Почему именно тиктаалик попал во все популярные книги и фильмы по палеонтологии и эволюции, а не менее значимый пандерихт «прозябает» исключительно в научных статьях? По той же причине, по которой крыс любят меньше, чем морских свинок: последних пиарят лучше.

Глава 12

Рыба с пальцами. Элпистостеге

Север удивительно богат ископаемыми сокровищами. Возможно, это связано с щадящим для палеонтологических остатков режимом выветривания. Без все размывающих ливней и жары, от которой трескаются скалы, без мощных корней, способных расщепить кристаллы буквально на атомы, шансов уцелеть у многомиллионолетних костей в пластах, скрытых в речных обрывах и горных утесах, все-таки несколько больше.

Следующий наш герой как раз родом с Севера – из канадской провинции Квебек. Он появился в ископаемой летописи немногим позже пандерихта – в позднедевонскую эпоху (около 375 млн лет назад), но в научной литературе даже раньше, чем последний. В 1938 г. элпистостеге (Elpistostege watsoni) описал палеоихтиолог Томас Уэстолл из Абердинского университета. Несколько поколений его предков были моряками, кораблестроителями и судовладельцами, поэтому неудивительно, что Томас связал свою жизнь с морскими обитателями, хотя и опосредованно – через палеонтологию. Эту науку он один из первых стал считать совершенно независимой от геологии дисциплиной, со своими только ей присущими задачами.

В руках Уэстолла оказался лишь фрагмент крыши черепа с восточного побережья Канады, из лагерштетта Мигуаша (район залива Эскуминак), где он проводил полевые исследования. Но ученый догадался, что обнаружил весьма необычную форму – «истинный переход между кистеперыми рыбами и ихтиостегидами»[18], уже известными к тому времени. Это и отражено в ее названии «крыша надежды» (от греч. ελπιζ – «надежда» и στεγη – «крыша»). Первооткрывателя ихтиостеги – Гуннара Сэве-Сёдерберга из Уппсальского университета – Уэстолл знал лично. Они вместе останавливались в доме сэра Артура Смита Вудворда в Хилл-Плейс, и их личные подписи вышиты шелком на известной обеденной скатерти Вудвордов среди 350 других достойных имен. Ныне этот необычный памятник эпохи хранится в Музее естественной истории в Лондоне.

Из-за редкости находок элпистостеге долгое время оставалась как бы на обочине эволюционных дорог, проторенных палеонтологами. Тем не менее именно она «возглавила» систематическую группу элпистостегалий – переходных существ, к которой относятся и пандерихт, и тиктаалик. Выше них на эволюционной лестнице стоят настоящие четвероногие с пальцами на лапах, а предшествуют им мясистолопастные тристихоптериды. Последние, занимая промежуточное положение между «остеолепидидами» и элпистостегалиями, в отличие от более рыбообразных предков, утратили развитый скелет спинного плавника и приобрели уплощенное в спинно-брюшном направлении тело – почти такое же, как у пандерихта и элпистостеге.

В нынешнем веке поиски новых остатков элпистостеге увенчались грандиозным успехом: в лагерштетте Мигуаша обнаружен полный и почти не поврежденный падальщиками и «тленом» скелет со всеми внутренними и наружными элементами. По ним установили, что животное было довольно крупным хищником, несколько похожим на пандерихта. Оно имело длинное (1,57 м) плоское тело с треугольной головой, чешуйчатым покровом, грудными и брюшными парными плавниками, а также с едва заметным анальным плавником и короткой стреловидной хвостовой лопастью (рис. 12.1).

Рис. 12.1. Скелет элпистостеге (Elpistostege watsoni) с плоской головой четвероногого животного, рыбьей чешуей, плавниками и хвостом, вид сверху; длина 1,57 м; позднедевонская эпоха (375 млн лет); Мигуаша, пров. Квебек, Канада (Музей естественной истории Мигуаши)

Уэстолл, будучи весьма знающим ученым, даже по небольшому кусочку черепа элпистостеге определил, что теменное, или пинеальное, отверстие («третий глаз») у нее открывалось между теменными костями. Казалось бы, что тут особо примечательного: где же еще находиться теменному отверстию? Однако в этом месте оно располагается только у четвероногих позвоночных. И у нас в том числе, хотя наружу наш эпифиз (именно эта часть мозга когда-то имела прямое сообщение с открытым пространством, подобно настоящим глазам) уже не смотрит и скрыт под теменными костями. (Случаются и исключения: у быка теменные кости сдвинуты несколько вниз, а лобные – назад, и эпифиз оказался под ними; ведь нужно же было как-то рога разместить?) А вот у всех мясистолопастных рыб, включая непосредственных предшественников элпистостегалий, та же эпифизная полость занимала место между лобных костей. Получается, и в этом отношении элпистостеге, пандерихт и их ближайшие родственники уже уподобились четвероногим. Причиной же такого кажущегося смещения теменной скважины стали изменения в общем строении черепа: у рыб его передняя (предглазничная) часть относительно короткая, а заглазничная – длиннее. У четвероногих, наоборот, рыло вытягивается, а задний отдел, где постепенно исчезают кости, образовывавшие жаберные крышки и затеменную часть крыши, укорачивается. (У некоторых древних земноводных смещение теменного отверстия назад можно проследить даже в индивидуальном развитии.)

Самой интересной особенностью элпистостеге оказалось строение плечевого пояса и конечностей. (Хотя кто бы сомневался: на то она и переходная форма.) При том же наборе «комплектующих», что и у пандерихта (элементы клейтрума, скапулокоракоиды, ключицы и сохранившаяся на сей раз межключица), и внешнем сходстве обеих структур ее плечевой пояс полностью отделился от черепа. Небольшие различия наблюдаются и в других деталях пояса: например, ключицы у элпистостеге не соприкасаются друг с другом и по форме представляют собой нечто среднее между квадратными костями прочих ее родственников и треугольными – четвероногих.

Все парные плавники несли покровные чешуи и лепидотрихии. Плечевая кость приобрела еще более выраженную L-образную форму, чем у пандерихта. Медиальный надмыщелок – закругленный выступ в нижней части кости, к которому крепились сухожилия мышц-сгибателей предплечья (он же защищал локтевой нерв), – развился в той же степени, что и у четвероногих. Лучевая кость очень укрупнилась и вытянулась, а локтевая и локтезапястная, трапециевидные расширились и почти сравнялись по величине (промежуточная кость была стиснута между этой парой и лучевой). От них веером расходились четыре цепочки радиалий, от двух до четырех косточек в каждой, и одна-две внешние из них, по сути, стали фалангами пальцев.

Почему именно пальцев? Потому что они образуют параллельные друг другу многосуставчатые органы более-менее сходного размера, которые к тому же не ветвятся. (Хотя с ветвистыми пальцами, может, было бы и лучше.)

Упираясь такими лапами в грунт, элпистостеге могла приподниматься над ним. Несмотря на то что внешне она еще выглядела рыбой, внутренне ощущала себя вполне законченным четвероногом – практически с полным набором скелетных элементов, необходимых для жизни на суше.

Если современную рыбу, скажем многопера, немного «помучить» – вынудить чаще пребывать на «свежем воздухе», то можно проследить, как она адаптируется (привыкает) к совершенно не рыбьим условиям. Будучи костным ганоидом, многопер представляет довольно древнюю ветвь лучеперых (гораздо древнее, чем предки аспидоринха и лидсихта). Он «сберег» некоторые общие черты этих рыб и мясистолопастных, особенно элпистостегалий: обращенные вниз грудные плавники, на которых в случае чего способен ковылять по суше, и рабочие легкие. Подобные опыты совсем не являются чем-то из ряда вон выходящим. Например, у морских колюшек, искусственно взращенных на разных диетах, форма головы и рта может заметно различаться. А все дело в том, что на внешний вид (фенотип) влияние оказывает не только устоявшаяся наследственность многих поколений (генотип), но и серьезные изменения в личностном росте (индивидуальном развитии), вызванные заболеваниями либо жизнью в весьма неприветливой среде. Подобные изменения называются эпигенетическими.