Среди хористодер выделяются несколько «пород» (морфотипов). Одни, подобные хампсозавру, описанному Копом, напоминают гавиалов, другие (Simoedosaurus) – крупных короткомордых крокодилов, третьи (как упомянутый выше моньчжурозух) – ящериц (рис. 22.2). А гифалозавр больше был похож на небольшого длинношеего плезиозавра, но сильно хвостатого. Интересно, что хампсозавры исчезли на пике эоценовой «жары», а родственники гифалозавра – в середине тоже весьма теплого мелового периода. Но последние неожиданно вновь появились в ископаемой летописи в палеоценовую эпоху и дотянули до миоценовой. Все они принадлежат к одному роду, названному – и удивляться здесь нечему – лазарусзухом (Lazarussuchus), т. е. «крокодилом-Лазарем». (Хористодеры вообще места, где «погорячее», недолюбливали, зато в раннемеловую эпоху поселились в приполярной Центральной Сибири.)

Рис. 22.2. Скелет хористодеры икечозавра (Ikechosaurus), вид сверху; длина 0,5 м; раннемеловая эпоха (130–120 млн лет); пров. Ляонин, Китай (Пекинский музей естественной истории)

До 1970–1980-х гг., когда начались масштабные работы Советско-Монгольской совместной палеонтологической экспедиции, хористодер знали только по североамериканскому коповскому роду и еще одной немного похожей на него форме из Франции – симедозавру. Имя последнему дал палеонтолог и энтомолог из Сорбонны Поль Жерве, но большую работу о нем написал врач Виктор Лемуан из Реймса. Лемуан публиковал солидные работы по медицине и о тлетворном влиянии на виноградники Европы филлоксеры, завезенной во второй половине XIX в. из Северной Америки. Но особенно его привлекали речные палеоценовые отложения Шампани. Оттуда как раз происходили остатки симедозавра, а также кости гигантской нелетающей птицы гасторниса (Gastornis) и многобугорчатых млекопитающих. По поводу симедозавра Лемуану пришлось вступить в весьма жаркую полемику с ведущим эволюционистом той поры Луи Долло, считавшим этот род все тем же хампсозавром и обвинявшим оппонента в невежестве. Время показало: прав оказался врач. Как раз основная профессия помогла ему найти новые подходы к изучению древних костей: он впервые использовал лучи Рентгена для исследования ископаемых объектов (всего через год после открытия этого явления). Этот метод позволял отныне изучать окаменелости, не распиливая и не ломая их. Также Лемуан сделал отливки черепной полости своих находок. Ему удалось показать, что многобугорчатые млекопитающие действительно отличались примитивным строением мозга. Коп приезжал в Реймс, чтобы ознакомиться с коллекцией, и отметил как ее важность, так и обилие шампанского с грибным пате у гостеприимного Лемуана…

Наиболее отчетливыми признаками хористодер являются уплощенный череп; сближенные на кончике рыла ноздри, иногда слитные; как бы сдвинутые назад верхневисочные окна и удлиненная «мордочка» (за счет разрастания предлобных костей, а также у некоторых форм – носовых). Нижневисочные у «мелкоголовых» форм закрылись. Были еще задневисочные окна, которые снизу окаймляла пара удлиненных неоморфных костей. Это покровные окостенения черепа, составляющие часть мозговой коробки и не встречающиеся больше ни у кого. Предположительно, неоморф получился из стремечка, которое у хористодер «пропало». Теменного отверстия нет, но изнутри на теменных костях заметна ямка, куда подходил крупный пинеальный орган (шишковидная железа). Глазницы – крупные и овальные – из-за плоской формы черепа смотрели больше вверх, чем в стороны (рис. 22.3). Весь череп выглядел тонким и ажурным. Возможно, неоморфные образования возникли, чтобы немного упрочить эту конструкцию. Каждый зуб – высококонический, текодонтный – сидел в своей неглубокой лунке, как у динозавров и архозавроморф вообще, и был покрыт тонкоребристой эмалью. В дополнение вдоль сошников, крыловидных и нёбных костей рядами протянулись мелкие зубчики. Тела позвонков – обычно с плоскими фасетками (амфиплатицельные). На хорошо сохранившихся скелетиках просматривается частокол из тонких заостренных гастралий в три продольных ряда (см. рис. 22.3). Они образуют почти сплошное покрытие брюха между передними и задними лапами. Сами конечности, кроме длинных кисти и стопы, укороченные.

Рис. 22.3. Скелет ювенильного гифалозавра (Hyphalosaurus lingyuanensis), тонкие кости в туловищной части скелета – гастралии; длина 15 cм; раннемеловая эпоха (130–120 млн лет); пров. Ляонин, Китай (Горный музей Мадрида)

В пресноводных водоемах хористодеры составляли значительную биомассу (рис. 22.4). Так, счет скелетов гифалозавра линъюаньского, жившего 130–120 млн лет назад, идет на сотни, а байтайгоуского (Hyphalosaurus baitaigouensis) – на тысячи.

Рис. 22.4. Скелеты гифалозавров (Hyphalosaurus lingyuanensis); длина до 1 м; раннемеловая эпоха (130–120 млн лет); пров. Ляонин, Китай (Пекинский музей естественной истории)

При изучении этих рептилий случился небольшой казус: с коллекциями из одного местонахождения работали два коллектива специалистов. Одни назвали новую находку собственно гифалозавром линъюаньским, а другие – синогидрозавром линъюаньским (Sinohydrosaurus lingyuanensis). Второе имя, кстати, получилось очень похожим на первое – «китайская водная ящерица», а образцы, использованные для описаний, вообще были идентичными. Они представляли собой половинки расколотой надвое каменной плиты – такие называют отпечатком и противоотпечатком. Оба новых рода и вида были опубликованы в 1999 г. практически одновременно. Лишь небольшая разница во времени сдачи статей в печать определила первородство гифалозавра.

Неудивительно, что среди такого количества скелетных остатков попался и двухголовый новорожденный, всего 7 см длиной. Кроме размеров тела (взрослые особи вырастали до 1 м), юное создание в нем выдают относительно большие голова и глаза. (Когда-то Уолт Дисней, создавая образы так полюбившихся всем героев вроде Микки Мауса, обратил внимание на крупноголовость и большеглазость младенцев и придал эти «няшные» черты своим персонажам.) К тому же братья и сестры двуглавого гифалозавра – их там был целый выводок – остались лежать в позе эмбриона с обвернутыми вокруг тельца шейкой и спиралью хвоста. Осевое раздвоение его скелета начинается прямо ост плечевого пояса, где расходятся две длинные серии шейных косточек (видимо, достигавшие 19 позвонков каждая), несущие два одинаковых заостренных черепа.

Подобные нарушения случаются при неполном делении зародышевого диска, если эмбрион получил повреждение. Возможно, повлияло падение температуры, нередкое в этой части Азии в первой половине мелового периода (неслучайно местные динозавры кутались в перья, а теплолюбивые крокодиломорфы вовсе не прижились). Причиной мог стать и взрыв вулкана – одного из тех, что периодически губили экосистему Чжэхоль (и создавали богатые заделы для работы палеонтологов). Последующее снижение уровня кислорода, повышение концентрации углекислого газа или ртути в водоеме – все могло изменить плавный ход зародышевого развития. А возможно, самка, ожидавшая приплод, была ранена чьими-то зубами, что спровоцировало перестройку всего организма и нанесло вред зародышу. Ведь, подобно многим водным рептилиям, хористодеры были живородящими (или почти таковыми). По крайней мере, среди остатков одной из самок гифалозавра байтайгоуского сохранились скелетики 18 зародышей, попарно лежавших вдоль ее тела в скрюченной позе. У другой особи на сносях в чреве оказалось свыше десятка овальных яиц (от 0,5 до 2,5 см в диаметре) в мягкой, слабо обызвествленной пористой оболочке с эмбрионами на ранней стадии развития. Скорее всего, эти существа были яйцеживородящими: они вынашивали яйца, пока не проклюнутся новорожденные.