали в ухо, отшвырнули к корме, Гру уворачивался от пинков и оплеух, но все равно отлетел туда же. Пришельцы были подвижны, энергичны, обнаженные торсы их тускло блестели, натертые каким-то жиром…

— Руки береги, — буркнул Укс, сворачиваясь в комок у задней «банки». Гру последовал совету, поджал конечности, вокруг толклись бесчисленные босые ноги, мелькали широченные словно юбки, штаны «сларагервов» — в дырах и прорехах мелькало голое тело, складки разноцветной ткани бурно развевались. Ошалевшему Гру показалось, что он видит возбужденно напружиненный длинный хвост. Мальчик в ужасе сморгнул — нет, действительно хвост — и у другого гребца вырвался в прореху, задрался — довольно длинный, скорее не крысиный, а шерстистый-обезьяний. Гребец-хвостач прекратил размахивать мечом, зажал клинок зубами, и, продолжая мычать «сларагерва», нетерпеливо заправлял-запихивал в штаны непослушный хвостовой отросток — тот не поддавался, взволнованно задираясь и подергиваясь.

Дарки! Догадка многое объясняла: и противный, чем-то смутно знакомый вонизм, и рисунки на головах, оказавшиеся не рисунками, а длинными, тщательно приглаженными к лысым черепам, клоками волос — видимо, росли на дарках гребни как у попугаев, только зачесывались, чтобы издали не увидать…

Переполненная салми раскачивалась, с носа лодки слышалось нетерпеливое «шлындрумай!» и панический визг Лоуд-Девы — там барахталась куча тел, мелькали спины и голые ягодицы, задранные хвосты, трещала ткань ветхих штанов. Остальные захватчики хохотали, потрясали оружием, выли «сларагерву!», потом начали вопить вовсе уж неразборчивое и подпрыгивать в такт. Волны опасно захлюпали едва не вровень с бортами лодки…

Потопят. Гру взглянул на хозяина — бывший десятник пожал плечами: выплывем. Да и Пустоголовая ко дну не пойдет — на нее сколько самцов не навешай, ющец такую пожившую утопишь.

Донесся голосок Девы-Скромной-Светловолосой погребенной под пылкими загорелыми телами: кажется, дева хихикала. Ну, задавить ее точно не задавят, но этакие смешки не по данной роли. Нет, точно хихикает и повизгивает точно от щекотки.

Нежный девичий смех подстегнул хвостатых — полезли на нос еще одним слоем — барка едва не зачерпнула широким носом. Тем, кому места не хватило, алчно заозирались, вздымая хвосты и мечи. Рослый «сларагерв» уставился на Гру:

— Шлындр?

— Ты, крабье вымя, глаза разуй! — в ужасе заорал мальчик. — Где тут шлындры? Вовсе ослеп, обезьяний позаглотник⁈

Трое хвостатых в замешательстве уставились на пленников. Тощий Гру в одном башмаке и Укс со своим негладко сросшимся носом конкурировать в привлекательности с Девой-Скромной-Светловолосой никак не могли.

— Щлындры? — хвостач с бородавкой у носа морщился в сомнении.

На сладкое слово обернулось еще несколько загорелых дарков:

— Де шлындры?

Похоже, Уксу тоже стало не по себе: пялились хвостачи как-то тупо, словно мальки черноперки — глаза лупают, а смысла в них никакого.

На носу возмущалась погребенная под пылкими телами Лоуд:

— Отвались, ублёвок слабомясый! Да откуда вас столько медузьих героев нанесло⁈ Тьфу, червяки мелководные! С чем лезешь, миног тупой⁈ Ой, отдавишь, ухо-то тут причем⁈ Эй, хозяин, ты думай быстрей. Закудхают меня эти беспамятные. Они сами не помнят, зачем им шлындры…

— Шлындры! — хором застонали хвостатые. Рослый сларагерв, закатил глаза, бросил свой меч, сдернул необъятные штаны и слепо полез на Гру. Оценить, коим способом хвостач столь сомнительную «шлындру» собирается поиметь, Гру не успел — хозяин решил, что Логос-созидатель вдоволь повеселился.

… Хозяин легко качнулся навстречу к загорелому: олово — металл мягкий, но если три зуба вилки уязвимое место найдут… Коротко чмокнуло — горло повыше кадыка у хвостача оказалось по-человечьи мягким. Укс резко повернул в горле оружие, оставил торчать:

— Прими!

…Здоровенный сларагерв наваливался на Гру, — мальчик согнул колено, принимая большую часть полумертвого груза. Рука ощупью ухватила литую рукоятку вилки…

…Укса рядом уже не было — ужом проскользнул между ног ничего не понявших хвостатых, подхватил меч убитого… Если уловит хозяин мгновение, чтоб у третьей «банки» нагнуться…