В тот день, возвращаясь домой из школы, я проходил мимо обители Бхадури Махасайя и решил навестить его. Йог был недоступен для широкой публики. Одинокий ученик, занимавший первый этаж, охранял уединение своего учителя. Он был довольно педантичен и официальным тоном осведомился, назначен ли мне «прием». Его гуру появился как раз вовремя, чтобы спасти меня от немедленного изгнания.
Мирским людям не нравится искренность, которая разрушает их заблуждения. – Пусть Мукунда приходит, когда захочет, – глаза мудреца блеснули. – Я уединяюсь не ради собственного комфорта, а для комфорта других. Мирским людям не нравится искренность, которая разрушает их заблуждения. Святые не только редко встречаются людям, но еще и обескураживают их. Даже в священных книгах описывается, как их присутствие смущает людей!
Я последовал за Бхадури Махасайя в его аскетичные покои на верхнем этаже, из которых он редко выходил. Мастера часто игнорируют панораму мирской суеты, сосредоточив внимание не на ней, а на вечности. Современники мудреца – это не только те, кто живет в узком промежутке настоящего времени.
– Махариши[49], вы первый на моей памяти йог, который никогда не выходит из дома!
– Бог иногда помещает своих святых в неожиданные обстоятельства, чтобы мы не думали, что можем свести Его деяния к одному правилу!
Мудрец зафиксировал свое энергичное тело в позе лотоса. Прожитые семьдесят лет никак на нем не отразились, не было заметно никаких удручающих признаков наступающей старости или малоподвижного образа жизни. Рослый и статный, он был идеален во всех отношениях. Его лицо напоминало лица риши, описанные в древних текстах. С благородными чертами и густой бородой, он всегда сидел, выпрямив спину и расправив плечи, направив тихий взор в Вездесущность.
Вместе со святым я вошел в медитативное состояние. Через час его ласковый голос заставил меня очнуться.
– Ты часто погружаешься в безмолвие, но развил ли ты анубхаву[50]? – мудрец тем самым напоминал мне о том, что Бога нужно любить больше, чем медитацию. – Не путай способ достижения цели с ней самой.
Он угостил меня манго и с тем добродушным остроумием, которое меня так восхищало в его серьезной натуре, заметил: «В большинстве своем люди предпочитают скорее Джала-йогу (единение с пищей), чем Дхьяна-йогу (единение с Богом)».
Я оглушительно расхохотался над каламбуром йога.
– Какой веселый у тебя смех!
В его взгляде появился нежный блеск. Его лицо всегда было серьезным, но на губах блуждала экстатичная улыбка. В больших, напоминавших цветки лотоса глазах таился божественный смех.
Познание йоги, подобно неугасимому солнечному свету, доступно всем, кто готов его получить. – Эти письма приходят из далекой Америки, – мудрец указал на несколько толстых конвертов, лежавших на столе. – Я переписываюсь с местными обществами, члены которых интересуются йогой. Они открывают Индию заново, двигаясь в нужном направлении более уверенно, чем Колумб! Я рад им помочь. Познание йоги, подобно неугасимому солнечному свету, доступно всем, кто готов его получить. То, что риши считали необходимым для спасения человечества, не должно восприниматься на Западе как-то иначе. Схожие в душе, хоть и разные по менталитету, ни Запад, ни Восток не смогут процветать, если там не будет практиковаться какая-либо форма дисциплинарной йоги.
Рис. 8. Бхадури Махасайя. «Левитирующий святой»
Святой не спускал с меня безмятежного взгляда. Тогда я не понимал, что его речь была завуалированным пророческим руководством. Только теперь, когда я пишу эти слова, я понимаю весь смысл тех ненавязчивых намеков мудреца, предсказывающих мне, что когда-нибудь я принесу религиозное учение Индии в Америку.
– Господин, – поинтересовался я, – почему бы вам не принести пользу миру, написав книгу о йоге?
– Я тренирую учеников, – ответил мудрец. – Они и их ученики станут живыми книгами, стойкими к естественному разрушительному течению времени и противоестественным толкованиям критиков.
Остроумие Бхадури вызвало у меня очередной взрыв смеха.
Я оставался наедине с йогом, пока вечером не пришли его ученики. Бхадури Махасайя начал одну из своих неподражаемых бесед. Подобно мирному потоку, он смел ментальный мусор своих слушателей, унося их к Богу. Свои поразительные притчи он излагал на безупречном бенгальском языке.
В тот вечер Бхадури разъяснял нам различные философские темы, связанные с жизнью Мирабай, средневековой принцессы Раджпутаны[51], отказавшейся от жизни во дворце, чтобы примкнуть к садху. Один великий санньяси отказался принять ее, потому что она была женщиной, но ее ответ заставил его смиренно пасть к ее ногам. «Передай учителю, – сказала она, – что я не знала, что во вселенной есть другие мужчины, кроме Бога. Разве мы все не являемся женщинами в Его глазах?» (В священных книгах Господь описывается как единственное Позитивное Творческое Начало, Чье творение есть не что иное, как пассивная майя.)
Мирабай сочинила множество экстатических песен, которые до сих пор ценятся в Индии. Я перевел одну из них:
Если бы к Богу можно было прийти через ежедневные омовения,
Я бы тут же стала китом в глубинах морей.
Если бы Его можно было познать, поедая коренья и плоды,
Я бы с радостью приняла облик козы.
Если бы Его можно было открыть для себя перебиранием четок,
Я бы взяла для молитв гигантские бусины.
Если бы Он явился в ответ на преклонение перед каменными истуканами,
Я бы смиренно поклонялась неприступной горе.
Если бы Его можно было впитать с молоком,
Многие телята и дети узнали бы Его.
Если бы отказ от жены призывал Бога,
Разве тысячи мужчин не стали бы евнухами?
Но Мирабай знает, что на пути к Божественному Правителю
Есть лишь одно необходимое условие – это Любовь.
Несколько учеников положили рупии в тапочки Бхадури, которые он поставил рядом с собой, приняв позу лотоса. Этот принятый в Индии знак почтения показывает, что ученик кладет свои материальные блага к стопам гуру.
Благодарные друзья – это всего лишь переодетый Господь, который заботится о Своих детях.
Благодарные друзья – это всего лишь переодетый Господь, который заботится о Своих детях. – Учитель, вы поразительны! – ученик, прощаясь, пылко посмотрел на почтенного мудреца. – Вы отказались от богатства и комфорта, чтобы искать Бога и учить нас мудрости!
Было хорошо известно, что Бхадури Махасайя отказался от огромного семейного состояния еще в раннем детстве, когда целеустремленно вступил на путь йоги.
– Ты все преувеличиваешь! – на лице святого читался мягкий упрек. – Я отверг несколько жалких рупий и несколько мелких удовольствий ради вселенского царства бесконечного блаженства. В чем же я тогда себе отказал? Я знаю радость делиться сокровищем. Разве это жертва? Недальновидные мирские люди воистину являются настоящими отшельниками! Они отказываются от несравненного божественного достояния ради жалкой горстки земных игрушек!
