Зато грудь незнакомца, к которой она прижималась щекой, была горячая, а прямо под ее ухом быстро и сильно стучало сердце. Выдавая то ли крайнюю степень волнения своего обладателя, то ли существенную физическую нагрузку. Но руки его под ее телом не дрожали, и держали вполне уверено. И Света вновь решилась выглянуть из-под куртки.

Город остался позади, и теперь они пролетали над темным едва заметно волнующимся морем густых сосновых лесов, окружавших небольшие поселения, мелькавшие внизу яркими светлячками.

Света обнаружила, что он больше не удерживает ее руки, переместив свою ладонь на лопатку и обхватывая грудную клетку под ее рукой сомкнутыми пальцами. Поколебавшись немного, она подняла руки и обвила его за шею, приподнимаясь в его руках чуть выше и немного облегчая его ношу.

– Я умерла? – тихонько спросила она, наклонившись к самому его уху, чтобы порыв ветра не украл ее слова.

– Еще нет. С чего ты взяла? – мужчина покосился на нее своими темными глазами.

– Ну… – протянула она неопределенно, не зная как выразить то странное чувство, которое испытывает человек, которого неожиданно похищает незнакомец с огромными черными крыльями за спиной. И уткнулась лицом между его плечом и шеей, пряча обветренное лицо. От него пахло грозой. Это был тот самый запах озона, который она учуяла в первое мгновение его появления. А порыв ветра в глухом кирпичном тупике… Это был взмах этих самых крыльев?

– Я объясню. Позже. А пока помолчи, – проговорил незнакомец, повернув голову и тоже почти касаясь губами ее уха. Она не только услышала его слова, но ощутила горячий поток воздуха от его дыхания на своей шее. Сейчас, когда в его голосе не было угрозы, а его руки крепко сжимали ее, страх перед ним отступил.

Некоторое время она стоически молчала, несмотря на теснящиеся в голове вопросы. Этот мужчинас крыльями и черными, как дно колодца, глазами… Так не бывает. Но он не бесплотный дух. Она слышала стук его сердца, ощущала, как вздымается на вдохе его грудная клетка, чувствовала под пальцами теплую кожу на его шее и исходящий от него запах весенней грозы, дождя и свежести.

И себя она тоже ощущала вполне живой: сердце колотилось под самым горлом, мерзли босые ноги, покалывало обветренные губы и саднили содранные коленки и локти.

– Я могу предупредить маму, чтобы она не волновалась? – снова спросила она. Волноваться – это еще мягко сказано. Мама в любом случае будет в истерике. И ей, без сомнения, здорово попадет, когда она вернется домой. Но лучше маме знать, что она живая и почти в полном порядке. – Вы ведь отпустите меня домой, когда… когда-нибудь?

Если этот человек спас ее от убийц, он ведь не мог замыслить дурного? Зачем она ему понадобилась, Света не могла даже предположить. Но, несмотря на его пугающее поведение, ей хотелось верить в то, что в глубине души он не злой. Просто ему сейчас плохо, и он нуждается в помощи. Может он ранен? Но не может обратиться к врачу. Ведь тогда придется показать свои крылья. А это… ну такое событие, которое привлечет ненужное внимание.

А может его возлюбленная, такая же крылатая девушка, заболела, и он искал для нее медика. Света, конечно, не врач. Но лечение от многих болезней она назначить смогла бы.

А может…

– Сейчас задержи дыхание и жди, пока я не разрешу вдохнуть, – велел ее похититель, и переместил руку ей на затылок. Света едва успела сделать глубокий вдох, как он вжал ее лицо в свою шею так, что нос, рот и глаза оказались закрыты. Света крепилась изо всех сил, отвлекаясь от мучительного желания сделать вдох и крепче обнимая его шею руками. Но природа требовала свое и уже через сто ударов сердца отсутствие дыхание стало невыносимым. В легких нарастало жжение, а грудная клетка непроизвольно вздрагивала, пытаясь сделать вдох. Света замычала и забилась в его хватке, даже попыталась укусить его за шею, но рот и нос были надежно перекрыты, а руки и ноги обездвижены. От желания вдохнуть перед закрытыми глазами замелькали цветные круги, а в ушах зашумело. В голове помутилось, и все мысли были только о том, чтобы сделать вдох. И внезапно стало легче. Тело сделалось легким, невесомым, а сознание подернулось дымкой, ускользая.

Зар

Он приземлился на нижнюю ступеньку Небесного дворца, сжимая в руках хрупкое тело чистой души, и впервые в жизни вдруг поверил в то, что в этот раз у него все получится. Просто не может не получится. Откуда снизошла на него такая уверенность, он не знал. Но внутри сразу стало спокойнее. Зар бережно опустил свою ношу на ступеньки Небесного дворца и уселся на уровень ниже, разглядывая тонкие, ничем не примечательные черты лица.

Надо же, переживала не ранен ли он! На себя бы посмотрела! На локтях и коленях ссадины, колготки все в дырах, блузка разорвана. Он, не задумавшись над тем, что делает, одернул неприлично задравшуюся до самых трусиков юбку и поправил прореху на блузке, спрятав выглянувший край скромного белого бюстгальтера. Но она все не приходила в себя.

– Просыпайся, чистая душа, – Зар легонько потрепал девушку по щеке. Но она не спешила возвращаться в сознание.

Зар озадаченно смотрел на неподвижные, словно нарисованные на нижнем веке, золотисто-коричневые ресницы. Он ощущал, как последние секунды до Испытания высыпаются в чашу вечности крупинками песка. Надо было как-то разбудить ее.

Он не может принести ее на руках без сознания. Она должна войти в Испытание добровольно, иначе его не допустят. Но процесс вхождения в небесное измерение в этот раз затянулся. Она не выдержала полутора минут без дыхания и отключилась.

Зар облизнул пересохшие губы и склонился к ее приоткрытым губам, чтобы ощутить поток воздуха от ее дыхания.

– Что ты делаешь? – выдохнула чистая душа прямо ему в губы и изумленно вытаращила огромные серые глазищи, от взгляда которых Зар отпрянул, как от огня.

Света

Она очнулась от теплого потока воздуха, обласкавшего ее сухие обветренные губы. Открыв глаза, она увидела прямо над собой кого-то так близко, что не сразу сообразила, что происходит.

– Что ты делаешь? – прошептала она, утопая в непроглядной черноте, глядящей на нее из чужих глаз. Видение, смазавшись, как фотография в движении, исчезло, открыв ее взору ясное, пронзительно голубое небо, в которое Света некоторое время бездумно смотрела. Последний раз, когда она была в сознании, был поздний вечер. Она возвращалась с вечернего дежурства в больнице домой. Сколько же прошло времени?

В ярком солнечном свете над ней склонился молодой человек примерно ее возраста с беспорядочно спутанными черными волосами, спадающими на лицо.

– Живая?.. – полувопросительно, полуутвердительно произнесли его бледно-розовые тонкие губы и сразу же сжались в упрямую линию. Черты лица юноши были нечеловечески правильными, ни единого изъяна, словно у скульптуры греческого божества. Идеально очерченные черные брови на белой, как алебастр, коже сдвинулись к переносице.

– Сколько времени? – прошептала Света, едва смогла пошевелить губами. – Я должна в восемь утра быть в больнице. Я обещала отнести результаты обследований и карту…

– Если очнулась, вставай, – резко перебил он, поднимаясь и дергая ее за запястье руки, за которое, оказывается, держал все это время. – У нас мало времени.

Света попыталась выполнить приказ, ухватившись второй рукой за ту же руку, которой он сжимал ее запястье. Но едва она приняла вертикальное положение, как земля под ногами качнулась, и к горлу подступила тошнота.

Пришла в себя она на груди незнакомца. Он крепко держал ее за плечи, прижимая к себе и удерживая в стоячем положении.

– Ну же! – услышала она его нетерпеливый голос, в котором сквозило раздражение. Кончики пальцев, которыми она комкала ткань рубашки на его груди, покалывало, как от статических разрядов на пушистом покрывале, и ноздри щекотал уже знакомый запах наэлектризованного воздуха.

Воспоминания обрушились на нее водопадом. Ночь. Тусклый свет фонарей. Высокий незнакомец. Огромные крылья, закрывающие небо… И запах грозы.