Этот тигр должен был стать орудием наказания меня – дерзкого двуногого, оскорбляющего всех тигров на земле!

Мое волнение нарастало по мере того, как история Свами Покорителя тигров приближалась к кульминации, Чанди тоже хранил восторженное молчание.

– Пока Раджа Бегум оглушительно рычал, а слегка напуганная им толпа галдела, я незаметно появился на арене. На мне не было никакой одежды, кроме небольшой набедренной повязки. Я открыл засов на двери ограждения и спокойно запер его за собой. Тигр почувствовал кровь. С грохотом он бросился на прутья клетки, таким устрашающим образом приветствуя меня. Публика притихла от страха и жалости ко мне, я казался кротким ягненком перед разъяренным зверем. В мгновение ока я оказался в клетке, но стоило мне захлопнуть дверь, как Раджа Бегум бросился на меня и безжалостно разорвал мою правую руку в клочья. Обильно хлынула человеческая кровь – величайшее лакомство, какое только может быть у тигра. Пророчество святого, казалось, вот-вот исполнится. Я мгновенно оправился от шока, вызванного первой серьезной травмой, которую я когда-либо получал. Засунув окровавленные пальцы под ткань набедренной повязки, чтобы не видеть их, я взмахнул левой рукой, нанося сокрушительный удар. Зверь отшатнулся, прошелся вдоль задней стенки клетки и судорожно рванул вперед. Я градом обрушил на его голову свои кулаки. Но вкус человеческой крови подействовал на Раджу Бегум, как сводящий с ума первый глоток вина на человека, страдающего алкоголизмом. Сопровождаемые оглушительным ревом, атаки зверя становились все яростнее. С ними не могли сравниться мои попытки защититься только одной рукой, и это делало меня уязвимым перед когтями и клыками. Но я нанес ошеломляющий удар-возмездие. Окровавленные в схватке, мы боролись не на жизнь, а на смерть. В клетке царил хаос, кровь брызгала во все стороны, а из звериной глотки вырывались крики боли и смертельной жажды плоти. «Застрелите его! Убейте тигра!» – раздались крики из зала. Человек и зверь двигались так быстро, что пуля охранника пролетела мимо цели. Я собрал всю свою силу воли, яростно взревел и нанес последний сокрушительный удар. Тигр рухнул и остался лежать неподвижно.

– Как кошечка! – вмешался я.

Свами рассмеялся в знак искренней признательности, затем продолжил увлекательный рассказ.

– Раджа Бегум, наконец, был побежден. Его королевская гордость была еще больше унижена: своими израненными руками я дерзко разжал ему челюсти. Публика затаила дыхание, когда я засунул голову в зияющую смертельную ловушку. Затем я огляделся в поисках цепи. Вытянув одну из кучи на полу, я привязал тигра за шею к прутьям клетки. Торжествуя, я направился к двери. Но это воплощение дьявола, Раджа Бегум, обладал выносливостью, достойной родства с демонами, которое ему приписывали. Невероятным рывком он разорвал цепь и прыгнул мне на спину. Мое плечо оказалось крепко зажато в его челюстях, и я резко упал, но тут же перевернулся и прижал тигра к земле. Под моими безжалостными ударами коварное животное впало в полубессознательное состояние. На этот раз я закрепил его более тщательно и медленно вышел из клетки. Меня оглушил новый рев, на этот раз восторженный. Радостные крики толпы лились, словно из одной гигантской глотки. Ужасно изувеченный, я все же выполнил три условия боя – оглушил тигра, связал его цепью и вышел из клетки без посторонней помощи. Кроме того, я так сильно ранил и напугал агрессивного зверя, что он даже не решился сомкнуть челюсти, когда моя голова была у него во рту! Мне обработали раны, а затем чествовали и украсили гирляндами цветов; сотни золотых монет посыпались к моим ногам. Весь город праздновал это событие. Повсюду только и говорили о моей победе над одним из самых крупных и свирепых тигров, которых когда-либо видели. Раджу Бегум подарили мне, как и было обещано, но я не испытывал восторга. В моем сердце произошла духовная перемена. Казалось, выйдя из клетки, я также закрыл дверь для своих мирских амбиций. Дальше настали трудные времена. Полгода я лежал при смерти от заражения крови. Как только я достаточно поправился, чтобы покинуть Куч-Бихар, я вернулся в свой родной город. «Теперь я знаю, что мой учитель – тот святой человек, который дал мудрое предупреждение, – смиренно признался я своему отцу. – О, если бы я только мог найти его!» Мое желание было искренним, и поэтому однажды тот самый святой возник у нас на пороге. «Довольно тебе покорять тигров, – произнес он со спокойной уверенностью. – Пойдем со мной, я научу тебя усмирять зверей невежества, бродящих в джунглях человеческого разума. Ты привык выступать для публики – пусть твоими зрителями станет целая плеяда ангелов, которых ты восхитишь своим захватывающим владением йогой!» Мой святой гуру наставил меня на духовный путь. Он открыл двери моей души, ржавые и застоявшиеся в закрытом положении. Рука об руку гуру отправился вместе со мной обучать меня в Гималаях.

Мы с Чанди склонились к стопам свами в знак благодарности за красочный рассказ о его жизни, полной поистине непредсказуемых поворотов судьбы. Я чувствовал себя сполна вознагражденным за предварительное испытание долгим ожиданием в холодной гостиной!

В моем сердце произошла духовная перемена. Казалось, выйдя из клетки, я также закрыл дверь для своих мирских амбиций.

– Вчера вечером на групповом собрании я видел, как йог завис в воздухе в нескольких футах над землей! – эмоционально поведал мне мой друг, Упендра Мохун Чоудхури.

Я одарил его восторженной улыбкой.

– Возможно, я смогу угадать его имя. Это был Бхадури Махасайя, с Верхней Кольцевой улицы?

Упендра кивнул, слегка удрученный тем, что ему не удалось сообщить мне что-то новое. Все мои друзья прекрасно знали, что я увлечен жизнью святых, и с удовольствием делились со мной своими открытиями.

– Этот йог живет так близко от моего дома, что я часто навещаю его.

Мои слова вызвали живой интерес Упендры, и я раскрыл ему еще один секрет.

– Мне доводилось видеть его удивительные способности. Он мастерски освоил различные пранаямы[45] древней восьмеричной йоги, описанной Патанджали[46]. Однажды Бхадури Махасайя выполнил передо мной Бхастрику Пранаяму с такой удивительной силой, что, казалось, в комнате поднялась настоящая буря! Затем он погасил дыхание урагана и остался неподвижным в высоком состоянии сверхсознания[47]. Аура покоя после шторма была такой яркой, что ее невозможно забыть.

– Я слышал, что этот святой никогда не покидает своего дома, – в голосе Упендры сквозило недоверие.

– Это действительно так! Последние двадцать лет он никуда не выходит. Лишь во время наших священных праздников он дает небольшое послабление своему добровольному затворничеству и выходит на тротуар перед домом! Там собираются нищие, потому что святой Бхадури известен своей мягкосердечностью.

– Как ему удается держаться в воздухе, бросая вызов закону тяготения?

– Тело йога теряет вес после выполнения определенных пранаям. Тогда он может левитировать или прыгать высоко, как лягушка. Известно, что даже святые, которые не практикуют формальную йогу[48], левитируют в состоянии глубокой преданности Богу.

– Я хотел бы узнать больше об этом мудреце. Ты посещаешь его вечерние собрания? – глаза Упендры искрились любопытством.

– Да, я часто хожу туда. Меня очень забавляет остроумие его мудрых высказываний. Иногда мой продолжительный смех портит торжественность его собраний. Святой не возражает, но его ученики так и пронзают меня гневными взглядами!